Русь и ее самодержцы - Валерий Анишкин

Княжества вне Киевских границ жили обособленной жизнью и почти не считались с Киевским князем.

В 1154 г. в Москве установлен памятник Юрию Долгорукому как основателю Москвы.

Н.М. Карамзин, отмечая заслуги Юрия Долгорукого, говорит о том, что он не отличался великодушием и не делал добра людям, а его честолюбие часто не шло на пользу изнуренной разногласиями России. Киевляне так ненавидели Юрия Долгорукого, что узнав о его кончине, разграбили дворец и загородный княжеский дом за Днепром и в приступе ярости убили многих бояр.

РОСТИСЛАВ МСТИСЛАВИЧ

Великий князь (1154–1155, 1159–1161, 1162–1167). После смерти Изяслава Мстиславича бояре не впустили в Киев коварного Изяслава Черниговского. Граждане, торки, берендеи[45] с почетом встретили Ростислава, который оставил Новгород на сына Давида, но Ростислав, напуганный многочисленностью половцев, малодушно уступил Киевскую область с Переяславлем Юрию Долгорукому, который принял сан великого князя 20 марта 1157 г.

В 1159 г. Ростислав вторично с честью был принят жителями Киева, оставив сыновей княжить: Святослава в Новгороде, Давида в Торжке, Романа — в Смоленске.

Скончался Ростислав на пути из Смоленска, где жила его дочь Рогнеда, в Киев. Похоронен в киевской обители св. Феодора.

ИЗЯСЛАВ ДАВИДОВИЧ

Великий князь (1155, 1157–1159, 1161–1162).

Киевляне не любили великого князя Юрия Долгорукого и после его смерти (15.05.1157 г.) снова позвали править в российской столице Изяслава. Отдав добровольно Северское княжение союзнику племяннику Святославу Всеволодовичу, Изяслав остался повелителем одной только Киевской области и некоторых городов Черниговской области. Вся западная Россия имела тогда независимых правителей[46].

В марте 1155 г. Изяслав вынужден был удалиться в Чернигов, не имея сил отразить притязания Юрия Долгорукого на киевский престол.

Киев еще сохранял независимость, хотя древняя столица уже была близка к падению.

Сын Долгорукого, Андрей, основал новое великое княжество Суздальское, или Владимирское, которое готово было стать центром нашего государства.

В 1159 г. прежние союзники Изяслава, галицкий и волынский князья, выступили против него, заняли Белгород, а потом вошли в Киев. Изяслав, несмотря на то, что у него было одних половцев 20 000 человек, видя измену берендеев и торков, бежал за Днепр вместе со своим другом Владимиром Мстиславичем.

Зимой 1161–1162 гг. Изяслав вместе с половцами переправился за Днепр и подошел к Подолу. Выиграв сражение, Изяслав вошел в Киев, освободил многих своих друзей и поспешил осадить Белгород, где укрылся великий князь Ростислав Мстиславич. Около месяца Изяслав осаждал город, но узнав, что на помощь великому князю идет Мстислав Волынский с галичанами и др., бежал и погиб от сабли одного из неприятельских всадников. Видя окровавленного Изяслава, Ростислав сказал: «Вот следствие твоей несправедливости! Недовольный областью Черниговской, недовольный самим Киевом, ты хотел отнять у меня и Белгород!»

В княжение Изяслава Новгород вторично испытал мор[47]. Летописи говорят, что тогда не успевали хоронить ни людей, ни скот. Характерно, что мор свирепствовал только в Новгороде.

МСТИСЛАВ ИЗЯСЛАВИЧ

Великий князь (1167–1169). Сыновья Ростислава, его брат Владимир и народ киевский позвали на престол Мстислава Волынского. Они любили его отца и с радостью встретили сына. Малодушный и вероломный дядя Мстислава Владимир Мстиславич пытался свергнуть его с престола, но едва спасся сам. Мстислав воззвал к союзникам, князьям, и повел их на половцев, освобождая греческий торговый путь. Бояре были рады такому согласию князей. Половцы бежали.

Клевета и коварство дяди Владимира, а потом и Андрей Суздальский, который не мог простить Мстиславу того, что он объявил себя покровителем новгородцев, изгнали Мстислава из Киева. Киев был взят приступом, чего не бывало раньше. Победители, наверно забыв, что они россияне, в течение 3-х дней грабили не только дома, но и монастыри, церкви.

Город Киев навсегда утратил право называться столицей России.

Глеб, которому его брат Андрей отдал Киев, уже зависел от г. Владимира.

Северо-восточная, или Владимиро-Суздальская Русь

В XII в. в результате княжеских междоусобиц и половецких опустошений начинается упадок Киевской Руси. Неурядицы киевской жизни вызвали передвижение населения от центра тогдашней Руси, Киева, к ее окраинам, т. е. на юго-запад и северо-восток.

Русские переселенцы попадали в другие климатические условия, и это влияло на формирование новых социальных и экономических отношений в устройстве их быта. В отличие от южной Руси с ее плодородными почвами, в северо-восточной Руси преобладали суглинки, болота и дикие леса, климат здесь был суровее, а почва требовала больших усилий для обработки.

О древности колонизации свидетельствует и упоминание уже в начале летописи таких городов как Суздаль и Ростов.

Со второй половины XII в. наблюдается заметное оживление Суздальского княжества, увеличивается его население, строятся города.

С начала XII в. судьба суздальской земли связывается с родом Мономаха. Из Ростова и Суздаля образуется особое княжество, и первым самостоятельным суздальским князем становится сын Мономаха, Юрий Владимирович Долгорукий. Вскоре это вновь населяемое княжество становиться сильнейшим среди других. В Суздальском княжестве устанавливается общественный строй, который отличается от того, который был на юге. Власть князя стала полнее и шире, он объединил в себе политическую власть и права частного собственника.

Новгородские «бояре», колонизируя Восток, скупали владения в Ростовской и Суздальской землях, свозили туда работников и становились крупными землевладельцами, которые влияли на городское вече. С этой аристократией старых городов приходилось бороться князьям. Во вновь построенных князьями городах такой аристократии не было.

Борьба со старыми городами окончилась победой князей. Они подчинили себе эти города, и власть князя стала общепризнанным фактом. Князь становится наследственным носителем верховной власти в стране.

Период раздробления северо-восточной Руси на независимые уделы начался с момента, когда князья, даже владея Киевом, стали жить в своих уделах; а закончился этот период в княжение Ивана III, когда все крупные уделы уже объединились под властью Москвы.

В XII в. начинается разложение характерного для Киевской Руси родового порядка. Князья, построив новые города, смотрят на них как на собственность и стараются передать их по наследству как личное владение. Родовое старшинство теряет значение, и сила князя зависит теперь только от материальных средств. Согласно С.М. Соловьеву, это переходный период: в нем нет государственного единства, каждый князь — хозяин своего хозяйства, его политика — «личные цели с презрением чужих прав и своих обязанностей!».

Некоторые историки считают, что возвышение новых, более поздних городов — факт случайный, который не мог иметь влияния на изменение в гражданском быте.

Особая природа северо-востока влияет на формирование особого общественного быта. Быт северо-восточной Руси носит преимущественно сельский характер, а князья напоминают простых сельских хозяев.

Если говорить о политическом единстве, то княжеские семьи объединяла только зависимость от татар, а во всем остальном эти семьи жили обособленно. От великого князя Владимирского почти ничем не отличались князья, которые жили в Твери, Рязани и т. д. И отношения между княжескими родами уже не имели ничего родственного, а определялись договорами. Договорами стали определяться даже отношения между родными братьями. Договоры позволяли оградить интересы соседей от сильного князя путем уступок ему каких-то прав.

На принципе вотчинности[48] власти строятся все общественные отношения, которые отличаются от отношений в Киевской Руси и известны как «удельный порядок».

Основателем нового великого княжества Суздальского, или Владимирского, считается сын Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский, который в 1155 г. оставил Вышегород и поселился в земле Суздальской. По словам Н.М. Карамзина, «Феатр (театр) алчного властолюбия, злодейств, грабительств, междоусобного кровопролития, Россия южная, в течение двух веков опустошаемая огнем и мечом, иноплеменниками и своими, казалась ему обителью скорби и предметом гнева Небесного».