Без воздуха - Загорцев Андрей Владимирович

Мы на бегу начинаем скандировать:

— Цели: спешивающаяся группа пехоты, две грудные фигуры…

А потом то же самое на английском.

Однажды группа после длительного перехода рассредоточилась и приготовилась открыть огонь, а на поле вместо мишеней вдруг поднялись объемные, вполне различимые фигурки.

— Огонь! — металлическим голосом отдал команду Поповских.

Я сглотнул, отбросил все мысли и очередями по два патрона срезал троих. За мной начал стрелять Федос. Остальные медлили, старались прийти в себя. Всех их командир объявил убитыми. В живых остались только я и Саня.

— На досмотр! — Поповских был спокоен и чуть ли не меланхоличен.

А меня чуть ли не потряхивало от страха. По кому же я стрелял?

Я приставил автомат к плечу и побежал вперед. Рядом со мной спокойно трусил каплей. Федос прикрывал нас сзади.

Твою мать! Персонажи, убитые мною и Федосом, оказались в форме американских джи-аев. В сереющем свете заходящего солнца на груди у них ясно были видны пятна крови. Только лежали они все так, как будто уже закостенели. Вместо реальных у них в руках были деревянные штурмовые винтовки.

Я остановился возле одного из них и не успел ничего подумать, как каплей коротко скомандовал:

— Добей!

Я сорвал с лямки рюкзака нож разведчика и воткнул его в шею манекена. Лезвие пропороло пластик. А кровь, вероятно, была взята у свиньи Груни, убиенной сегодня на хоздворе.

— Обыскать! — не унимался каплей.

Я пошарил по карманам кителя, достал какую-то книжицу, всю в липкой крови.

Во второй раз группа уже сработала вся. В третий самый брезгливый из нас спокойно обыскивал окровавленный манекен.

В следующую субботу Марков опять попытался забрать всю группу на экскурсию. Услышав об этом, мы с Федосом нырнули в баталерку, где спокойно сидел заместитель ротного старшины.

— Товарищ старший матрос, нас группный прислал. Ему ротный задачу поставил по поводу матбазы для занятий, — затараторил Федос, вслушиваясь в крики мичмана, сгонявшего личный состав на построение.

Я стоял и глупо улыбался в надежде на то, что сейчас мичман уведет всех. У нас потом будет железобетонная отмазка. Баталер подтвердит, что во время построения мы были у него по поводу какой-то задачи, полученной от командования роты.

Старший матрос со шрамом на морде вылупился на нас, что-то обдумывая. Потом он молча налил в стакан воды, всунул в него самодельный кипятильник из двух бритвенных лезвий.

— Да, что-то припоминаю, — наконец произнес, тут же выдернул кипятильник из розетки, достал из ящика стола жестяную банку с надписью "Индийский кофе". — Вам, наверное, надо ящик сколотить для макетов местности и песок просеять?

— Так точно! — заявил Федосов. — Ящик и песок. Дай нам доски и инструмент, и мы пойдем делать!

— Ты очумел! Доски тебе и инструмент — сейчас, как же! Идите, делайте! Найдете все сами. Гвоздей и так мало. Могу вам сито дать для песка и мешок бумажный. — Старший матрос достал из-под верстака помянутое добро и всучил его нам. — Все, отчаливайте, караси! Через два часа жду результатов! Вашему мичману я сам скажу, что вы задачу ротного выполняете. В следующий раз, когда захотите зашхериться, всегда жду. У меня работы полно. — Он задавил довольную лыбу, закинул в стакан пару ложек растворимого кофе и начал яростно размешивать напиток, некультурно позвякивая ложечкой.

Вот черт! Мы сами себя загнали в ловушку. Теперь нам предстоит где-то искать ящик и просеивать песок. Баталер схитрил. Эта задача наверняка была поставлена ему, а тут подвернулись мы, два идиота, страстно желающих поработать.

Мы поплелись на выход из казармы и тут же наткнулись на заместителя командира, пышущего злобой.

— Так, выдреныши, вся группа в сборе, а вас нет! Вы где?..

Договорить он не успел, его бесцеремонно перебил баталер, высунувшийся из-за двери:

— Это по задаче ротного. Караси до утра ящик-макет на тактико-специальную подготовку должны родить.

Марков хмыкнул и отстал от нас.

Пошли мы со старшиной второй статьи Федосовым, ветром гонимые, искать какой-нибудь ящик или доски, из которых можно было бы его сколотить, и забрели на территорию столярной мастерской.

— Смотри, доски хорошие в куче валяются! — с радостью проговорил Федос. — Сейчас заберем и пойдем колотить. Только надо будет где-то пилу и молоток с гвоздями достать. Может, у кого из земляков спросить?

— Александр Палыч, а ну его на хрен! Сейчас возьмем эти досточки, а нам по башне настучат. Слышишь, в помещении циркулярка воет? Там наверняка кто-то есть. Наваляют нам!..

— Так все равно надо что-то делать. Ты предлагаешь попросить?

— А почему бы и нет? Ну пошлют нас подальше, так что с того? Идем?

Федосов помялся с ноги на ногу.

— Может, сам сходишь? А я тут потихоньку попытаюсь доски хапнуть.

Я подошел к двери, толкнул ее. За ней на циркулярной пиле распускал доски тот самый старший мичман, который подпольно крутил кинокартины.

Увидев меня, он остановил пилу.

— Тебе чего, матрос? Кто прислал?

— Товарищ старший мичман, я к вам по делу пришел.

— Ох, ни хрена себе! Матрос, какое же у тебя ко мне дело может быть? — Мичман грозно насупился.

Я, сбиваясь, начал ему рассказывать про ящик. Мол, не найдется ли у вас несколько старых ненужных досок вроде тех, которые валяются снаружи мастерской?

— Ящик для песка, полтора на полтора, высота двадцать, с крышкой, кармашками и ручкой. Такой, что ли?

— Так точно!

— Да я же сколотил его, даже покрасил! Уже месяца два никто не забирает. Ты из какой группы?

— Капитан-лейтенанта Поповских.

— Ну да, точно. Он же мне беленькой уже поставил. Видно, по пьяному делу позабыл, — пробормотал мичман, опомнился и погрозил мне пальцем. — Ты сейчас доски вот эти в стопку сложишь, потом ящик заберешь, а то ваш командир группы скажет еще, что я слова не держу.

— Есть, товарищ мичман! — радостно гаркнул я. — Разрешите, я напарника отпущу. Он снаружи.

— Две секунды, — буркнул мичман, включая циркулярную пилу.

— Саня! Федос! — заорал я, выскочив на улицу. — Вали за песком, я сейчас ящик буду делать! И давай рубль.

— На хрена тебе рубль? — начал возмущаться Федосов, осторожно разворачивая носовой платок и доставая желто-коричневую бумажку.

Это же надо! Он тоже свои сбережения в платок заворачивает! Не один я такой умный.

— Мичману! Он за просто так спину себе не почешет и досок не даст. Я ему вообще полтора рубля отстегиваю. Давай, не жмись.

Федос отдал мне рубль и, бурча что-то себе под нос, ушел в сторону площадки для рукопашного боя. Песка там было предостаточно.

Я сложил доски в штабель и получил из рук мичмана аккуратно сколоченный деревянный плоский ящик с ручкой и откидывающейся фанерной крышкой, на которой было приколочено несколько кармашков. Он, как и все на флоте, был выкрашен серой шаровой краской и имел очень приличный вид.

Получив ящик на руки, порадовавшись везению и забывчивости нашего командира, я все-таки решился и задал мичману вопрос, особо волновавший меня:

— Товарищ старший мичман, разрешите сегодня в вашей ленинской кино посмотреть?

— Матрос, ты чего несешь? Какое кино? Охренел совсем?

— Товарищ мичман, я уже смотрел, цену знаю. Я же не за так, еще матроса приведу, напарника с боевой пары, выручка больше будет.

— Вы, караси, охренели совсем. Служите без году неделя, а уже во все щели заныриваете. Иди, давай! После обеда подгребайте. Только смотри, молчок! Узнает кто, прекратятся просмотры!..

— Да я Зуру знаю, и Мотыль меня предупреждал, — блеснул я знакомствами с грузином и коком.

— Ну, все! Отчаливай, разболтался тут!..

После просмотра «Разведчиков» мы с Федосом завалились в кубрик, стирали носки и обсуждали фильм.

Группа прибыла только к отбою, голодная и уставшая. Нашего довольного настроения никто не разделял. Матросы опять целый день горбатились на огороде, и покормить их никто не удосужился.