«КРОВАВЫЕ ИГРЫ» - ЧЕЛСИ ЯРБРО

Его поразила логика ее рассуждений.

– Такое случается,- согласился он.- Архитекторы, возводящие прекрасные замки, подчас ощущают исступленную ярость, а не восторг, оглядывая завершенную стройку.

Тиштри в темноте нащупала его руку.

– Как странно, что я уже не твоя…

– Ты всегда моя, мы одной с тобой крови.

– Это не то. Не знаю, понравится ли мне кто-то еще. Он ведь появится – этот кто-то. Должен появиться. По многим причинам.- Она вдруг рассердилась и села.- Почему ты не держишь наложниц? Имей ты гарем, я бы свыклась с мыслью, что у тебя есть другие. А теперь мне тяжело. Я не могу и представить тебя с этой патрицианкой. Ты приведешь ее в дом?

– Но ты никогда не возражала против Кошрода,- заметил он.

– Кошрод – это Кошрод. К тому же теперь он переродился и не может ложиться с тобой. Ты сам говорил, как это бывает. Тот, кто переменился, ищет обыкновенных партнеров. Такие, как ты и какой буду я, охладевают к себе подобным, разве не так? – В словах девушки ощущался упрек, она ждала утешений, не понимая, что в утешениях сейчас больше нуждается ее господин.

Сен-Жермен привстал на локтях и сказал отчужденно:

– Все так, однако в нашей среде существует предание, что порядок этот преодолим. Что сильная страсть и истинная тяга друг к другу позволяют существам вроде нас продолжать свою связь. Но сам я с таким никогда не встречался. Похоже, это всего лишь мечта.- Он сел рядом с ней и зябко передернул плечами.

Тиштри, ощутив его боль и не понимая ее природы, все же сообразила, что зашла за черту.

– Господин,- сокрушенно сказала она.- Прости. Я не хотела…

– Знаю.- Он повернулся к ней.- Что ж, проблему надо решить. Возможно, тебе лучше уехать? У меня есть другие поместья. Ты можешь поселиться в любом и жить по своей воле.

– Ты хочешь меня прогнать? – Тиштри внутренне ахнула. Нет, она не будет рыдать. Римляне презирают слезы. Хозяин, правда, не римлянин, но…

– Разумеется, не хочу,- заверил Сен-Жермен, раздражаясь. Тут что-то не так, подумал он вдруг. С девочкой что-то творится. То она просит отставить ее от постели, собираясь вступить с кем-то в союз и нарожать кучу детишек, то вдруг заводит другую волынку. Он внимательно посмотрел на нее.- Тиштри, скажи, что тебя беспокоит?

– Ничего,- отмахнулась она.

Ничего – не ответ. Сен-Жермен продолжил расспросы.

– Ты соскучилась по Армении? Тебя тянет к родным? Говори же.- Осторожным движением он снял слезинку с жестких черных ресниц.

Тиштри насупилась. Почему он не понимает? Ни по кому она не соскучилась. Рим привлекательнее, чем дикие горы. Они, конечно, прекрасны, но цирка там нет.

– На прошлых скачках ко мне подошел один армянский ученый и долго со мной говорил. Ему очень понравилось мое выступление. Он задавал много дельных вопросов и сказал, что для Армении просто безумие разбрасываться такими сокровищами, как я. Он сокрушался, что Рим отбирает таланты у зависимых государств.- Она уставилась в потолок, представляя себе яркие краски арены.

Сен-Жермен ощутил легкий озноб.

– Армянский ученый? – небрежно переспросил он.

– И очень умный. Он говорил с Некредом по-гречески. Я думала, все ученые – старики. И сказала это ему, а он засмеялся и сказал, что мудрость не в седине. Очень видный мужчина,- добавила Тиштри. Хозяин молчал, и ей захотелось его уколоть.- Очень внимательный и обходительный. Настоящий придворный ученый.

– Меня это не удивляет,- сухо произнес Сен-Жермен.- Скажи, у него был акцент?

Тиштри рассмеялась.

– Был, но это неудивительно,- сказала она.- Царедворцам свойственно коверкать язык.

Резонный ответ, сказал себе Сен-Жермен. Тут не о чем беспокоиться. Лед Арашнур уехал, и довольно давно.

– Расскажи мне об этом подробнее? О чем вы говорили? Какие вопросы он тебе задавал?

– О,- Тиштри заулыбалась,- он хотел знать практически все. Он намекнул, что даст знать обо мне царю, но я сказала, что Тиридат меня уже видел. Это поразило ученого, и он стал расспрашивать, как мне живется. Его участие было таким искренним, что мне ничего не хотелось скрывать. Я о многом ему рассказала. Даже о том, как Некред заставлял меня гнать упряжку сквозь стаю львов. И о том, как ты защитил меня, когда я отказалась. Твой поступок весьма восхитил ученого, господин.

– Неужели? – с иронией спросил Сен-Жермен.

– Да,- подтвердила она- Я рассказала ему о тебе. Все-все. Он многому не поверил.

– Все? – Сен-Жермен встрепенулся. Она подавила смешок.

– Ну, не совсем. Но достаточно, чтобы он понял, что ты щедр, добр, благороден и не из тех, кого можно безнаказанно тронуть.

Сен-Жермен потянулся за подушкой и положил ее под себя.

– Благодарю. Интересно, зачем ему это? Ученому не пристало тратить время на пустопорожнюю болтовню. Возможно, он просто хотел о чем-нибудь с тобой сговориться. Как видный мужчина, а?

– В Риме не много армян,- обиженно заметила Тиштри. Ей был неприятен намек. Она прекрасно знала, как смотрят мужчины, когда им хочется чего-то такого. Ученый смотрел на нее вовсе не так. Его интересовала ее жизнь, а не тело.- Постарайся понять, господин. Я была для него как находка. Мои деды и прадеды выступали перед царями. Мой отец делал то же, пока не умер. И братья, пока их не забрали в армию обучать военных возниц. уж не знаю, что там с ними сталось, но, похоже, они растеряли все прежние навыки, и теперь мастерством моих предков владею лишь я. Этот человек изумился, увидев мое выступление. И захотел узнать, откуда все это во мне. Где я родилась, где тренировалась, кто купил меня и как со мной обращаются. Никому прежде до этого не было дела. А ведь тут есть что обсудить.

– Понимаю.- Он легонько чмокнул ее в лоб.

– Мне не стоило с ним говорить? – вдруг обеспокоилась Тиштри.

– Возможно,- сказал Сен-Жермен, помолчав.- Не имеет значения, Тиштри. Мастер всегда рад беседе с ценителем, ведь истинные ценители сейчас так редки. Тем не менее в будущем,- добавил он несколько строже,- не слишком-то откровенничай с незнакомцами, даже если они ученые и твои земляки.

Тиштри повернулась и прижалась к нему.

– Я лишь хотела похвастаться, как хорошо мне живется. И какой у меня замечательный господин.

Сен-Жермен обнял ее за плечи.

– Я польщен,- усмехнулся он.- И все же будь осмотрительна. Когда император – олух, а в закромах Рима не хватает зерна, многих привлекает возможность половить рыбку в мутной воде. Особенно чужеземцев, ведь у них нет обязательств перед этой страной и они даже рады подтолкнуть ее к краху. Мы тоже не римляне, и потому должны соблюдать особую осторожность, поскольку при первом удобном случае нас тут же возьмут в оборот. Тиштри, понурясь, молчала. Сен-Жермен поморщился, выбранив себя за суровость. В конце концов, дело сделано, и нет никакой надобности омрачать нотациями их последнюю ночь.____________________Ладно, Тиштри, не дуйся,- он ласково