Когда вырастают дети - Ариадна Борисова

Хорошо, что Женя живет в одном дворе с мальчишками. Она шла не одна, и холод остерегся тотчас взять ее в плен. Крался по пятам и подслушивал: говорили о нем. То есть о русских морозах, на которые жаловались немецкие ветераны Великой Отечественной. В мемуарах гитлеровцы завидовали советским солдатам, одетым в тулупы и валенки. Женя тоже не отказалась бы сейчас от неэстетичных, зато очень теплых тулупа и валенок.

Шишкин обнаружил специфические познания в области бронетехники: оказывается, в сильные морозы механизмы и двигатели с воздушным охлаждением остывали в наших танках, и машины останавливались. Ночами экипажам приходилось поддерживать костры в вырытых под танками ямах, иначе эти ходячие холодильники к утру бы не завелись.

Мальчишек хлебом не корми – дай поболтать о войне. Правда, о нынешней службе в армии они невысокого мнения. В классе чуть ли не каждый голову ломает, как бы от нее откосить. А Шишкин сообщил, что после школы пойдет отдавать солдатский долг Родине. Отслужит, и только тогда поступит в строительный. Не демонстративно сказал, просто так. На общем фоне прохладного отношения к дымам отечества Шишкин выглядит попаданцем из 40-х и, кажется, не догадывается о своей несовременности.

Гладков промолчал, Дмитриевский непонятно хмыкнул. Ну, он-то наверняка отмажется. Жаль, ему бы пошла военная форма…

На вопрос: «Что такое Родина?» у людей нет точного ответа, а языка перелетных птиц, у которых чувство родины развито лучше всего, люди не понимают. Но Родина – с большой буквы и маленькой – определенно необходима человеку, чтобы ощущать уверенность в себе. Если по-честному, побольше бы в государстве таких Шишкиных.

По железным горкам детской площадки катались румяные дети. Ребятне мороз нипочем. Женя попыталась вспомнить, зябла ли она в детстве. Не получилось. Может, ее тогда грела забота бабушки, и родители больше любили? Говорят, что любовь – греет…

Дом встретил безлюдной враждебностью распахнутых в пустоту комнат. Увидев в зеркале прихожей лицо с покрасневшим носом, Женя пропела: «Где же ты, моя Лимпопо?» Зеркальная поверхность затуманилась от дыхания, и лицо рассердилось. Возможно, на войне низкие температуры предпочтительны для победы над врагом, но не в мирное время и не в квартире! Ртутная стрелка домашнего термометра застыла у отметки 14, в плюсе затаилась сентябрьская осень… Кран в кухне безнадежно плакал. Патриотизм в Жене выстудился в два счета: ей срочно захотелось попросить климатического убежища в любой южной стране без сантехнических проблем.

Мама с папой на работе. Впрочем, они бы ничего не сделали. Мама занята папой и учениками, папа – собой и образом противоречащего Пушкину Ленского. Сидят вечером, кутаются в пледы и терпят всепроникающий холод. Привычка терпеть выработалась у них со времен тотального дефицита. Инициативу придется взять в свои руки…

Женя нашла в телефонном справочнике номер коммунальной службы и решительно позвонила. Бесстрастный голос дежурной на другом конце провода отрекомендовался: «Справочная». Узнав, что кран в квартире такой-то по такому-то адресу требует починки, Справочная позвала: «Петров!» и передала трубку сантехнику.

– Вас, блин, много, а я один, – проворчал сантехник Петров. – Напарник уволился, никто за копейки работать не хотит. Диктуйте, откуда вызов, в течение месяца приду.

Женя подала заявку от имени папы и сказала спасибо. А что она еще могла сказать?

– Все? – осведомился с облегчением Петров.

– Почему в нашем доме так холодно?

– Дом заблинован.

– Что такое «заблинован»?

До сих пор Женя знала два значения слова «блин»: тонкую лепешку и внелитературный эвфемизм, ранее упомянутый сантехником. Теперь, тяжко вздохнув, он ознакомил Женю с неизвестным ей омонимом.

– Блин – это такая шайба для регулировки расхода топлива, чтоб при расчете получалась экономия. Мы заворачиваем шайбы в трубы по распоряжению нашего начальства.

– Значит, люди в заблинованных домах мерзнут по распоряжению вашего начальства?!

– Вот такие кошки-мышки, – туманно сказал разговорчивый Петров и замолчал. Раздалось отдаленное бухтенье дежурной. В обязанности «Справочной» вряд ли входило просвещение жильцов в разделах языкознания и экономии. Женя положила трубку.

На зарядку, пока заваривался чай, ушло пять минут. Десять – на чаепитие с малиновым вареньем для профилактики простуды. Кран капал. Женя поразмышляла о неожиданном перерождении Шишкина из флегматичного добряка в деятельного бодряка. Не влюблен ли он в Ирину Захаровну? Любовь не только греет, но и меняет человека… Еще через десять минут журчащий звук капель перестал угасать в подставленной губке и выбил из головы Мишу с его пушкинской идеей. Спустя полчаса капли и холод выдолбили в душе Жени впадину размером с синичье гнездо, покинутое птенцами. Родриго-Игорь не пожелал посетить невесту, зато вернулась непатриотичная мысль о Лимпопо. Ни синицы в руках, ни журавля в небе… Источившееся терпение натолкнуло Женю на отчаянный шаг.

Позвонив снова в «Справочную», она официальным «взрослым» голосом представилась журналистом Юрьевой (эта фамилия часто встречалась в городской газете «Наши известия»). Ей якобы поручили взять интервью у руководителя микрорайонного ЖКХ.

– По поводу аварии в школе? – встревожилась дежурная. – Морозов-то тут при чем?

– О каких м-морозах… – запнулась было Женя, и до нее доперло: Морозов – фамилия начальника. Символическая, между прочим.

– Владимир Алексеевич не виноват, что в школе трубы худые!

– Нет-нет, я буду писать только о хорошем, – успокоила Женя. – Подскажите, пожалуйста, номер его рабочего телефона.

Дежурная повиновалась с машинальной беспрекословностью.

Вскоре после того как Женя высказала Владимиру Алексеевичу все, что думает о положении дел во вверенном ему хозяйстве, выяснилось, что он знает Юрьеву.

– …заочно, по вашим статьям, – промурлыкал в Женино ухо вальяжный голос довольного жизнью человека. – У вас своеобразный стиль и нестандартная подача тем… Но вот о «блиновании» домов я впервые слышу. Кто внушил вам эту чушь?

– Собачий холод в квартире.

Морозов в конце концов пообещал тепло к вечеру. Взамен он жаждал попасть в положительные газетные герои:

– Так когда мы с вами побеседуем о позитивных сторонах моей работы?

– Я еще позвоню, – уклонилась Женя.

Несмотря на использование эмоционально окрашенного сантехнического термина и свой резковатый тон, разговор показался ей солидным. Она надеялась, что в телефоне Владимира Алексеевича нет определителя номера. А если начальник начнет терроризировать журналистку… Может, Юрьеву позабавит случай с двойником.