Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг. - Сергей Горлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В особом докладе № A3 на имя Чичерина от 27 сентября 1921 г. Копп писал, что в ходе секретных переговоров с руководством райхсвера в Берлине в сентябре 1921 г. эти договоренности были конкретизированы и расширены. Советская сторона в целях восстановления промышленности обязалась создать трест, в который бы вошли основные предприятия по изготовлению тяжелой артиллерии (Мотовилиха, Царицын), самолетов (Рыбинск, Ярославль), пороха, снарядов и т. д. Было обусловлено, что наблюдательный совет треста составляется из представителей совправительства и «Вогру»; формально трест финансируется советской стороной, по существу же все необходимые средства предоставляются «Вогру». Производственная программа составляется «Вогру» после предварительного обсуждения между представителями «Вогру» и Штаба Красной Армии. Для обсуждения программы и обследования состояния заводов, предложенных для военно-промышленного треста, «Вогру» делегирует в Москву военно-техническую комиссию. В том же письме отмечалось, что «формирование и подготовка делегаций (комиссии. — С. Г.) предположены к середине октября». Советская сторона обязалась принять все необходимые организационные меры. В качестве первого пункта подлежащей исполнению программы признавалось производство самолетов[79].
По итогам переговоров Копп 24 сентября 1921 г. информировал Председателя ВСНХ Богданова о том, что
«в военной области <…> уже изготовлен список первого заказа. Основные цифры следующие: 1000 самолетов, 300 полевых орудий, 300 тяжелых орудий, 200 зенитных орудий, 200 пулеметов, 200 бронеавтомобилей, по 3000 шт. снарядов для каждого орудия»[80].
Красин письмом от 26 сентября 1921 г. напрямую писал Ленину
(«Строго секретно, никому копии не рассылаются»): «План этот надо осуществить совершенно независимо от каких-либо расчетов получить прибыль, «заработать», поднять промышленность и т. д., тут надо щедро сыпать деньги, работая по определенному плану, не для получения прибыли, а для получения определенных полезных предметов — пороха, патронов, снарядов, пушек, аэропланов и т. д.». Красин был уверен, что немецкие генералы, жаждавшие реванша и освобождения из-под Антанты, деньги найдут, «хотя бы, например, утаив известную сумму при уплате многомиллиардной контрибуции той же Франции»[81].
В письме Чичерину от 1 октября 1921 г. Копп подытожил, что
«соглашение с «Вогру», хотя и приняло, ввиду специфического характера очередных задач, промышленно-техническую форму, но остается по существу актом политического значения (выделено мною. — С. Г.) и требует для успешного своего проведения постоянной политической работы». Мобилизация «Вогру» денег, подчеркивал Копп, «не мыслима без все растущей политической заинтересованности, которая должна быть настолько значительной, чтобы преодолеть те неизбежные разочарования в промышленной области <…> на первых порах. Наконец, если мы желаем продолжать ту политическую линию по отношению к Германии, которая была намечена мною и которая базируется на использовании национальных тенденций в Германии при возможных конфликтах между нами и Польшей, Румынией, Балтийскими государствами, а также при проведении нашей восточной политики, — то контакт с «Вогру», ее политическая обработка и соответствующий контроль над уклонами ее внутренней политики являются задачами первостепенной важности».
Копп настоял на том, чтобы контакт с «Вогру» оставался в руках НКИДа, ибо только таким образом могло быть обеспечено «полное использование ситуации как в интересах нашей общей политики, так и для специфических военно-промышленных связей». Ввиду конспиративности сообщений он просил Чичерина связаться с получившими копии доклада Лениным, Троцким и Радеком с тем, чтобы они уничтожили часть доклада с упоминанием имен участников переговоров. Таким образом Копп четко и недвусмысленно отстаивал линию на оказание влияния на политические круги Германии через лидеров райхсвера с целью достижения далеко идущих (мировая революция!) советских внешнеполитических интересов.
10 октября 1921 г. Ленин в коротенькой записке Троцкому одобрил идею комбинированного военного и чисто экономического характера концессий немцам и потребовал подробно изучить данный вопрос[82]. С декабря 1921 г. по май 1922 г. упомянутая военно-техническая комиссия, в состав которой в зависимости от обсуждавшихся вопросов помимо представителей «Вогру» входили уполномоченные «Круппа» и «Юнкерса», находилась в РСФСР. Она произвела осмотр интересующих ее заводов и вела переговоры о заключении концессий.
В начале октября 1921 г. Москва попала в крайне неприятную ситуацию — чекисты арестовали некоего Бартельса и произвели у него обыск. Оказалось, что он был «кинематографщиком Германской Вогру». Поэтому 20 октября 1921 г. Политбюро на своем заседании, на котором присутствовали Ленин, Сталин, Троцкий, Калинин, Каменев и секретарь ЦК В. М. Михайлов, приняло предложение Троцкого «строжайше наказать» чекистов, ответственных за данный арест; поручить Уншлихту (ВЧК) проводить «еженедельные совещания его с представителями НКИД и РВС», и «извиниться перед «Вогру» в Германии (хотя бы от имени Военного Ведомства)». Неделю спустя, 27 октября 1921 г. Политбюро (присутствовали Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев, Михайлов, члены ЦК Фрунзе, Радек, Кутузов), решив не наказывать чекистов, обязало Уншлихта «в случае особо важных обысков и арестов» иностранцев «извещать лично и в совершенно точной форме главу ведомства или его заместителя».
В конце октября 1921 г. полпредом РСФСР в Германии был назначен видный партийный и государственный деятель Н. Н. Крестинский. Сам факт назначения члена Политбюро, секретаря ЦК РКП(б), наркома финансов РСФСР полпредом в Германию свидетельствовал о том значении, которое придавалось высшим руководством страны установлению тесного и выгодного сотрудничества с Германией. По приезде в Берлин Крестинский сразу окунулся в гущу событий и при посредничестве Коппа установил контакты с высшим политическим и военным руководством Германии.
Еще в декабре 1921 г. Крестинский встретился с Зектом. В донесении в НКИД об этой встрече он кратко изложил юридическую сторону дела:
«Формально мы будем иметь дело только с той коммерческой фирмой, которую выдвинет «Вогру». Сама же «Вогру» будет находиться в известных договорных отношениях с этой фирмой и получать от нее известную часть продукции»[83].
Глава 4
Рапалло и первые результаты военных контактов
В связи с голодом в Поволжье в 1921 г. Брюссельская конференция представителей Англии, Франции, Бельгии, Японии, Италии, Германии и других стран (октябрь 1921 г.) выдвинула предложение помочь голодающим, выдвинув условием признание советским правительством всех довоенных и военных долгов.
Москва, почувствовав усилившиеся в Германии колебания, статьей Радека в «Правде» «Германо-советские отношения» от 15 октября 1921 г. резко одернула Берлин:
«Узнав о голоде в России, белогвардейцы и сторонники интервенции во всех странах, как известно, воспрянули духом. Розен стал рассчитывать на новую интервенцию против Советской России. <…> Ратенау <…> дал деликатно понять г-ну Лушеру, что Германия охотно координирует свою политику по отношению к России с французской политикой».
«Герой войны Людендорф, который как навязчивый нищий, все набивается на службу союзным державам в качестве наемного солдата против России, снова предлагает свои услуги <…> союзным правительствам», — писал Радек.
Он напомнил о французской ноте от 25 ноября 1920 г. В ней говорилось, что в случае признания Москвой русских долгов, Париж будет настаивать на том, что «параграфы Версальского договора в пользу России должны быть точно соблюдены», т. е. что Россия получит свою долю репараций с Германии.
Радек едко заметил в статье:
«Если Германия не в состоянии противостоять союзникам, — а что она не в состоянии это сделать, понимают все, — то все же каждый германский политический деятель должен соображать, что чем сильнее, чем прочнее будет позиция Германии по отношению к России, тем больше союзникам придется считаться с Германией. Германия стоит перед этой задачей со времени своего поражения и решает ее так, что можно подумать, что хотя всех коров вывезли во Францию, все ослы остались в германском министерстве иностранных дел».
В ноте правительствам держав Антанты от 28 октября 1921 г. правительство согласилось на скорейший созыв международной конференции для рассмотрения взаимных претензий и заключения всеобщего мира. СНК выразил готовность вести переговоры об уплате части военных долгов при условии предоставления ему кредитов и признания легитимности советского правительства.
