Разносчик порнографии - Виктор Мельников

Мой дом – моя крепость! Мой дом – моя тюрьма! Изоляция! Я наливаю кофе в чашку, достаю вторую сигарету из пачки. За день уходит полторы.

Действительно, а смогу ли я всегда отмазываться, хотя бы перед самим собой? Просто так. Или как?.. Большие яйца не оправдание для танцора. Мои потаенные мысли не повод, конечно, бросить курить или сесть на диету. И это не повод признать существование Бога. Он пастух стада, а в этом стаде в овечьих шкурах теряется много хищников. Ожидаются жертвы. А пастух спит, однако. Всему свой черёд, своё течение, судьба…

Внезапно включается радио. Музыка. Дебильная, тупая, однообразная, одноразовая. Надоело! Слащавый голос ведущей. Выключаю звук.

Когда женщина врёт, она воспринимает свою ложь за действительность – как глупо! Когда вру я, то осознаю, что вру и продолжаю обманывать – не меньшая глупость. Кажется, сомнений не остаётся, я живу в обществе, где придерживаются матриархата. И у меня появляется желание сознательно совершать ошибки по надуманному сценарию – я не иду за хлебом, я не звоню Волкову: ломаю действительность, делаю шаг в сторону, выскакиваю из матрицы.

Город клоака, я – яйцо жизни, штамп посредственности.

Я сажусь в автобус. Первый попавшийся. Куда он направляется, не имею представления. Консервная банка, и запах такой же. Через пять остановок выхожу из ёмкости. Покупаю цветов у уличной торговки. Прохожу два квартала, дарю цветы старушке с клюкой. Захожу в кафе. Заказываю кофе. Официант приносит заказ, я прошу у него сахара-песка, не рафинада… На его глазах сооружаю горку на столе, говорю: «Смотри, а?» – и плюю в центр сахарной горки. Кофе выпито, моральный ущерб уплачен лично обалдевшему официанту. Выхожу из кафе. Налево пойти или направо? Иду налево. Вижу ППС – дьяволята в грязной форме власти, господа полицейские. Жирный и худой. Два антонима, точно, но с одинаковым содержанием. Идут впереди меня. Я набираю скорость, подбегаю, бью одного из них ногой в толстый зад, разворачиваюсь – и убегаю! Меня даже не преследуют, я оглядываюсь. Всё так неожиданно для них, для меня – предсказуемо. Скрываюсь за углом дома, сворачиваю в проулок, выхожу в незнакомом совсем месте. Я иду по широкой улице, мне весело. Скорлупа яйца трескается. Моего яйца. Как всё просто и легко. И я не считаю себя сумасшедшим. К вечеру я куплю хлеба и побреюсь. Волкову звонить не буду, скажу, забыл, вот и всё.

На радость, я иду и насвистываю мелодию из фильма Тарантино, возвещаю о победе. На меня смотрят встречные прохожие, я на них не обращаю внимания. Завтра тринадцатое число, может всё измениться. Как-никак – високосный год… Будущее.

Чёрное облако

Николай Селин, ответственный за испытания, не находил себе места. Его никогда не подводили предчувствия. Вот и сегодня ночью ему приснился, как казалось, дурной сон. Странно, конечно, но надо быть солдатом, а не слезливой бабой.

Он позвонил Георгию Иванову, председателю Государственной комиссии, отрапортовал, что всё готово, погода в норме, безоблачно, на море штиль.

– Сам-то как думаешь, получится? – задал вопрос Иванов.

Заколебавшись на долю секунды, Селин ответил:

– Да… получится, – язык еле поворачивался, одеревенел как будто.

– Вот и хорошо, действуйте по плану.

Прошла генеральная репетиция, собранная команда из разных институтов ещё раз проверила всю аппаратуру и приборы, подготовила нужную технику. Все шутили, улыбались, настроение было, в самом деле, в норме у всех. Так должно быть всегда. Излишняя серьёзность, Селин знал по себе, не приводит к стопроцентному результату.

Небо, как на заказ, было голубым, безоблачным. Море – гладкое зеркало; две ровные плоскости сливались за горизонтом воедино. Такую погоду ждали уже две недели – дождались!

«Главцырк» – так между собой испытатели называли вершину командного пункта в Москве – между тем должен был позвонить Селину за пять минут до испытания, дать добро.

Звонка не было. Обычное явление, могло показаться, но не на испытаниях такого масштаба.

Селин в глубине души молил призрачного бога, чтобы «там» забыли об испытаниях, на худой конец – отменили бы взрыв: сам он не мог дать такое распоряжение – это всё равно, что пустить себе пулю в висок. Хотя с другой стороны, не такое дело, чтоб торопиться.

Однако сон не выходил из головы! Селин увидел, как в его кабинете со стены исчез план Снежинска, а его помощник, Владимир Фролков, облачился в чёрную рясу с капюшоном, точно средневековый католический монах. И дьявол с богом боролись, а поле битвы – чёртов полигон.

– Пора начинать, – сказал Фролков, вернув тем самым Селина из чёрных мыслей. – Что они там – телятся?! – Владимир не мог взять себя в руки. Селин смотрел на него, старый друг волновался. Говорят, что прошлое крепко роднит. Что верно, то верно. Прошлое роднит. Но ещё крепче роднит будущее: общие цели, планы, устремления, надежды…

Телефон прозвенел пожарной сиреной. С опозданием на десять минут.

– Приступайте, – сказал каменный голос из трубки.

– Десять, девять, восемь… два, один, ноль!

Земля всколыхнулась, и ещё до прихода гулкого звука почувствовалось, как она уходит куда-то вниз, как будто под ногами развернулась пропасть. Стены здания качнулись, но выдержали землетрясение. Следом докатились громовые глухие раскаты с затихающим эхом. И всё… Тишина. Успокоилось колебание почвы, только сердце взволнованно колотилось, выскакивая из груди Селина. Оно у него билось громче всех. И, наверное, все участники эксперимента могли услышать его стук; он волновался за всех и за себя в том числе. С ним такое было впервые. На других испытаниях он так себя никогда не чувствовал.

Опытные специалисты уже по внешним признакам поняли, что заряды сработали хорошо. Осталось только тщательно изучить плёнки и записи. Как и положено, по инструкции, специальная группа поехала на склон горы Шелудивая, где находилась вся аппаратура. Владимир Фролков отправился вместе с ними. Селин не хотел его отпускать, для этого есть другие специалисты. Но испытание прошло успешно, и волноваться не было причин, ночные предчувствия обманули, а раньше смерти не умрёшь, да и блюсти каждый обязан сам себя. Селин глубоко вздохнул: смуту надо гнать от самого себя в первую очередь, тогда она повсюду исчезнет.

Уазик прыгал по смёрзшимся кочкам.

Водитель, старший лейтенант, был разговорчив. Его «х» вместо «г» выдавало в нём жителя Кубани, или же хохла, родившегося не в Украине. Он рассказывал очередную байку:

– Меня эта секретность убивает! Но дураку понятно, что, поздно или рано, всплывёт всё то, чем мы занимаемся, я правильно ховорю, Владимир Петрович?

Фролков махнул головой. Словоблудие водилы было обычным пустозвонством.

А тот, тем не менее, продолжал:

– Один мой знакомый направлен был на Семипалатинский полихон. Понятно, жене и родственникам – ни слова, ни полслова, как будто на курорт поехал вместе с любовницей. Втихую. Хуляя по испытательской площадке, он увидел какую-то необычную травинку. Сорвал и засушил её в подарок тестю. Каково же ехо было удивление, кохда тесть сразу сказал, что это растение из Казахстана. В следующий раз мой знакомый привёз ещё одно растение: ему было уже любопытно, что скажет тесть на этот раз. Реакция была мхновенной: «Хм, это растение из семипалатинских степей. Если ты привезёшь мне ещё один эндемик, то я назову район, хде находится твой курорт». Так вот, знакомый мой больше никаких растений не привозил своему тестю, известному хеохрафу.

На задних сидениях засмеялись. Фролков спросил:

– Как тебя допустили к работе?

– Вот так вот и допустили, хлядя в мои честные бесстыжие хлаза: поверили на слово.

– Безобразие!

Полушутливый тон непосредственного начальника не смутил водителя, и он рассказал ещё пару пошлых анекдотов, скрасив тем самым не очень-то приятный путь по неровной дороге.

После съёма материалов регистрации все пять человек группы пошли проходить санобработку.

Санпропускник при чистом эксперименте (а он был таковым) – это сплошное удовольствие: разделся, снял спецодежду, дозиметры, средства индивидуальной защиты, обливаешься горячей водой, смываешь все свои тревоги, переодеваешься в чистое бельё… и всё. Жизнь продолжается. Огонь пылает под землёй – дьявол получил дров для топки.

Владимир Фролков вышел первым из санпропускника. Он посмотрел на гору, в которой часа полтора назад был проведён эксперимент. Погода стояла солнечная, видимость прекрасная, вокруг благостный покой и тишина… И вдруг из склона горы повалил чёрно-желтый дым. Он клубился и зловеще поднимался вверх… Хозяину преисподней что-то не понравилось.

События стали развиваться внештатно.

Селин срочно выдал команду на вылет вертолёта с материалами регистрации.