Дебрифинг президента. Допрос Саддама Хусейна - Джон Никсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я также возобновила знакомство со многими своими бывшими коллегами из Лэнгли, в том числе с моей подругой Ами, которая всегда была для меня источником вдохновения. Она была фермершей из Алабамы, но говорила на арабском как на родном. Она знала, что для того, чтобы понять Ирак, нужно изучить его историю, культуру, политику и язык, и она изучила все четыре.
В Ираке время приобрело причудливое свойство. Это трудно объяснить, но я чувствовал себя как персонаж Билла Мюррея в фильме "День сурка" - что сегодня будет то же самое, что и позавчера, и что завтра будет точно так же, как сегодня. Этот феномен может быть одновременно нервирующим и изнуряющим. Я часто обнаруживал, что теряю счет времени. Чтобы избавиться от однообразия, каждый день я ходил в спортзал и прогуливался до Республиканского дворца , где Саддам обычно встречал иностранных гостей. Смена обстановки всегда помогала, хотя бы на короткое время.
Обстановка в сфере безопасности ухудшалась на протяжении нескольких месяцев. Каждый день поступали новые сообщения о нападениях на гражданских и военных. Еще до моего приезда убийство аятоллы Мухаммада Бакра аль-Хакима в августе произвело на меня неизгладимое впечатление. Шиитский священнослужитель вернулся из изгнания в Иране всего за несколько месяцев до этого, и я написал о нем очерк для агентства. Он был харизматичным лидером, основавшим в 1980-х годах Высший совет исламской революции в Ираке и учеником Мухаммада Бакра ас-Садра, казненного Саддамом в 1980 году (Бакр ас-Садр был тестем Муктады ас-Садра). Взрыв бомбы, убившей аль-Хакима, когда он выходил из мечети в Наджафе, унес жизни по меньшей мере восьмидесяти четырех человек, включая пятнадцать его телохранителей. Взрыв был приписан убийце Абу Мусабу аз-Заркави. Чуть более двух недель спустя один из террористов-смертников Заркави взорвал штаб-квартиру ООН в отеле "Канал" в Багдаде, убив двадцать два человека. Война была далека от завершения, она только разгоралась.
Вскоре после моего приезда я был разбужен звуками ракет, упавших на соседний отель "Аль-Рашид" в одно воскресное утро. Мы также слышали сообщения о том, что 31 октября повстанцы планировали крупное нападение на Зеленую зону, которое должно было завершиться смертоносными взрывами смертников. Тот день начинался как любой другой, но примерно с обеда наступила жуткая тишина. Где-то между восемью и девятью часами вечера мы начали слышать выстрелы. Люди бросились доставать оружие, но нападения не последовало. В следующий день мы узнали, что накануне вечером Ирак обыграл Северную Корею в футбол, и ликующие болельщики высыпали на спортивный стадион и предались излюбленной иракской забаве - стрельбе очередями в воздух. (Саддам часто принимал участие в праздничных перестрелках, настолько, что многие американцы считали его парнем, который любит стрелять из винтовки в небо).
Придя на работу на утреннее собрание ячейки синтезатора, я обычно оставался за своим столом до двух-трех часов ночи, семь дней в неделю. Мы жили в трейлерах, и часто в каждый из них помещалось по четыре-пять человек. Еды иногда не хватало, электричество часто отключалось, и делать было нечего, кроме как работать. Время от времени минометные обстрелы пугающе нарушали рутину. Это было до того, как в "Зеленой зоне" появились торговцы фастфудом, а у каждой организации был свой бар для вечерних гуляний по четвергам. Я питался в основном "Гаторадом", "Поп-Тартсом" и тем, что было доступно в столовой, а это обычно рис и картофель. Я питался так, потому что боялся получить пищевое отравление. Если ты заболел, то идти было некуда, кроме как в трейлер, а это было слишком уныло, чтобы об этом думать. Лучше было просто продолжать питаться углеводами и стараться оставаться относительно здоровым, пока не придет время возвращаться домой.
Наша проблема заключалась не в недостатке, а в избытке информации. Нас завалили подробными отчетами, которые нужно было проверять, хотя мы знали, что шансы на то, что они подтвердятся, практически равны нулю. Источники сообщали, что Саддам находится в Басре, что он бежал в Сирию (куда он якобы отправил и свое ОМУ), что он переодет в женщину и прячется на багдадском автовокзале. Офицеры часто сообщали нам подробности, которые расходились с тем, что мы знали о Саддаме. Однажды кто-то из Временной коалиционной администрации сообщил, что переводчик ВКС общался с врачом Саддама. Естественно, мы захотели узнать больше. Мы собрали свои вещи, отправились в офис ВМС в Республиканском дворце и начали искать переводчика. Через несколько часов, когда мы наконец разыскали его, он побелел, потому что подумал, что его арестовывают. Мы сказали ему, что слышали, что у него может быть информация об одном из врачей Саддама. Он рассмеялся и сказал, что был на брифинге и упомянул, что, возможно, мы сможем выследить Саддама, найдя его медицинские запасы. Мысль была такова: если мы сможем найти врача, который поставлял Саддаму лекарства, то сможем найти и Саддама. К сожалению, это оказалась сухая яма. Подобные вещи происходили каждый день и отнимали у нас много времени и сил.
Вместе со мной работал Майк, аналитик Агентства национальной безопасности, прикомандированный к ЦЕНТКОМу. Майк обладал навязчивым любопытством к Саддаму, огромным запасом знаний и заразительным чувством юмора. Никто лучше него не мог поболтать о Саддаме, скоротать время во время поездки в тюрьму Абу-Грейб и сохранить хладнокровие во время минометного обстрела. В ноябре 2003 года мы встретились с некоторыми из бывших телохранителей Саддама. Мы заехали за ними в побитый фургон с занавесками на боку. Пока мы ехали по Багдаду, охранники указывали на конспиративные квартиры, где Саддам обычно ночевал. Они также показали нам, где четвертая пехотная дивизия США подошла к Саддаму на расстояние квартала, но остановилась, не доехав до его укрытия.
Пожалуй, самым сложным вопросом, помимо того, где скрывается Саддам, был вопрос о том, связан ли он с растущим иракским повстанческим движением . В то время этот вопрос вызывал жаркие споры в разведывательном сообществе Ирака. Большинство военных и некоторые источники в ЦРУ считали, что
