Абсолютная память - Дэвид Болдаччи

Мэнсфилд построили в основном для детей военнослужащих с военной базы по соседству. База была одним из крупнейших работодателей Берлингтона, и обслуживание всех этих солдат здорово пошло на пользу региону. А потом Пентагон сократился, и одной из первых закрыли базу в Берлингтоне.

Теперь вымершая армейская база покоилась за высоким сетчатым забором, всего в сотне ярдов от Мэнсфилдской школы, и зелень уже захватила заметную часть ее территории. Берлингтон так и не оправился от закрытия базы, а последующий экономический спад загнал последний гвоздь в гроб городка.

И сегодня потрепанному Мэнсфилду, как и многим другим школам, не хватало финансирования, учителя быстро улетучивались, о дисциплине уже давно никто не слышал, зато наркотики и алкоголь встречались повсеместно. Количество учеников сократилось вдвое по сравнение с былыми временами, а выпускники сматывались на юг с той же скоростью, с которой дрозды-рябинники улетают от наступающей зимы во Флориду.

Берлингтон, даже без военной базы, некогда был процветающим промышленным городом, подобно тысячам других сообществ, пунктиром рассекающим середину страны, и производил то, в чем нуждалась Америка и остальной мир. Теперь, когда все производство было выведено за границу, здесь оставалось строить только нищету. В городе были две сети продовольственных магазинов. И, на взгляд Декера, самыми популярными продуктами были килограммовые упаковки гамбургеров и бочки приторно-сладкого апельсинового лимонада. Оживленно торговали и точки фастфуда, откармливая до невозможного состояния молодых и старых, и прогнозы роста диабета, рака, инсультов и болезней сердца уверенно били все рекорды.

И Декер знал это не понаслышке.

Немногие состоятельные жители Берлингтона жили в закрытых коттеджных поселках на западе города и редко выбирались оттуда. Остальные делили между собой три другие стороны света. Бездомные жили на улицах в дырявых спальных мешках, старых одеялах и картонных квартирах.

«Как и я».

Декер ходил в Мэнсфилдскую школу больше двадцати пяти лет назад. Некоторые трофеи с его именем до сих пор стояли в стеклянном шкафу в спортзале. В средней школе он слыл выдающимся спортсменом, состоял в трех разных спортивных командах. Амос просто был крупнее, быстрее и сильнее всех остальных. Он пользовался популярностью, встречался со всеми горячими девчонками, спал со многими из них, неплохо работал в классе, и все думали, что ему суждена карьера профессионала.

Как же они ошибались…

В колледже он был хорошим, но отнюдь не выдающимся игроком. А потом сектор еще больше сузился. В день набора профи Амос ушел несолоно хлебавши: сотни претендентов были намного лучше него. Он воспринял это как личное оскорбление. Декер пробился в «Кливленд Браунс», надрываясь на тренировочном поле, принося свое тело в жертву идиотскими способами, которые аукнутся к сорока годам, и последним уходил из зала просмотра матчей. Все эти усилия принесли ему карьеру, которая длилась ровно одну игру основного сезона, и навсегда измененный мозг.

В конце концов, было и кое-что хорошее. Декер встретил Кэсси, когда залечивал свои «прочие» травмы. Как оказалось, тот удар попортил ему не только мозги. Когда Дуэйн Лекруа врезался в него, обе бутсы Амоса зарылись в дерн. Среди результатов этого числилось сломанное правое бедро, порванная передняя крестообразная связка на левом колене и внутренний мениск на правом. Практически полный комплект, сказал ему хирург. Ну, семь бед, один ответ.

Кэсси была новоиспеченным физиотерапевтом, чьим заботам поручили Декера. Ему пришлось крепко потрудиться, чтобы вернуться в форму. В конце концов, нога и колени зажили. Мозг остался тем, чем стал. Но каждый шаг этого пути Кэсси была рядом с Декером, ободряя, когда нужно, и изводя, когда ободрения не хватало для мотивации.

За это время они с Кэсси так глубоко влюбились друг в друга, как Декер и представить себе не мог. Когда закончилась его отсидка в институте, где изучали людей с необыкновенными умственными способностями, они с Кэсси обручились, потом поженились и вернулись в его родной город. К тому времени Амос уже много думал, чем станет заниматься в будущем, и вернулся туда с ясной целью поступить в полицейскую академию. Его новая, улучшенная и непогрешимая память превратила занятия в плевое дело. Его физические возможности, пусть и подпорченные травмами, все равно позволяли превосходить почти всех на курсе. Декер прошел обучение, был приведен к присяге и получил значок и пистолет. Девять лет спустя его повысили до детектива. И почти десять лет он расследовал серьезные преступления против добрых жителей Берлингтона, хотя в большинстве этих преступлений также обвиняли жителей Берлингтона, но уже не таких хороших, с незначительной примесью чужаков.

Они хотели большую семью, но пытались и никак не могли зачать первого ребенка. Они тратили деньги, которых не имели, на специалистов, и в конце концов Кэсси забеременела. Так появилась Молли. Она была их единственным ребенком. Беременность чуть не убила Кэсси, а осложнения потребовали хирургического вмешательства, которое сделало ее неспособной к зачатию.

Они назвали девочку в честь матери Декера. Его родители погибли в автокатастрофе, когда Амос учился в колледже, и потому Молли не достались заботливые дедушка с бабушкой. Но она носила бабушкино имя. Все годы вплоть до своей безвременной смерти от рук, возможно, Себастьяна Леопольда…

Декер смотрел на кирпичную крепость, в которую превратился Мэнсфилд. Повсюду под странными углами тянулась полицейская лента, похожая на желтую паутину, ядовитую и опасную. Стояли патрульные машины, микроавтобусы экспертов и черные грузовики без окон, ждущие мешки для трупов. Декер не сомневался, что тела все еще в школе. Если не считать раненых и нуждающихся в медицинской помощи, с места преступления ничего не забирают, пока все не будет тщательно осмотрено, сфотографировано, измерено и должным образом изучено, разведано и проанализировано. Мертвым все равно, сколько времени лежать на полу в лужах собственной крови, – они уже вырваны из жизни каким-то психом с неограниченной огневой мощью. В конце концов, вечность есть вечность.

Если б Декер до сих пор служил в полиции, сейчас он был бы прямо там. Он уже заметил со своего места Мэри Ланкастер, она дважды входила и выходила из здания. Бывшая напарница выглядела изможденной, разбитой и угнетенной. Один раз она взглянула в его сторону, но, похоже, не заметила. Декер знал, что сейчас ее ум занят другими тревогами. Не исключено, что она уже забыла о человеке по имени Себастьян Леопольд, сидящем в камере предварительного заключения. О его признании в убийстве трех человек, двое из которых составляли все, что имел Декер. У Ланкастер прямо сейчас есть срочное дело: куча свежих трупов. А рядом разгуливает на свободе преступник, готовый к новым убийствам. Где уж тут помнить о том, кто тихо сидит в камере…

Стрельба в школе, разумеется, стала хитом в новостях страны. Их городок попал в заголовки первых страниц всех медийных платформ. Фамилии жертв пока не сообщали. Декер регулярно проверял телефон. Только стандартная фраза: «В ожидании уведомления ближайших родственников». От приятеля из полиции он уже знал, что с внуком Пита Рурка все в порядке. Но счастье не улыбнулось сыну одного из патрульных. И муж полицейского диспетчера, Энди Джексон, учитель английского языка в Мэнсфилде, находился в больнице в критическом состоянии со множественными огнестрельными ранениями.

Декер, тщательно выбирая дорогу, начал обходить школу по периметру, не заходя за полицейские ограждения. Миллер сказал, что стрелок улизнул. Весь Берлингтон настороженно следил за расследованием. Разве не достаточно того, что они потеряли своих близких? Так еще и убийца разгуливает на свободе и, возможно, готов убивать снова и снова… Это превращало ситуацию из ужасной в невыносимую.

Однако как убийца сбежал? Преступник, спокойно уходящий с места созданного им Армагеддона, воспринимался Декером как личный и профессиональный вызов.

И потом, была еще одна неочевидная причина. Амос больше ничего не мог сделать с Леопольдом – только сидеть и раз за разом прокручивать в голове бесконечные и бессмысленные гипотезы. Зато он мог подумать о Мэнсфилде и человеке, который устроил эту стрельбу. О том, где этот человек сейчас. И Декер выбрал последнее.

Он шел дальше, в сторону футбольного поля, где когда-то радовался своим победам. Была середина футбольного сезона, и траву на поле вытоптали. Домашняя игра, запланированная на ближайшую пятницу, не будет сыграна. Возможно, в этом году больше не будет игр. А может, их здесь никогда больше не будет.

Декер поднялся на трибуны и сел неподалеку от пятидесятиярдовой линии. Тащить свою тушу вверх по ступенькам было нелегко, и Амос в очередной раз сказал себе, что нужно сбросить вес и хоть немного вернуться в форму. Если ему так тяжело в сорок два, в пятьдесят два он просто не сможет подняться по лестнице… Черт, такими темпами он и в сорок три не сможет.