Мы, женщины (Колдовской мир, Превращение) - Андрэ Нортон

- Загон! - крикнула одна из них. - Мы идем за овцами. Приглашаются все желающие.

Нориэль подтолкнула Леатрис.

- Иди, - посоветовала она. - Твоя сестра работает за двоих, а ты никогда не бывала в загонах.

Хуана выпрямилась, открыв рот, и выпалила:

- Приличная нежная девушка, как моя Леатрис, Пойдет с этими девками в штанах? Одна? В открытое поле, где их никто не охраняет и не заботится о них? А что если они встретят чужих мужчин? Это неприлично. О чем думают их матери?

Леатрис переводила взгляд с матери на нанимательницу, а от нее на девушек. Нельга, дочь Олвит, крикнула из середины группы:

- Я тебе дам копье! У меня два! Прихвати с собой арфу, будешь петь для нас!

- Сейчас, - обрадовалась Леатрис. - Мама, ты ведь знаешь Нельгу. Все девушки идут!

- Да, все ходят по очереди, - вмешалась Нориэль, вытирая руки передником. - И ты не можешь навсегда привязать ее к своему переднику. Ты знаешь, что сочинительница песен Офелис хочет взять твою дочь в ученицы? Ты можешь гордиться дочерью, Хуана.

Леатрис, приняв это за разрешение, отдала свой передник матери и бросилась наверх с криком: "Спасибо!" И добавила, обращаясь к Хуане:

- Папа отпустил бы меня!

Этого Хуана не могла отрицать. Из-за этого у не часто болела душа, когда был жив Моргат. Хуана застонала. Ну почему они нашли убежище в деревне, где никто не понимает приличий и порядка? Хотя, приходилось ей признать, она не должна просить милостыню, не умирает от голода и не занимается проституцией!

Когда Арона возвращалась с фермы госпожи Лойз, небо затянули тяжелые грозовые тучи. С горы Часовых послышался крик голубки. Арона свернула с тропы, ведущей к Дому Записей, и пошла через лес на восток, в сторону от Соколиного утеса. Великолепный закат начал гаснуть. Дочери Ганноры, если приближаются именно они, должны будут заночевать. Может, одна или две из них погостят у Марис и Ароны! Девушка быстро шла по тропе, спеша поздороваться с гостьями.

Сердце ее упало, когда она увидела не привычные красновато-рыжие плащи тех, кто следует учению Доброй богини, а трех женщин в простых серебристо-серых платьях. Но все равно - ведь так мало незнакомых людей приходится видеть! Впрочем, сейчас их столько, сколько за всю жизнь не встретишь. Но эти-то зачем пришли сюда?

На глазах у Ароны одна из них взялась за нить у себя а шее и вытащила голубой камень. Камень светился внутренним светом в быстро темнеющем лесу. Женщина повернулась и посмотрела прямо на девушку, прятавшуюся среди деревьев. И на языке чужаков, но с легким акцентом спокойно заметила:

- Это не место для любопытных детей. Иди домой, девочка, ложись в постель и забудь, что видела нас.

Арона неожиданно обиделась. Она взрослая и намерена доказать это. Но язык и ноги ее не слушались.

- Да, госпожа, - покорно произнес ее язык, а сердце гневалось из-за этой покорности. Ноги медленно понесли ее к Дому Записей, вопреки ее желанию. Она пыталась освободиться от чужой власти, но тут же воспоминание о встрече начало расплываться, оно становилось все более смутным. Наконец Арона огляделась и увидела, что уже совсем стемнело. "Должно быть, я пробыла в доме Лойз дольше, чем собиралась", - подумала она и быстро и неслышно пошла в Дом Записей, в свою спальню.

На равнине к западу от деревни веселились девушки, гонялись друг за другом, кричали, играли с собаками, Леатрис, дочь Хуаны, чувствуя в мешковатых брюках голые ноги, тащилась за ними. Ветер раздувал ее волосы, но привычная юбка не облегала ноги.

- Пошли, копуша! - крикнула ей Нельга. - Так ты ни одной овцы не поймаешь!

Леатрис пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.

- Мама всегда заставляет меня ходить медленно, - ответила она, запыхавшись, но улыбаясь. - Прости!

Солнце жгло ее непокрытую голову, пот лился по незащищенному лицу, которое от этого чесалось. Леатрис вытерла его шейным платком и снова принялась догонять девушек. Они кричали друг другу, и она тоже попыталась крикнуть. Голос ее пронесся над холмами, и ей показалось, что его услышат аж на Соколином утесе! Леатрис представила, что ее слышит мать, и внутренне поморщилась. Леди не кричат! Приличная девушка всегда говорит негромко и вежливо.

- Черт побери! - громко вздохнула Леатрис.

Нельга подождала ее.

- Ты здорова? - забеспокоилась она. Леатрис кивнула, она снова начала задыхаться.

- Просто кое о чем подумала, - объяснила она. - О том, что сейчас дома.

Нельга протянула ей кожаный сосуд с водой.

- Попей. - И они снова побежали. Нельга вертела веревкой с петлей на конце, которой ловят отбившихся овец, и бросала на кусты и на все, что можно поймать. Она показала Леатрис, как это делать, но руки девушки еще должны были этому научиться. Они обе рассмеялись. - Пошли, погоняем овец, предложила Нельга и показала, как свистом подзывать сторожевых собак. Леатрис была обрадована и поражена.

- Свистящие девушки и каркающие куры, - про себя процитировала она свою мать и вызывающе закончила: - Но им веселее, чем курам и девушкам из курятника!

К концу дня все устали, и, когда наконец развели костер и принялись поджаривать на прутьях вяленое мясо и хлеб, Нельга спросила:

- Слишком выбилась из сил для песни?

Леатрис прикусила губу.

- Я не знаю ваших песен, - призналась она. - Могу спеть свои. Но вы не поймете.

Старшая девушка сказала:

- Спой. Я переведу. Моя мать - торговец. - Леатрис узнала в ней внучку Элтеи, ткачихи. Только не могла вспомнить, как зовут эту девушку. Леатрис начала петь, чуть смущенно, старинную балладу о любви, побеждающей звездные расстояния. Внучка Элтеи негромко переводила, превратив любовь в дружбу, прерванную семейной ссорой. Леатрис, не слишком уверенная в своих знаниях нового языка, не стала поправлять.

Нельга усмехнулась.

- А не спеть ли нам "Четыре фальконера спустились с утеса"? - Остальные девушки с энтузиазмом согласились, и Нельга запела.

Леатрис слушала, вначале недоумевая, потом решив, что слух ее обманывает, потом шокированная и потрясенная так, что словами не выразишь. Она видела самцов животных на ферме, видела, как животные спариваются. Слышала, как парни хвастают и говорят совершенно немыслимые вещи. Но такое? С мамой был бы удар, если бы она узнала!

Но мама не услышит из этого ни слова, тетя Нориэль тоже, вообще никто из взрослых.

Внучка Элтеи подтолкнула Нельгу.

- Не думаю, чтобы она была посвящена, - прошептала она, когда песня кончилась.

- Должна быть, - возразила Нельга. - Она старше своей сестры, а Осеберг была посвящена - мне кажется. Во всяком случае она кое-что знает. Леатрис! Ты была посвящена?

- Посвящена? - неожиданно чего-то испугавшись, Леатрис переводила глаза с одной на другую. - Я девушка, - прошептала она дрожащим голосом. И незаметно положила руку на нож, который дала ей Дориэль.