Молчание адвоката - Валерий Карышев

Он начал именовать себя Мансуром, при этом называл себя Серегой Вором Российским. (Мансур не был коронован.) Мансур пережил своих друзей. Федор Ишин был убит вместе с Квантришвили еще в 1993 году. Леонид Завадский погиб 30 сентября 1994 года.

Очередь С. Мамсурова наступила в апреле 1995 года. Началось все с того, что вечером того дня в милицию обратился избитый молодой человек. Он заявил, что находился в качестве заложника в одной из квартир дома № 19 по Петровке. Как выяснилось потом, этот человек был наемным убийцей и предлагал Мамсурову «перебить» один заказ на устранение одного из авторитетов. От этого предложения Мамсуров пришел в ярость и приказал своим людям «разобраться» с киллером. Однако тот сумел выпрыгнуть в окно.

Когда к Мансуру нагрянули милиционеры (РУОП), выяснилось, что в квартире находятся еще две заложницы. Мансур сдаваться не собирался. «Патронов у меня хватит на всех», – заявил он по телефону (впоследствии в квартире нашли два помповых ружья, револьвер, пистолет «ТТ», саблю, две шашки и два кинжала). После этого он передал трубку заложнице, которая сообщила оперативникам, что она тяжело ранена и истекает кровью. Напоследок Мансур заявил милиционерам, что в случае штурма убьет заложниц и застрелится сам. На штурм все же решились, но дверь взрывать не стали – из опасений за жизнь женщин. Около двух часов ночи бойцы СОБРа начали выламывать вход кувалдами. Мансур несколько раз выстрелил через дверь и ранил милиционера в руку. В ответ стреляли и собровцы.

Штурм начался в два часа ночи 7 апреля и сопровождался ураганным огнем с обеих сторон. Наконец нападающим удалось ворваться в квартиру. В результате один из спецназовцев был ранен, а Мамсурова убили выстрелом в голову. Смертельно ранили и его подругу Татьяну Любимову, которая позже скончалась в больнице.

Как писал затем «Московский комсомолец»: «Мансур встретил смерть в элегантном дорогом костюме. Практически все пальцы покойного унизаны золотыми кольцами и перстнями, на груди висела массивная золотая цепь с золотым крестом».

Когда вскоре я пришел к Солонику, он мне сказал:

– Видел вчера в новостях штурм квартиры Мансура. Красиво он погиб!

– Я знал его, – ответил я. – Он вначале «крышевал» моих друзей, владельцев вещевого рынка ЦСКА, а затем стал на них жестко наезжать, хотел отобрать этот бизнес.

– У каждого своя работа и своя жизнь! – ответил Солоник.

Позже я написал книгу о Мансуре.

Глава 4. «Я НИЧЕГО НЕ ПОДОЗРЕВАЛ». 1995-1996 гг

Прекрасно помню тот день 6 июня, когда я после отпуска пришел навестить Солоника в следственный изолятор. Поднявшись на второй этаж и взяв два листка вызовов клиентов, я стал неторопливо заполнять их. Первый листок я заполнил традиционно на Солоника, подчеркнув при этом «9 корпус, камера 38». Когда я протянул листок дежурной по картотеке, она удивленно взглянула на меня и молча протянула листки обратно. Тотчас ко мне подошли два человека и попросили пройти с ними на беседу в один из кабинетов.

Мы прошли по коридору и оказались у двери кабинета заместителя начальника следственного изолятора по режиму. Я сразу понял: что-то случилось.

В кабинете находились четыре человека. Хозяин кабинета, майор, молча сидел у стола. Вид у него был достаточно унылый. Рядом с ним – какой-то капитан. Еще двое в гражданском сидели немного поодаль. Все молчали.

Сотрудники, доставившие меня, сказали:

– Вот его адвокат.

Мне предложили сесть за стол. Началась беседа.

Первый вопрос, который задали мне, – когда в последний раз я видел Солоника. Он показался мне очень странным и неуместным. Я подумал: «Зачем вы меня об этом спрашиваете, если все визиты записываете в журнал? У вас установлены видеокамеры, прослушивающие приборы…» Я сказал, что последний раз видел клиента, по-моему, в пятницу, а после этого не был у него неделю, так как отдыхал.

– А вы не заметили ничего подозрительного? Например, странное поведение Солоника или что-то, скажем, не характерное для него в последнее время?

– А что значит в последнее время?

– Ну, что он говорил вам накануне?

– Накануне чего?

Мои собеседники молчали. Первая мысль, которая неожиданно пришла мне в голову, – вероятно, Солоника убили. Значит, письмо воров в законе, присланное недавно, подействовало. Или он кого-то порешил в разборке? А может быть, в конце концов, самоубийство…

– А что случилось? – повторил я еще раз с нескрываемым волнением.

Вероятно, собеседники изучали мою реакцию и выясняли, насколько я посвящен в события, которые произошли. Хозяин кабинета, посмотрев на людей в гражданском, которые кивнули ему, ответил:

– Произошло то, что ваш клиент вчера ночью, вернее, сегодня утром бежал.

– Как бежал?! – вырвалось у меня. – Не может быть! Разве отсюда можно убежать?

Я вспомнил, насколько девятый корпус и следственный изолятор серьезно охраняются. Это была практически тюрьма в тюрьме.

Майор неохотно ответил, пожав плечами:

– Выходит, возможно.

Когда я сел в машину и включил радио, услышал новости. Через каждые 15 минут все московские радиостанции передавали сенсационное сообщение о побеге из «Матросской Тишины».

5 июня произошло громкое событие. Ночью из следственного изолятора «Матросская Тишина», из спецкорпуса бежал подследственный 35-летний Александр Солоник, тот самый, что был схвачен на Петровско-Разумовском рынке (тогда погибли трое милиционеров и один охранник, два человека получили ранения). Сам А. Солоник также получил ранение, однако, находясь в тюрьме, сумел за 8 месяцев поправить свое здоровье и в конце концов сбежать.

Как оказалось, побег был совершен по всем правилам профессионализма. За несколько месяцев до того в тюремную охрану был внедрен свой человек – младший сержант С. Меньшиков. Он только ждал удобного момента, чтобы помочь Солонику. Вскоре такой момент представился.

Администрация тюрьмы признала, что уголовные авторитеты вынесли А. Солонику смертный приговор (он сознался в убийстве вора в законе В. Длугача, авторитета В. Виннера и др.) После этого Солоника поместили в спецблок в одиночную камеру 938 спецкорпуса. Некомплект штатных охранников привел к тому, что на весь корпус их приходилось всего двое – постовой и дежурный по корпусу. Причем «корпусной» довольно часто вынужден был отлучаться по долгу службы на 30-40 минут. Это «окно» и решено было использовать. Сообщник Солоника Сергей Меньшиков вывел его из камеры, и они вместе выбрались на прогулочную площадку корпуса (дверь они взломали). Затем они поднялись на стену, достали 23-метровый альпинистский шнур и по нему спустились на пустынную улицу Матросская Тишина. Неподалеку их уже ждала автомашина «БМВ», на которой вывезли Солоника. По городу объявлен план «Перехват».

Всю дорогу я постоянно думал о Солонике – почему он убежал? Вдруг его убили, а пытаются инсценировать побег? Нет, все же, наверное, убежал. А что же будет со мной? Какие станут предприниматься действия? То, что за мной будут следить, – очевидно. Но могут ли они провести обыск у меня дома? Внутренний голос ответил: «А что ты волнуешься? Ведь у тебя нет ничего такого». Нет, но могут подбросить… Ведь им нужен стрелочник.

После побега Солоника все средства массовой информации только и говорили о нем. Как же – это был беспрецедентный случай: побег из сверхнадежной тюрьмы, где еще недавно сидели члены ГКЧП, где охрана обеспечена всеми средствами по высшему разряду. А тут побег!

Естественно, я ожидал, что за мной будет установлена слежка и меня без конца будут вызывать на допросы. Но, как ни странно, этого не случилось. Через какое-то время я немного успокоился и начал работать в полную силу. Но это оказалась иллюзия. Тогда я не знал, что за мной была установлена тотальная слежка. Я одновременно находился в разработке оперативников РУОПа, МУРа и Лубянки. Обыски и допросы ждали меня впереди.

Как-то я приехал в «Партию экономической свободы» на встречу к Константину Боровому. Но он накануне уехал, и принимал меня ответственный секретарь партии Леонид Шпигель, впоследствии ставший тестем певца Николая Баскова. Мы с ним долго разговаривали. Я узнал, что он привлекался к уголовной ответственности за то, что сейчас называется предпринимательской деятельностью. Шпигель сказал, что мне, как адвокату, неплохо принять участие в реабилитации людей, которые в прошлом были осуждены за подобные экономические преступления. Я ответил, что государство еще не готово к подобному решению.

– Может быть, нам провести акцию у Дома правительства? – неожиданно предложил Шпигель.

В комнате был один из его помощников, который предложил нарядиться в гестаповскую форму и провести демонстрацию.

– Подключим прессу, телевидение, – увлеченно говорил помощник.

Я пожал плечами.

– Это вам решать…