Умри сегодня и сейчас - Сергей Донской

– Ты думаешь? – насторожилась Вера.

– Почти убежден в этом.

– Почему?

– Вспомни, как усмехнулась Ингрид, когда говорила про насыщенное свадебное путешествие. – Бондарь сокрушенно повертел головой. – Достаточно было послушать наш разговор перед ужином, чтобы сообразить, что никакие мы не молодожены.

– Ну это еще вилами по воде писано, – заявила Вера, избавляясь от колготок. – Мнение Ингрид ничего не значит. Главное, чтобы профессор ничего не заподозрил. Я знаю способ.

С этими словами она направилась в ванную, но была перехвачена Бондарем, склонившимся к ее уху.

– Завтра утром останешься с Виноградским наедине, – шепнул он. – Постарайся убедить его в том, что Россия предпочтительней Америки. Тем более в компании такой девушки, как ты.

– Навешать лапши на уши – сколько угодно, – тихо отозвалась Вера, – но спать с этим бактериофагом я не собираюсь, так и знай.

Рука Бондаря скользнула по ее плечу, добралась до шеи и усилила хватку.

– Ты сделаешь все, что потребуется, – холодно сказал он. – Мы не имеем права отдавать профессора ни Западу, ни кому бы то ни было еще.

– У него полная голова перхоти! – пискнула Вера.

– У него полная голова идей, которыми мечтают завладеть наши враги.

– Так надо вышибить ему мозги, и дело с концом!

– В самом крайнем случае, – сказал Бондарь, разжимая пальцы. – Если не получится по-хорошему. Идеи Виноградского могут пригодиться родине.

Машинально потирая горло, Вера недоверчиво спросила:

– Какая разница, кто запустит бактерий в водопровод, мы или американцы?

– Глупая, неужели ты не понимаешь, что для нас это просто одна из мер безопасности? Есть такое понятие: оружие сдерживания. Если бы у нас не было ядерных боеголовок, на нас давно сбросили бы ядерную бомбу. То же самое с любыми другими видами вооружений.

– Как в той песне получается, – вздохнула Вера. – «К нам не подходи, к нам не подходи, а то зарежем».

– Что-то в этом роде, – согласился Бондарь.

– Эх, кто бы знал, как я ненавижу все эти ваши мужские хитрости. Игры патриотов, блин!

С этими словами Вера скрылась за дверью ванной комнаты. Проводив взглядом ее стройную фигуру, дважды перечеркнутую полосками черного бюстгальтера и таких же черных трусиков, Бондарь разделся и лег на кровать, предварительно выложив на тумбочку сигареты и зажигалку.

Курить, как ни странно, не хотелось. Хотелось спуститься вниз, взять за шкирку свихнувшегося ученого и встряхнуть так, чтобы вся перхоть осыпалась с него раз и навсегда, вместе с волосами. Дожил до седин, старый идиот, а ума-разума не нажил. Разве он не соображает, что делает? Неужели ему не ясно, что любая теория подразумевает переход к практике? Или ему безразлично, на чем делать деньги и славу?

Взгляд, которым встретил Бондарь Веру, был таким жестким и непримиримым, что она невольно остановилась, словно наткнувшись на невидимое препятствие.

– Ты что? – спросила она инстинктивно закрывая грудь руками.

– Ничего, – пожал плечами Бондарь. – Думаю.

– О чем? – добравшись до кровати, Вера проворно нырнула под одеяло.

– О том, что не хрен расхаживать голышом в присутствии малознакомых мужчин.

Погасив свет, Бондарь повернулся на левый бок и зажмурился. Тело, прижавшееся к его спине, было влажным и прохладным, но почему-то казалось обжигающим. Особенно горячей воспринималась нога, заброшенная на бедро Бондаря. А там, где эта нога заканчивалась, вообще пылали уголья.

– Кто-то обещал лишить меня интимных услуг, – проворчал он.

– Конспирация, – ханжески вздохнула Вера. – А вдруг нас подслушивают? Мы должны вести себя естественно.

Дальше все происходило вроде бы против желания Бондаря, но не без его участия. Оседлавшая его Вера помогла себе двумя руками и, охнув, осела ниже сантиметров на двадцать с лишним. Ее тело лоснилось в темноте, как статуя из темного дерева. Давая Бондарю вдосталь полюбоваться собой, она сделала несколько пробных круговых движений тазом, а потом по-жокейски наклонилась вперед и затеяла такую неистовую скачку, что он услышал лязганье ее зубов.

Первый стон застал его врасплох. Ему показалось, что он оглох, поскольку жаркие Верины губы как раз ловили его ухо. Продолжение оказалось еще более впечатляющим. Не позволяя заткнуть себе рот, Вера разразилась целой серией воплей, звучавших все пронзительней, все отчаянней. Когда, наконец, этот кошачий концерт закончился, Бондарь снял ее с себя и, потянувшись за сигаретой, сердито спросил:

– Ты с ума… – его голос прервался. – Ты с ума сошла? Всю округу всполошила.

– Пусть… – Вера тоже задыхалась, – пусть знают наших. У нас медовый месяц или как?

– Во всем нужно знать меру, – продолжал ворчать Бондарь, кое-как совмещая пламя зажигалки с прыгающей в зубах сигаретой.

– В следующий раз обещаю молчать, как рыба.

– В следующий раз я заранее замотаю тебе голову одеялом.

– Что ж, я согласна, – покорно вздохнула Вера, завладевая тлеющей сигаретой. – Дай только сделать пару затяжек перед смертью.

– Сегодня – живи, – великодушно разрешил Бондарь.

– Нет уж, помирать так помирать. Считай, что следующий раз уже наступил.

Ее рука змеей скользнула вдоль туловища Бондаря, и он понял, что она не шутит.

Глава 12

Сентиментальная прогулка

На протяжении всего утреннего кофепития Ингрид хранила молчание оскорбленной девственницы. Когда Бондарь поинтересовался, почему профессор не вышел к завтраку, она поджала губы и сказала, что Сергей Николаевич не смог заснуть вовремя и попросил его не будить.

– Я себя тоже неважно чувствую, – призналась Ингрид, манерно прикасаясь кончиками пальцев к вискам.

– Зато я как заново на свет родилась, – поведала Вера, сладко потягиваясь и жмурясь. Походила она при этом одновременно на мартовскую кошку и египетскую фараоншу. И та, и другая с толком провели ночь, а уж Вера блаженствовала за них обеих.

– Храбрится, – сказал Бондарь, кивая на нее. – Совсем расклеилась после дальней дороги. Сопли, кашель, головная боль.

– У меня? – изумилась замершая Вера.

– У тебя, у тебя, радость моя. Так что сиди дома, выздоравливай. Любоваться окрестностями сегодня буду я один. Если, конечно, наша милая хозяйка не согласится побыть моим гидом. – Бондарь улыбнулся Ингрид, вопросительно вскинув брови.

Та наморщила лоб, обдумывая что-то, а потом с готовностью кивнула:

– Пожалуй, прогулка на свежем воздухе пойдет мне на пользу. Мне нужно на сборы пятнадцать… нет, десять минут.

– Поздравляю, – прошипела Вера, когда Ингрид удалилась из кухни. – Ты своего добился.

– Главное, чтобы ты своего добилась тоже, – невозмутимо ответил Бондарь. – Я сделаю все, чтобы наша прогулка продлилась как можно дольше. Напои профессора кофе и прояви живой интерес к его россказням о бактериях. Полагаю, этого будет достаточно, чтобы его сердце растаяло.

Оставив Веру яростно сопеть и раздувать ноздри, он набросил пальто и вышел во двор, чтобы распахнуть ворота и прогреть двигатель «Ауди». Машина блестела от мелких каплей дождя. По небу неслись серые облака, растрепанные ветром. В просветах мелькал медный диск солнца, на него можно было смотреть не щурясь. Небо, облака и солнце выглядели холодными и чужими.

Включив дворники, чтобы протереть мокрое стекло, Бондарь поморщился. Визгливые звуки напомнили ему ночной концерт, который закатила Вера. Кажется, она переусердствовала. «Вот же взбалмошная девчонка», – подумал Бондарь, но разозлиться по-настоящему не сумел. Более того, на его губы так и просилась неуместная усмешка. Пришлось срочно прикуривать сигарету. Когда стискиваешь фильтр зубами, улыбка не так заметна.

Открылась дверца, Ингрид молча скользнула на свободное сиденье и занялась натягиванием юбчонки на гетры, что было занятием кропотливым, но совершенно бессмысленным. Свою розовую курточку она застегнула до самого подбородка, а волосы зачесала за уши и спрятала под воротник. В таком виде она смахивала на старшеклассницу из американского фильма. Полная противоположность Вере с ее вызывающей чувственностью. Что ж, женщины любят и умеют играть на контрастах. Это хорошо. Устав от фурии, ты всегда можешь отдохнуть в обществе ангелочка.

– Куда держим путь? – осведомился Бондарь, выезжая из двора.

Справа виднелся городок, состоящий из низких домиков, раскрашенных в пастельные цвета. Туда вела узкая дорога, покрытая свежим слоем гудрона. Протянувшись мимо особняка Виноградского, она убегала за аккуратные песчаные дюны, поросшие таким же аккуратным камышом. Впереди торчала водонапорная башня, соединенная с шоссе узкой грунтовкой.

– Я хочу показать вам удивительное место, – сказала Ингрид, акцент которой был не менее иностранным, чем раскинувшийся вокруг ландшафт. – Поворачивайте налево.

Бондарь подчинился. Дорога была пустынной, если не считать одинокого велосипедиста, попавшегося навстречу. Округа дышала чинным спокойствием и благопристойностью. Подошва Бондаря непроизвольно вдавила педаль акселератора, рука сдвинула рычаг скорости. «Ауди» чуть не взлетела над шоссе и, визжа тормозами, заложила такой крутой вираж, что Ингрид ударилась о каменное плечо спутника.