13 несчастий Геракла - Дарья Донцова

— Может, все-таки лучше обратиться в милицию? — осторожно предложил я.

— Не пори чушь, — оборвал меня хозяин, — я совершенно не собираюсь сажать за решетку родственников, сам накажу того, кто крысятничает. И потом, как я обнародую сумму?

— Почему бы нет? Вы же состоятельный человек.

— Ваня, — с жалостью проговорил Кузьминский, — это черный нал, деньги, припрятанные от налоговой инспекции. Поверь мне, лучше уж даже не искать вора совсем, чем озвучивать количество купюр в моем столе. Получу такую кучу проблем, такой геморрой…

Кузьминский замолчал и снова потянулся к сигаретам. Мне же на ум пришел неожиданный вопрос: отчего в нашем современном понимании слово «геморрой» является синонимом головной боли?

Глава 8

Выспаться мне так и не удалось. Тщательно вымывшись, я сунул скомканную одежду незнакомой старухи в пакет, с огромным облегчением облачился в костюм и поехал отчитываться перед Норой.

Ленка открыла мне дверь и воскликнула:

— Вы чегой-то похудели.

— Быть того не может, — ответил я, снимая ботинки и нашаривая тапки.

— Точно говорю, — настаивала она, — прямо лицо кожей обтянулось, а глазья внутрь черепа провалились.

Я запихнул обувь повыше. Эту привычку приобрел с тех пор, как в доме появился кот Василий вместе со своей хозяйкой Мирандой.[2] Гадкое животное обожало использовать ботинки в качестве сортира. Но сейчас, слава богу, кота нет. Миранда учится в Лондоне, в закрытом колледже, а Василий и Филимон теперь живут у наших приятелей в загородном доме. Кстати, для тех, кто не в курсе: Филимон — не мужчина и не мальчик, а простой кролик. Василия больше нет в нашем доме, но привычка ставить ботинки высоко у меня осталась.

Стоило войти в кабинет, как Нора наехала на меня, в самом прямом смысле слова — в кресле.

— Ты почему не берешь мобильный?

Я вздохнул. Вот еще одна проблема — сотовый пропал вместе с пиджаком.

— Увы, я потерял его.

— Где?

Однако дурацкий вопрос. Знал бы где, пошел и взял бы.

— Понятия не имею, просто выронил на улице.

— Изволь сейчас же купить новый!

Я кивнул:

— Сегодня же отправлюсь в салон.

— Да уж, сделай милость, — злилась Элеонора, — а теперь выкладывай!

Выслушав мой рассказ, она побарабанила пальцами по подлокотнику кресла.

— Странно, однако. Сто десять кусков! Может, у кого-то из членов семьи имелись долги на эту сумму?

Я пожал плечами и напомнил:

— До этого бесследно испарились еще двадцать тысяч. Значит, в общей сложности сто тридцать.

— Ага, — протянула Нора, — сдается мне, у кого-то были большие денежные проблемы, ну-ка, еще раз перечисли всех обитателей.

Я начал загибать пальцы:

— Белла и Клара…

— Этих можно смело сбрасывать со счетов, — самоуверенно заявила Нора.

— Почему?

— Они еще дети.

— Вовсе нет, — попытался возразить я, — одна ходит в университет, вторая учится в институте, и они ненавидят друг друга по-взрослому…

— Ерунда, — бесцеремонно прервала меня Элеонора, — ну зачем им столько денег?

На мой взгляд, женщина всегда найдет, куда пристроить и рубли, и доллары. Если она ни в чем остро не нуждается, все равно не устоит и потратит любую попавшую в руки сумму на сущую ерунду. Никогда не забуду, как мы с Жанной заглянули в универмаг.

Постоянно повторяя: «Похожу здесь всего минутку» и «Мне совершенно ничего не надо», эгоистка прошлялась по этажам полдня.

Она приобрела сервиз, комплект постельного белья, кучу керамических безделушек, несметное количество косметики, две совершенно неподходящие ей кофточки, плюшевого мишку, открытки с изображениями собачек, три горшка с кактусами и один с фикусом. Апофеозом был диванный валик в виде выстроившихся в ряд тигрят.

Обвешанный пакетами, я практически без сил рухнул в автомобиль и трясущейся рукой начал засовывать ключ в замок зажигания. Жанночка же, свежая, словно утренний круассан, блестя глазами, громко верещала:

— Абсолютно отвратительный магазин. Совершенно не на чем остановить взгляд, так ничего и не купила. Вот позавчера с Лелей заглянули в «Крокус-сити». Уж там мы оторвались, нашопились от души, все покупки в Лелькин автомобиль не влезли.

На всякий случай сообщу вам, что у Лели «Лэндкрузер», дорогущий джип размером с троллейбус…

— Следовательно, Белла и Клара отпадают, Маргарита с Павлом тоже, — неслась дальше Нора.

— А эти почему? — вновь удивился я.

— Ваня, — менторским тоном сказала Нора, — тебе следует учиться мыслить логически. Законная супруга Кузьминского вместе со своим любовничком появилась в доме уже после того, как пропали двадцать тысяч. Как они, по-твоему, могли их спереть?

— Но сто десять-то испарились при них, — напомнил я.

— Нет, доллары тащила одна рука.

— Отчего вы пришли к такому выводу?

— Мне так кажется!

Железная логика и совершенно бесподобная аргументация, типично женское поведение. «Мне так кажется», и точка. Еще женщины любят советоваться с внутренним голосом и полагаться на интуицию.

— И кто у нас остается?

— Прислуга: Лариса Викторовна, шофер и садовник.

— Эти тоже не причастны.

Я уставился на Нору. Ловко она со всеми разобралась.

— Шофер и садовник не могут свободно передвигаться по особняку, — пояснила Элеонора.

Я кивнул, вот с этим согласен, мужской прислуге и впрямь было бы затруднительно объяснить, по какой причине они оказались на втором этаже. Зато Лариса беспрепятственно проникает в любое помещение.

— Экономка бы давно уволилась, получи она такую громадную сумму, — размышляла вслух Нора.

Я хотел возразить, что бешеные тысячи испарились только что, у экономки просто не было времени на расчет, но промолчал. Спорить с Норой столь же неблагодарное занятие, как воспитывать крокодила. Женщину невозможно ни в чем переубедить, она всегда права.

— Следовательно, мы имеем двух основных подозреваемых, — щебетала Нора, — Анну и Валерия. Муж и жена — одна сатана. Небось надоело в приживалах ходить, вот и решили себе квартирку на стыренные денежки купить. Как тебе такая версия?

Я постарался сохранить заинтересованное выражение лица. Не всегда супруги выступают единым фронтом. Подчас они даже ненавидят друг друга и не прочь жить порознь, но их сдерживают дети, общее хозяйство. А насчет усталости от положения приживал… Тут Нора, как все дамы, примерила ситуацию на себя. Ей, безусловно, было бы невыносимо жить из милости в доме у богатого родственника, только и Анна, и апатичный Валерий произвели на меня впечатление людей, абсолютно довольных ситуацией.

— Значит, изучишь подноготную парочки, — Нора принялась раздавать указания, — прошлое, настоящее… Обязательно наткнешься на дырку, в которую они впихнули краденые деньги. Дело-то ерундовое, преступники вычислены, осталось лишь собрать доказательства их вины. Можешь приступать.

Не успел я раскрыть рот, чтобы попытаться вразумить Нору, как в кабинет заглянула встрепанная Ленка.

— Иван Павлович, вас к телефону.

— Сколько раз тебе объяснять, — обозлилась хозяйка, — когда мы работаем, не следует мешать. Пусть перезвонят позднее.

— Так это мама Ивана Павловича, — испуганно сообщила Ленка, — как заорет: «А ну давай сюда Ваню немедленно». Я прям обмерла, может, она помирать собралась, так завопила.

— Если человек на пороге кончины, — вызверилась Нора, — он не станет визжать, сил на истерики не хватит, на тот свет отъезжают, как правило, молча. Вели ей через час перезвонить. Впрочем, нет, я знаю Николетту, примется трезвонить каждые пять минут. Ступай, Ваня, побеседуй с маменькой.

Я взял протянутую трубку, вышел в коридор и тихо сказал:

— Слушаю. — И в тот же миг чуть не оглох.

Как все бывшие актеры, маменька обладает громким голосом и способна четко произносить тысячу звуков в секунду.

— Вава! Мне так плохо, я просто умираю, абсолютно нет никакого аппетита, желудок болит, а ты…

Я молча выслушивал жалобы. Последнее время Николетта приобрела привычку без конца говорить о грядущей смерти и страшных заболеваниях, которые ее одолевают. При этом учтите, что давление у матушки стабильно держится на цифрах «120» и «80», а легкое несварение бывает от злоупотребления деликатесами. В почтенном возрасте нужно питаться просто: овсянкой, овощным супом, отварной рыбой «кошачьего» сорта, то есть минтаем, а вовсе не жирной семгой, до которой Николетта большая охотница.

— Немедленно приезжай, — закончила маменька.

— Сейчас не могу. — Я попытался оказать сопротивление, но Николетта мигом подавила восстание рабов:

— Сию секунду!

— Но я на работе.

— Дай мне Нору, — потребовала маменька.

— Но…