Рискни ради любви - Кара Эллиот

Si grand nero diavolo[6]! Человека с такой дьявольской внешностью нельзя впускать в свою жизнь. И какая бы необъяснимая сила ни сталкивала их вместе, она должна ей сопротивляться.

Черный Джек не может быть другом. Поэтому пусть остается врагом.

Поразмыслив, Джек пришел к выводу, что женская компания ему сейчас ни к чему. Он постучал кучеру своего экипажа и велел ему сменить направление. Да, дорогостоящие нимфы из «Пещеры Купидона» — особенно Дженнифер, — без сомнения, нашли бы немало восхитительных способов поднять ему настроение. Однако недавняя встреча с леди Алессандрой делла Джаматти заставила его изменить первоначальный план.

Некоторое время он находился в каком-то непонятном состоянии. Даже его друг Лукас, которого не назовешь сдержанным, заметил, что Джек стал слишком много пить и увлекаться шлюхами. Но удивительно ли это? Ничто вокруг не давало пищи его воображению, вот он и чувствовал себя утомленным и разбитым.

Джек откинулся на подушки, положил ладонь на запотевшее, залитое дождем стекло и стер с него влагу. Стекло было холодным, и он поежился, по его спине пробежали мурашки.

В неровном свете масляной лампы он мог разглядеть на стекле только свое отражение. Джек наклонился ближе и ухмыльнулся.

Итак, маркиза ошибается: он умеет улыбаться.

Правда, сейчас его улыбка больше походила на ухмылку, но это не важно. Она не имеет права критиковать его, особенно в те мгновения, когда смотрит на него и ее лицо обретает резкое, как лезвие бритвы, выражение.

Язвительное. Презрительное.

И все же он не мог не восхищаться ее глазами цвета изумруда, в которых поблескивали золотистые огоньки. Ее точеными высокими скулами, красиво изогнутыми бровями. Ее округлыми бедрами, грациозными движениями.

Черт, ему необходимо выпить. Выйдя из кареты, Джек отправился в читальную комнату своего клуба и приказал лакею принести, ему бутылочку бренди. Оглядевшись, он понял, что скорее всего будет пить в одиночестве, отчего ему стало еще хуже на душе.

Осушив бокал одним глотком, Джек налил себе еще один. Потом еще.

— Что это ты такой мрачный?

Джек поднял глаза и увидел старшего брата.

— Не знаю, что делать… Я паршивая овца в семье.

Джордж покосился на почти опустевшую бутылку и пододвинул себе стул. У него были светлые волосы и бледный, нордический цвет лица, унаследованный от предков-викингов. Одним словом, на вид он был полной противоположностью своему брату. Джордж должен был унаследовать герцогство Ледьярдов.

— Верно, ты единственный из нас, кто унаследовал черты наших латинских предков, — заметил Джордж. — Но ты должен признать, что это весьма романическая история: адмирал потерпевшего крушение судна Испанской армады доплывает до английского берега, и там сраженная стрелами Амура знатная дама ухаживает за ним и возвращает его к жизни…

Джек недовольно фыркнул.

— Прости, но я сейчас не расположен выслушивать сказочные романтические истории, — промолвил он.

— Мама уверяла меня, что это правда. — Джордж налил себе бренди. — А в чем, собственно, дело? У тебя какие-то неприятности с Дженни? Или как ее? С Джанетт?

В ответ Джек заказал еще одну бутылку — на сей раз очень дорогого портвейна.

— И запишите ее на счет маркиза, — добавил он. — Его светлость может себе это позволить.

— Несомненно. Если хочешь утопить печаль в вине, лучше использовать для этого хорошее спиртное. — Джордж задумчиво посмотрел на брата. — Хотя, может, с тебя на сегодня достаточно? А то выглядишь ты неважно…

— Черт возьми, на себя посмотри! — разозлился Джек.

— Да что с тобой? Почему ты в таком дурном расположении духа?

Пожав плечами, Джек медленно допил остатки бренди.

— Скажи-ка мне вот что, — неожиданно попросил он. — Неужели в детстве я никогда не смеялся?

Джордж недоуменно приподнял брови.

— Да у тебя было четверо старших братьев, которые постоянно колотили тебя, — промолвил он. — Насколько я помню, ты постоянно плакал.

Джек усмехнулся, несмотря на свое мрачное настроение.

— Но я не мирился с этим и давал им сдачи, — сказал он.

— Да уж, ты был негодником. — Джордж похлопал кончиками пальцев. — Что касается твоего вопроса… Ты всегда был самым серьезным из нас. Но это вовсе не означает, что ты был занудой. — Он на мгновение задумался. — По правде говоря, с тобой было всегда куда интересней, чем с Уильямом, Чарлзом или Эдвардом. Джек был удивлен словами брата.

— Я всегда считал, что ты больше всего любишь Уилла, — заметил он.

— Я люблю всех своих братьев, они отличные парни, — сказал Джордж. — Просто я хочу сказать, что Бог дал тебе больше талантов, чем всем нам. — Он поставил ногу на медную каминную решетку. — И все-таки, почему ты спросил меня, смеялся ли я в детстве?

Странно, но от похвалы брата он ощутил еще большую печаль.

— Это не важно.

Несколько минут они сидели молча. Наконец Джордж нарушил молчание.

— Знаешь, на днях я разговаривал с Киллингуортом, и он сказал мне, что Райт попросил тебя съездить с ним в Египет, — промолвил он. — Он сказал, что им в экспедиции нужен художник, но ты отказался.

— А ты представь себе, как отреагировал бы отец, скажи я ему, что собираюсь поехать в далекую пустыню для того, чтобы рисовать осколки камней. — Джек поморщился. — Вряд ли он пришел бы в восторг от моих слов.

— И что?

— Наш отец герцог, а не божество, Джек. И не следует относиться к его желанию как к слову Божьему, — проговорил Джордж. — Ты поддержал семейную традицию — честно служил в армии, у тебя множество наград. Так что ты до конца жизни можешь поступать как тебе заблагорассудится в любой ситуации.

— Я… Мне всегда казалось, что в нашей семье все будут против того, чтобы среди нас появился ученый.

— Только из-за того, что это мужское занятие? — Джордж покачал головой. — Приятель, да я бы предпочел иметь дело с обезьяной, если бы у нее были такие же мозги, как у тебя, чем с болваном, который только и умеет, что стрелять, ездить верхом и размахивать саблей.

Джек заморгал: он неожиданно увидел своего брата в совершенно новом свете.

— Кстати, раз уж ты заговорил об отце… — задумчиво промолвил Джордж. — Почему ты ни разу не позволил мне потолковать с ним об искусстве?

— Не вздумай сделать это, когда он находится в Оружейной комнате, если не хочешь, чтобы он приперчил тебе задницу хорошим зарядом дроби, — остерег Джек.

— Но я ведь наследник, так что не думаю, что отец сделает из меня мишень для летающих дробинок, — сказал Джордж. — Полагаю, он меня послушает, особенно когда я сообщу ему, что многие знаменитые генералы прославились также своим знанием искусства и литературы. Примеров тому множество: Петр Великий, Фредерик Барбаросса, император Священной Римской империи Карл Четвертый. — Джордж откашлялся. — И Ганнибал, — добавил он.