Шассе-Круазе - Тамара Кандала

– А ты здесь… э. э… зачем? Тебе что от меня надо?

– Многое, – ответил Глаз. – А тебе от меня еще больше.

– Ишь ты, – удивилась Лора такому нахальному утверждению.

– Но для начала я хотела бы немного больше доверия с твоей стороны. И чтобы ты не держала меня за наглого глюка. Я – реальность. Какая-никакая. И я хочу тебе помочь.

– Ого, целая речь! – констатировала Лора. – Ты мой личный психоаналитик? – попыталась она сыронизировать.

– Нет. Я не врач. Я – друг.

– Дру-у-г, – недоверчиво протянула Лора. – Друзья сегодня большая редкость.

– Вот именно. И я хочу тебе помочь.

– Каким образом? Хочешь научить меня жить? Этому даже боженька не сумел научить человека.

– Я могу научить тебя другой фонетике жизни. Как обучаются новому языку, например.

– А ты разве не знаешь: много знания – много печали.

– Это неправильно. Познание дает радость. Особенно познание себя. Непознанное, значит, непрожитое. И если ты захочешь, я могу стать твоим поводырем в непознанное.

– А именно?

– Дам познать радость, например. Что бы могло доставить тебе огромную Радость? Вот такую, с большой буквы. И прямо сейчас.

Лора задумалась. А кто бы не задумался, получи он такое конкретное предложение – познать Радость с большой буквы?! Прямо здесь и сейчас?! У кого бы хватило воображения соединить нужные ингредиенты, способные вызвать подобное чувство? Без наркотика, алкоголя и не в момент оргазма? Без злорадства от информации, что твои враги повержены. Без страха расплаты или потери. И не потому, что разрешилась какая-то сиюминутная проблема – в следующую минуту возникнет следующая. Без корысти и мысли о том, что ждет тебя завтра. Абсолютную чистую радость! И приходилось ли вообще кому-либо испытывать подобное хоть раз в жизни? Чтобы у матери, впервые увидевшей свое дитя, не захолонуло сердце от смутной тревоги за него. Счастье художника, осознавшего, что он создал нечто гениальное, не было отравлено горечью непонимания современников. И способен ли СМЕРТНЫЙ, отдающий себе отчет в том, что он смертен, на такое чувство – без мысли, мол, все равно сдохну, счастливый или разнесчастный, как последняя тварь? А неотдающий?

– Неотдающий себе отчета способен, – ответил Глаз на эту неоформленную мысль. – В этом все и дело, – заключила Беа.

В этот момент Лора и решила позвонить Барбаре.

Глава 6

Карл

Сердце его колотилось от любви столь страшной, что предобморочно кружилась голова. Коварная, как грипп, как тропическая лихорадка, любовь набросилась на него бандитом из-за угла и нокаутом отбросила наземь. Сначала он этого не понял, думал, просто немного перевозбудился на этой вечеринке. Но «перевозбуждение» не проходило и явно было связано только с одной личностью – Лорой. Карл думал о ней денно и нощно, стал плохо спать, поймал себя на том, что бессознательно выискивает любой повод увидеть ее лишний раз, услышать ее низкий, чуть с хрипотцой голос, попасть в зону ее внимания. Пришлось признаться самому себе, что пропал, погиб, затонул. Пал, как Люцифер. Рухнул, как фондовая биржа в 1929 году. Ему, что называется, снесло голову. И хорошо, туда ей и дорога. Он было решил, что все дело в лице – такая млечная красота, которую не сразу заметишь, убегающая и зовущая. Потом вступал голос – низкий, глубокий и плутоватый, тембр его действовал прямиком на главную, отвечающую за удовольствие железу. Затем пластика тела, тонкого, сильного и обольстительно женственного.

Он не понимал, как не видел Лору все эти годы, даже не помнил точно, сколько лет она работает в банке: два, три года? Сработало, видимо, абсолютное табу на флирт с подчиненными. Слышал только цифры, ценил суперэффективность и умение работать с клиентами. И знал, конечно, что она спит с его зятем. Даже представлял себе иногда, как они это делают, но каким-то далеким воображением, сам того не осознавая. А теперь вдруг эта картинка стала реальной – этакое голографическое изображение – и вызывала муку. И зятя хотелось прибить. А ее, Лору, зацеловать до смерти.

Сама же виновница этого волшебного превращения, казалось, ничего не замечала. Ходила себе как ни в чем не бывало, сидела на brain-storming, представляла важных клиентов. И смотрела прямо в глаза, зрачки в зрачки, чуть прикусывая иногда нижнюю губу сахарно-белыми зубками, чтобы не расплыться в улыбке.

И он снова и снова вспоминал ТОТ сон. Накануне. Сон-вестник. Катание голой воительницы верхом на живом глазе. Карл вообще редко видел сны, а уж такие странные вообще никогда.

ЛораЛораЛораЛора… Одно это имя приводило его в неистовый восторг и ассоциировалось с аметистовыми кристаллами и горными цветами.

Он тоннами посылал ей цветы и шампанское, прося прощения за дурной вкус. И умолял слетать с ним на weekend на какие-нибудь барбады или карибы. Пытался узнать о ее вкусах и пристрастиях. Надеялся на обнаружение каких-нибудь слабостей, которым он мог бы потакать, или опасности, от которой он мог бы ее уберечь. Словом, весь подростковый набор первой влюбленности был в наличии.

Она не отвечала. И, встречаясь с ним на рабочей территории, кивала, иронично склонив голову набок, и опять и опять убегала.

Карлу же казалось, что все эти годы судьба водила его за кольцо в носу – от откровенных шлюх к «падшим ангелам», от посредственностей к истеричкам – исключительно для того, чтобы он смог теперь оценить Лору. Может, и «заметил» он ее только теперь потому, что требовалось время, чтобы прийти к этому состоянию души и тела, способному увидеть и распознать предназначенную ему судьбой половину.

А может, что-то в тот вечер действительно в кустах притаилось? Слишком уж все случилось неожиданно. Да и такой ураган чувств был ему несвойственен. Запредельный. Карл отнюдь не был человеком религиозным, но сейчас его словно всего озарило изнутри. У него было абсолютно четкое ощущение, что он ни с того ни с сего, по сути, впервые в жизни, безусловно и неопровержимо познал любовь. И эта любовь была как таинство небес.

Есть люди, которые притягивают деньги. Что бы они ни делали, деньги валятся им на голову так же естественно, как снег, дождь, или несчастья падают на головы других. Карл был одним из таких феноменов. Даже если ему приходилось ошибаться в расчетах, все ошибки оборачивались в его пользу.

Собственно, с этого и началось. Это была даже не ошибка – описка. В составлении своего самого первого контракта в разделе «гонорар» он случайно добавил лишний ноль, превратив сумму из 10 000 в 100 000.

Работодатель был настолько ошарашен его наглостью, что решил, что у этого парня имеется в загашнике нечто такое, что оправдывает его нахальство. И, сократив сумму вдвое, согласился. Что оказалось ровно в пять раз больше того, на что рассчитывал Карл, своей ошибки даже не заметивший.

Конъюнктура момента, естественно, никоим образом от Карла не зависящая, сложилась так, что позволила новичку заработать для компании сумму, намного превосходившую ожидания как работодателя, так и самого Карла. Причем в средствах в тот момент Карл особенно и не нуждался. Баловень судьбы, наследник богатой семьи, он изучал искусство, путешествовал и жил в свое удовольствие. Игра на бирже была для него скорее развлечением, чем необходимостью.

Зато эти деньги ему очень пригодились сразу после смерти отца. Когда нотариус вскрыл завещание и зачитал его вслух, брови всех присутствующих как по команде взлетели вверх. Там содержались всего две фразы:

«Будучи в здравом уме, все деньги потратил при жизни. Выкручивайтесь сами».

Расхохотался один Карл, оценив шутку старого гуляки.

Вскоре, как по заказу, он получил предложение партнерства от разбогатевшего, не без помощи Карла, владельца брокерской фирмы, профессиональным носом почуявшего эту его способность притягивать деньги. Карл согласился.

И деньги повалили как из волшебного рога. Карл шевелил пальцем, ставил запятую в нужном месте и делался все богаче и богаче. Но поскольку ему не пришлось пройти ни через унижения бедности, ни затрачивать адских усилий души, пробиваясь к финансовым высотам, к деньгам он относился легко и весело. Играл в них, как дети играют в головоломки. Деньги его не только не испортили, но давали ощущение абсолютно случайной, а значит, проходящей избранности. И свободы, конечно.

На сегодняшний день их фирма превратилась в одну из крупнейших, абсолютно независимых компаний, с которой считались в самых высоких финансовых сферах. А сам Карл пользовался репутацией человека настолько надежного, насколько и удачливого. Человека, зарабатывающего деньги самим фактом своего существования.

Но харизма, которой он вовсю пользовался в профессиональных кругах, похоже, совсем не работала в личной жизни. И тут не спасали никакие нули.