Твердая рука - Дик Фрэнсис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он — настоящий профессионал, — сухо проговорил я.
— Боюсь, что вы правы. — Она пошла открывать дверь, а я в это время нагнулся и с трудом поднял коричневый ящик, стараясь сохранить равновесие и не выронить лежавшие наверху открытки.
— Спасибо вам за помощь, — сказал я.
— Позвольте мне отнести этот ящик.
— Я справлюсь и сам, — отозвался я. Она окинула меня беглым взглядом.
— Я в этом не сомневаюсь. Но у вас просто сатанинская гордыня. — Она выхватила ящик у меня из рук и уверенно двинулась по лестнице. Я направился за ней, чувствуя себя последним идиотом. Наконец мы вышли из дома на асфальтированную площадку.
— Где ваша машина? — спросила она.
— Сзади, во дворе, но...
С таким же успехом я мог бы обратиться к морской волне. Я старался не отставать от Льюис, робко указал на «Шимитар» и открыл багажник. Она поставила туда ящик, и я захлопнул крышку.
— Спасибо, — вновь произнес я. — За все. В ее глазах мелькнула усмешка.
— Если вы надумаете как-нибудь помочь Дженни, вам не трудно будет связаться со мной и дать мне знать? — обратился я к Льюис.
— В таком случае оставьте ваш адрес. Я достал из внутреннего кармана визитную карточку и вручил ей.
— Там написано.
— Ладно. — Она постояла минуту, и по выражению лица Льюис я так и не смог определить, что у нее на душе. — Буду с вами откровенна, — напоследок призналась она. — По рассказам Дженни я представляла вас... совсем другим.
Глава 5
Из Оксфорда я взял курс на запад в Глостершир и добрался до конного завода Гарви в половине двенадцатого. Воскресное утро — самое удобное время для посещения.
Я застал Тома Гарви в его конюшне. Он разговаривал с конюхом, уверенно расхаживая вдоль стойл. Я замедлил шаги.
— Сид Холли! — воскликнул он. — Какой сюрприз! Что тебя сюда привело?
Я скорчил гримасу и открыл окно машины.
— Почему при встрече со мной все думают, будто мне что-нибудь нужно?
— Конечно, парень. У тебя прекрасный нюх, ты чуешь суть любого дела, потому так и говорят. Знаешь, даже до нас, сельских простаков, многое доходит.
Я улыбнулся, выбрался из машины и пожал руку шестидесятилетнему плуту. Он был так же далек от сельского простака, как мыс Горн от Аляски. Это был здоровый и сильный как бык мужчина с железной волей, громким, властным голосом и какой-то цыганской хитрецой. Его рукопожатие показалось мне столь же крепким, как его деловая хватка, и столь же сухим. С людьми он обходился без сантиментов, а вот лошадей нежно любил. Он преуспевал год от года, и если бы мне понадобилось отыскать в его конюшне какого-нибудь чистокровного жеребца с чертами вырождения, я бы ничего не добился.
— Так что тебе здесь нужно, Сид? — спросил он.
— Я приехал посмотреть кобылу. Том. Ее к тебе недавно привезли. Мне это просто интересно.
— Неужели? Какую именно?
— Бетезду.
Выражение его лица мгновенно изменилось. Сперва он глядел на меня с веселым недоумением. Но когда я заговорил о лошади, и веселье и недоумение мгновенно улетучились: Он прищурил глаза и резко бросил:
— А почему ее?
— Ну, может быть, она ожеребилась?
— Она умерла.
— Умерла?
— Разве ты не слышал, что я сказал, парень. Она умерла. Лучше зайдем ко мне.
Он повернулся и вышел из конюшни. Я последовал за ним. Дом у него был старый, темный, со спертым воздухом. Жизнь шла за его стенами — в поляк, конских стойлах, под навесом для молодняка. А здесь тишину нарушал только бой тяжелых старинных часов, и даже на кухне, судя по всему, ничего не готовили.
— Садись.
Какая-то странная комбинация столовой и служебного кабинета: массивный старый стол и плотный ряд стульев по одну сторону, а по другую — шкафы с картотеками и кресла. Никаких попыток приукрасить обстановку и произвести впечатление на покупателя. Впрочем, сделки обычно заключались на ходу.
Том уселся за стол, а я примостился на ручке кресла, решив, что во время этого разговора мне вряд ли удастся расслабиться и спокойно вздохнуть.
— Итак, — проговорил он. — Почему ты спросил меня о Бетезде?
— Просто хотел выяснить, что с ней стало.
— Не крути, парень. Меня трудно обмануть. Из одного любопытства ты не потащился бы за много миль. Для чего ты хотел узнать?
— Ко мне обратился клиент.
— Какой клиент?
— Если бы я работал для тебя, — сказал я, — и ты попросил бы меня держать дело в тайне, тебе было бы приятно, если бы я проболтался?
Несколько минут он сосредоточенно смотрел на меня. Взгляд у него был унылый.
— Нет, парень. Вряд ли. По-моему, тут и скрывать-то нечего. Бетезда умерла при родах. И жеребенок вместе с ней. Такой малюсенький, сразу видно, не жилец.
— Мне жаль, — откликнулся я. Он пожал плечами.
— Иногда такое бывает. Правда, не часто. У нее сердце не выдержало.
— Сердце?
— Угу. Жеребенок лежал не правильно, и кобыла перенапряглась, а ей это никак нельзя. Мы помогли извлечь мальца, и тут она застыла. Ни на йоту больше с места не сдвинулась, и все. Что уж тут поделаешь. Да и рожала она за полночь.
— А ветеринара вы не вызывали?
— Он пробыл здесь до утра. Я позвонил ему, когда схватки только начались.
Мы надеялись, что все легко обойдется. Но, видишь ли, первые роды, сердечные спазмы и так далее.
Я чуть заметно нахмурился.
— Значит, у нее уже были сердечные спазмы, когда ее привезли к тебе?
— Конечно, были, парень. Вот почему ее и сняли со скачек. Похоже, ты ее совсем не знал, я не ошибся?
— Нет, — подтвердил я. — Расскажи мне. Он снова повел плечами.
— Она из конюшни Джорджа Каспара, это тебе, конечно, известно. Хозяин мечтал получить от нее потомство. Ты ведь помнишь, ей только что исполнилось два года, самый расцвет. Мы спарили ее и Тимберли, думали, что от него родится отличный скакун. Но, сам знаешь, человек предполагает, и прочее.
— Когда она умерла?
— Да, пожалуй, месяц назад.
— Что ж, благодарю, Том. — Я встал. — Спасибо, что выкроил для меня время.
Он тоже поднялся из-за стола.
— По-моему, тебе это скучно — ездить, расспрашивать и вынюхивать. Я-то помню прежнего Сида Холли, как он мчался во весь опор и перелетал через барьеры. Вот была жизнь, и сравнивать нечего.
— Времена меняются.
— Угу, видимо, так. Но могу поклясться, что ты до сих пор жалеешь. Еще бы, шум, крики на трибунах, когда ты у последнего барьера и лошадь его берет. — Его лицо оживилось от воспоминаний. — Бог ты мой, парень, какое зрелище! И ты никогда не нервничал, не показывал вида... Не знаю, как тебе удавалось.
Я подумал, что он невольно расчувствовался, и с трудом смог выдержать его темпераментную речь.
— Да, тебе крупно не повезло, когда ты лишился руки. Впрочем, теперь на стипль-чезе вечно какие-то катастрофы. Переломы позвоночника и тому подобное.
Мы направились к двери.
— Но уж если ты жокей, то без риска не обойдешься.
— Вы правы, — согласился я.
Мы вышли, и он проводил меня до машины.
— Хотя ты легко управляешься с этой штуковиной. Водишь машину и прочее.
— Со мной все в порядке.
— Ладно, приятель. — Он знал, что мои слова далеки от истины, однако ему хотелось мне посочувствовать, и он старался как мог. Я улыбнулся ему, сел в машину, помахал рукой на прощание и был таков.
Я вернулся в Эйнсфорд. Чарльз, Дженни и Тоби сидели в гостиной и пили шерри перед ленчем.
Чарльз предложил мне бокал «Фино». Тоби презрительно поглядел на меня сверху вниз, как будто я только что возвратился из хлева, а Дженни сообщила, что успела переговорить с Льюис по телефону.
— Мы решили, что ты от нас сбежал. Ведь ты расстался с ней два часа назад.
— Сид не сбежал, — проговорил Чарльз, констатируя факт.
— Ну, в таком случае он с трудом доплелся, — уточнила Дженни.
Тоби с ухмылкой посмотрел на меня поверх бокала. Он испытывал злорадное превосходство здорового над калекой и не собирался его скрывать. Любопытно, понимал ли он, до какой степени Дженни была увлечена Никласом Эшем. А может быть, и знал, но не придавал значения.
Я отпил глоток шерри, его тонкий, суховатый привкус вполне соответствовал обстановке.
— Где ты покупала эту полировку? — спросил я.
— Не помню. — Дженни говорила громко, выделяя каждый слог, с подчеркнутой, почти вызывающей неприязнью.
— Дженни! — попытался одернуть ее Чарльз. Я вздохнул.
— Чарльз, полиция забрала счета-фактуры, а на них отпечатаны названия и адреса фирм, торгующих полировкой. Вам не трудно попросить вашего знакомого Квэйла обратиться к ним за этими сведениями, а потом прислать их мне?
— Разумеется, — откликнулся он.
— Я не понимаю, — с прежней интонацией произнесла Дженни. — Какая разница, кто присылал этот проклятый воск. Ну, допустим, мы узнаем, и что изменится?
Я почувствовал, Что в душе Чарльз согласен с ней, и не стал объяснять.
Вполне вероятно, что она рассудила правильно.