Берова тропа - Марианна Красовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тем лучше для меня, — подумав, решил Ольг. — На площади уже объявляли?
— Первым делом.
— Одним соперником меньше. Разумеется, теперь его следует отпустить, деньгами извиниться… но бумаги-то останутся.
Никитка странно на княжича посмотрел и пожал плечами. Снова нахмурился. Невольно Ольг коснулся пальцами щеки. Больно не было, но ясно, что красиво уже не будет. Ну так он и не девка красная, чтобы из-за этого печалиться!
— Я ведь лекоря привёз. Звать?
— Зови.
Кругленький коренастый старичок, что служил Бурым ещё при князе Андрие и, если верить байкам, самого Ольга первого на руки взял, неодобрительно качая головой, трогал княжичевы раны на груди и щупал рёбра, а потом тихо спросил:
— Волхв врачевал? Словно не седмица, а луна целая прошла. Очень хорошо все, и зашито славно, а вот лицо хуже заживает.
— Ведьма меня нашла, — пришлось признаться Ольгу. — Чай, сильная.
— Хорошо, что ведьма. Ты, надеюсь, ей заплатил, не обидел? Ведьмин дар таков, что забрать назад здоровье может, если ее обмануть.
Ольг сглотнул и мотнул головой:
— Никитка, съездишь к ведьме, отдашь ей кошель с золотом.
— Понял, княже. Сейчас?
— Сейчас. Я пока позавтракаю. Тут недалече, только с тропы не сходи, волки.
В избу заглянула хозяйка, окинула обнаженного до пояса Ольга таким откровенно-жадным взглядом, что он вдруг устыдился своей раздетости. Впервые, наверное, в своей жизни. Раньше его подобные взгляды только радовали.
— Проснулся, княже?
— Ольгом меня зови, женщина. Я не князь и неизвестно, буду ли.
— Да куда ж ты денешься, после братания с бером? — хмыкнула кузнечиха. — Так что, завтракать будешь?
— Голоден так, что и кошку бы съел, — признался Ольг. — Рубашку обещала… м-м-м…
— Лукерья я, по мужу Симеоновна.
— Запомнил.
Круглощекий Марко во всем помогал матери. Принес княжичу рубашку, помог надеть. Расставил на большом деревянном столе миски, достал из печи горшок с мясным варевом. Разложил ложки, налил из кувшина кваса в чашку, наломал хлеба.
— Пожалуйте к столу, Ольг Андриевич. И вы, господин лекарь, не побрезгуйте. А уж я вам послужу.
Ольг прищурился довольно, с удовольствием хватаясь за ложку. Лекарь тоже не отставал. Парнишка расторопно подливал квас, подавал хлеб, даже подсунул кусок ткани, чтобы Ольг мог вытереть жирные пальцы, которыми выловил из похлебки большой кусок мяса, не об собственные штаны. Трапезничал княжич медленно, никуда не торопясь, радуясь, что Лукерья свет Симеоновна куда-то делась. С Марко было спокойнее. Хороший парнишка, даром что слишком упитанный. Ничего, на княжичьей службе бегать будет — похудеет. Решено, берём отрока с собой. И мать явно того желала, и сам он рад стараться, да и деловой, все в точности выполнил.
— Что, Марко, поедешь со мной в Бергород?
Тот аж квас расплескал, глаза вытаращив. Засиял как медный пятак, но скакать, как ушан, не стал, ответил степенно:
— Коль берёшь к себе в дом, княжич, отказаться не смею.
— Молодец! Будешь при мне отроком: поручения всякие исполнять, письма носить, одежду чистить. В возраст войдёшь и славно служить будешь — в малую дружину возьму.
— Буду, княже! — все же не сдержал восторга парнишка. — В ногах спать буду!
— Собирайся тогда. Много не бери, мои домочадцы на всем готовом живут. Вот Никитка вернётся, и выезжаем.
Откинулся на стену, вздыхая. Обильная трапеза да разговор его порядком утомили. Нет, здоровым Ольга назвать ещё сложно. Разгадав тревогу княжича, лекарь уверенно сказал:
— Это все из-за волхования, Андриевич. Быстрое восстановление всегда силы отнимает. Потерпи, скоро бегать будешь. Пока тебе нужно больше есть и больше спать.
Ольг кивнул. Такое лечение ему было по нраву. Он и в самом деле бы с удовольствием поспал ещё несколько часов.
Никитка вернулся, когда княжич уже извёлся от нетерпения, сто раз пожалев, что обещал друга дождаться. И вернулся кислый, как та капуста у Ерофеевны, ключницы.
— Не приняла ведьма серебро, — сразу сообщил. — Ругалась непотребно, в меня мешком кинула да пообещала проклясть, если буду настаивать.
Ольг нахмурился было, а Марко, уже давно тихо как мышь сидевший на лавке с узелком в руках, удивленно вскинул брови:
— Так это же ведьма. Она деньгами и не берет. Ей бы яиц, масла там, творога. Зачем ей в лесу серебро?
Ольг пожал плечами и вопросительно взглянул на Никитку.
— Понял, сделаю.
— Куриц ей купи еще. Живых. Сарай есть у неё, пригодятся. Я уж поеду, нагонишь.
— Добре. Езжай потихоньку. Там телега для тебя с сеном. Только в городские ворота спящим не въезжай, а то оплакивать будут.
Ольг фыркнул, а потом вдруг спросил друга:
— Ведьма — она какая?
— Ты не видел что ли? — удивился Никитка. — Старая она. Не страшная совсем. Седая, в платке, с клюкой.
— Ясно.
Княжич замолчал угрюмо, позволяя подхватить его под руки с двух сторон. И чего они с ним, как с немощным, возятся? Он сюда сам добежал, босой даже. Никитка меж тем накинул Ольгу на плечи чёрный бархатный плащ, что песцовым мехом оторочен, нахлобучил на буйну голову тёплую шапку, да еще пытался укрыть волчьими шкурами.
— Уйди, постылый, — рявкнул на него Ольг, удобно развалившись на сене. — Марко, почто с мамкой не попрощался, ну ка, дурень, целуй ее да обещай писать письма.
— Так не умею я писать, — шмыгнул носом парнишка. — А она и читать не умеет.
— Кто-то умеет же в деревне?
— Староста умеет. Учитель еще. И Глашка учится.
— Вот и славно.
Глашкой, видимо, звали сестру отрока, веснушчатую девку, что пряталась за материной широкой спиной. На руках у кузнечихи была еще одна девочка, лет трёх на вид. А самого кузнеца Ольг так и не встретил, да оно и понятно. Работает. Не до баловства ему.
— Гляди, Марко, будет у тебя свой дом в Бергороде, и сестру заберёшь, — пообещал Ольг. — Поехали, что ли?
И телега, натужно скрипнув большими колёсами, покатилась по дороге в сторону Бергорода. Марко уселся рядом с возницей, лекарь что-то шкрябал
