Путин. Россия перед выбором - Леонид Млечин

Тогда существовали разные точки зрения на будущее госбезопасности. Многие предлагали вообще ликвидировать это опасное ведомство и создать совершенно новую службу из новых людей и на новых принципах. Степашин придерживался иного мнения: КГБ не уничтожать, а расчленить и модернизировать.

Когда Степашин переехал в Москву, новым начальником питерской госбезопасности, видимо, по рекомендации Путина, стал профессиональный чекист Виктор Васильевич Черкесов. Он на два года раньше Путина окончил юридический факультет Ленинградского университета. Поработал в прокуратуре и был приглашен в КГБ. Службу начал оперуполномоченным Московского райотдела Ленинградского управления, потом его перевели в следствие.

Диссиденты, чьи дела он вел, вспоминали, как он говорил:

— Мы вас не бьем. Но у нас в арсенале есть и жесткие методы воздействия.

Назначение Черкесова возмутило петербургских правозащитников, которые прекрасно помнили, как их допрашивал Виктор Васильевич, дослужившийся до должности начальника следственной службы Ленинградского областного управления. Черкесов потом уверял, что за убеждения никого не сажали и вообще приговоры выносил не КГБ, а суд в соответствии с законом. И здоровых людей в психушки не упекали… Но правозащитники напоминают, что он вошел в историю тем, что в 1988 году умудрился вести, возможно, последнее дело по 70-й статье Уголовного кодекса («антисоветская агитация и пропаганда»). Только довести дело до суда он не успел, потому что 70-ю статью отменили.

Черкесов решительно встал на сторону Собчака во время августовского путча, и Анатолий Александрович не стал возражать против его назначения главой питерской госбезопасности, хотя возмутились городские депутаты и деятели культуры, которые отправили Ельцину письмо с просьбой убрать Черкесова. Собчак, видимо, наивно полагал, что демократическому мэру никакие чекисты не страшны…

Анатолий Собчак помог Виктору Черкесову устроить личную жизнь — дал ему новую квартиру, когда начальник управления ФСБ решил соединить свою судьбу с главным редактором популярной газеты «Час пик» Наталией Чаплиной.

Между прочим, в 1991 году проявился характер Путина. Во время августовского путча он срочно вернулся из отпуска (отдыхал с семьей в чудесном месте — на Куршской косе) и 20 августа был рядом с питерским мэром Анатолием Собчаком. Не стал выжидать и смотреть, чья возьмет. Продемонстрировал готовность разделить его судьбу. А ведь в первый день путча сомнений не было: произошел государственный переворот и ГКЧП берет верх в стране. Собчака в таком случае точно не ждало ничего хорошего. Министр внутренних дел Борис Карлович Пуго сразу потребовал от руководителей Гостелерадио СССР убрать Собчака с телеэкрана, немедленно отключить Ленинград, прекратить питерское вещание…

Более того, 20 августа подполковник действующего резерва Путин демонстративно написал рапорт начальнику ленинградского управления КГБ генерал-лейтенанту Куркову с просьбой уволить его из органов госбезопасности. При неблагоприятном развитии событий рапорт бы трактовался как обстоятельство, отягчающее вину. Но Путин считал, что отступать ему некуда.

«Я знал, — говорил потом Владимир Владимирович, — если путчисты победят, то мне уже нигде не работать: ни в университет не вернуться, никуда не устроиться. Меня бы уволили и не дали бы никуда устроиться. Единственная моя забота была — как с детьми, как обеспечить их будущее… Думал — в такси буду работать, благо “Волгу” из Германии привез».

Под руководством Путина сняли красный флаг с Дома политпросвещения — символическое событие для Ленинграда. Так что отметим: если у Владимира Владимировича есть позиция, он от нее не откажется. Если он в чем-то убежден, то пойдет до конца. Если что-то твердо решил для себя, то добьется своего. Тем, кто строит прогнозы относительно политического будущего Путина, следует учитывать его характер и принципиальные представления о жизни и людях…

Часть вторая

Из Смольного на Старую площадь

В 1991 году Анатолий Александрович Собчак легко победил на выборах мэра города. Причем он демонстративно отказался от проведения избирательной кампании. Заявил, что деньги, выделенные из бюджета на избирательную кампанию, передает детским домам, агитировать за себя не намерен — взгляды его известны. Собчака поддержали три четверти избирателей. Ленинградцы также проголосовали и за возвращение городу прежнего названия — Санкт-Петербург.

Последние месяцы существования Советского Союза казалось, что страну ждет экономическая катастрофа и избежать ее невозможно. Тяжелое положение складывалось в крупных городах — их нечем было снабжать.

Анатолий Собчак вспоминал:

«В декабре 1991 года мы оказались перед лицом реальной угрозы полного прекращения снабжения Петербурга продуктами питания, а значит, перед угрозой голода. Для ленинградцев, перенесших в войну 900-дневную блокаду и потерявших в те годы более миллиона жителей, умерших от голода, эта ситуация была особенно болезненной».

Республики перестали поставлять продовольствие в Ленинград, закупки за границей тоже прекратились — нечем платить, казна пуста. В первые дни декабря 1991 года в город не поступило ни одного килограмма мяса. Купить что-то удавалось только по талонам. Не хватало сигарет, курильщики несколько раз перекрывали движение в час пик на Невском проспекте.

Первый заместитель мэра

В конце июня 1991 года Владимир Путин возглавил в мэрии созданный специально под него Комитет по внешним связям. К этому комитету у петербуржцев были претензии. Городские газеты писали, что комитет выдавал лицензии на экспорт сырья и цветных металлов в обмен на поставки продовольствия, которое в город так и не попало. Впрочем, такие истории происходили тогда по всей России. А Путин проявил себя дельным администратором. Поддерживал хорошие отношения с ключевыми фигурами правительства реформаторов Егором Тимуровичем Гайдаром и Анатолием Борисовичем Чубайсом, хотя, скажем, Собчак с ними конфликтовал.

Питерская мэрия решительно встала на сторону Ельцина в октябрьские дни 1993 года. Анатолий Собчак рассказывал потом:

«Примерно с четырех часов дня 3 октября я уже понимал, что речь идет о жизни и смерти. Я собирал своих сотрудников, и мы обсуждали, что произойдет и что мы должны делать, если власть в Москве перейдет в руки мятежников. Я считал и считаю: надо бороться за свои идеи, а не ждать, когда тебя повесят на первом же перекрестке…»