На острие меча - Богдан Сушинский

Поужинал солдат-оборванец очень быстро и, не расплатившись, – мушкетеры заметили это, – исчез. А еще через несколько минут сержант-кучер, вернувшись из конюшни, сообщил, что неподалеку рыщет небольшая, человек на семь-восемь, банда дезертиров, которая тиранит хозяина, грабит постояльцев да буйствует на окрестных дорогах. Об этом, побаиваясь гнева горбуна, поведал ему работник-конюх.

– Мушкеты я уже зарядил, – добавил сержант, давая понять, что решение он видит только одно: готовиться к нападению.

– С вашими двумя мушкетами, господа мушкетеры, у нас их шесть. Хватит на целую роту. Я с мушкетом и пистолем спрячусь в конюшне. Конюх обещал подсобить вилами. Кто-то из вас может засесть в карете. Солдат, который приходил сюда, околачивался возле нее и видел, что она пуста. Проверять они вряд ли станут.

– В карете улягусь отдыхать я, – предложил Шевалье. – Одного мушкета мне хватит. Остальное сделает татарский лук. Шпагой владею плохо, но стреляю – дай Аллах такую меткость хоть хану, хоть перекопскому мурзе. Да освятит меня звезда путника.

На лестнице, ведущей на второй этаж, появился хозяин. Он успел провести в отведенные им комнаты кюре с женой и дочерью-толстушкой, которую родители везли к известному лекарю в Амьен, и сумел подслушать разговор остальных своих воинственно настроенных постояльцев.

– Вы что, в самом деле собираетесь противиться этим бандитам? – спросил он дрожащим голосом. – Они не убивают. Только грабят. Не убивают, если им не сопротивляются, – медленно спускался он вниз, произнося на каждой ступеньке два-три слова. – Поэтому вам лучше покориться. Их не менее девяти.

– Только потому, что вы постоянно покоряетесь, они и зверствуют в этих местах, – заметил Шевалье.

– Как только мои постояльцы узнают о дезертирах, они просто-напросто убегают отсюда. Даже ночью. В селе стоит заезжий двор моего «доброжелателя» – польского еврея Абрама Люблинецкого. Так вот, бегут они в основном туда. Мои деньги и мое разорение теперь в его кошельке.

– С конкурентами вам придется справляться одному, – огорчил его д'Артаньян. – А вот с бандой дезертиров, если только она появится тут ночью, мы поможем. Сколько у вас работников-мужчин?

– Трое. Да еще конюх.

– Сюда их. Вооружайте, как можете. Встречать грабителей будем здесь, в кабачке. Дверь черного хода забаррикадируйте. Окна тоже.

– На окнах у меня решетки. На всех.

Вооруженные пистолем, топором и кавалерийской саблей, работники собрались в зале в ту минуту, когда неожиданно вернулся Серж.

– Вы пришли, чтобы расплатиться, доблестный воин? – оголил шпагу д'Артаньян.

Дезертир отскочил, отбил саблей нацеленное на него оружие, но, увидев у лестницы вооруженных работников и де Мореля с наведенным на него пистолем, смирился.

– Молитвенно, молитвенно, – пробормотал он. – Зачем? Я ведь расплачусь. Не впервые.

– Поэтому, злодей, ты расплатишься не только за сегодняшний ужин, но и за десятки завтраков и ужинов, которыми потчевали тебя здесь раньше, – появился из кухни горбун и, бросившись к дезертиру, ударил его по руке увесистой кочережкой с двумя крюками в конце. – Вязать его! – почти прорычал он, когда сабля Сержа упала на пол. – Чего вы смотрите на него? Сейчас его бандиты будут здесь, и тогда они нас не пощадят!

Серж наклонился, чтобы поднять саблю, но горбун сумел еще раз ударить его, теперь уже по голове. А двое работников набросились на отставного сержанта сзади.

– Молитвенно, молитвенно… – хрипел Серж, все еще пытаясь сопротивляться. Но это уже было бессмысленно.

– Он пришел сюда, чтобы открыть дверь остальным, – свирепел горбун, истерично суетясь вокруг лежащего, пока работники связывали руки и ноги Сержа. – Его подослали! Он должен был открыть им дверь и первым напасть на вас.

Горбун снова и снова норовил ударить дезертира своей железкой по голове, но каждый раз д'Артаньян или де Морель вовремя останавливали его, не позволяя бить лежачего.

– Но свечи в номерах горят, – успел сказать горбун между этими попытками. – Пусть думают, что вы бодрствуете. Кюре я предупредил.

Все помолчали, отдаваясь воле судьбы и случая.

– Сколько человек в вашей шайке? – сурово спросил д’Артаньян, как только Серж оказался связанным и немного пришел в себя.

– Говори, – занес свое грозное оружие над его головой Оржак.

– Восемь человек. Их будет восемь, – ежился дезертир в предчувствии удара.

– И что они намерены делать? Каков план их нападения?

Стараясь проявить характер, Серж упорно молчал.

– Ив, положи эту железку в огонь, – отдал Оржак свою клюку работнику. – Распеки конец, сейчас мы развяжем язык этому висельнику.

– А ведь ты действительно будешь пытать, – приподнялся на локте Серж. – Ты, горбун проклятый, жалости не знаешь. Мы не вздернули тебя только потому, что надо же было кому-то содержать этот чертов притон.

– Так что твоим бандитам нужно здесь? – повторил д'Артаньян.

– Им нужны ваши деньги. Ваши кони. И мундиры мушкетеров.

– И каким же образом они намерены получить наши мундиры? Неужели считают, что мы любезно отдадим их? – возмутился де Морель.

– Молитвенно, молитвенно… – снисходительно посмотрел на него Серж. – «Отдадим – не отдадим». Снимут. Не с живых, так с трупов. Но лучше с живых.

– Как они вооружены? – продолжал допрос д'Артаньян.

– Саблями. Один пистоль.

Не успели затащить связанного Сержа в чулан, как во дворе послышались приглушенные голоса. Оржак сразу же исчез. Мушкетеры и двое работников притаились, кто где мог. Дверь они умышленно оставили незапертой.

Сначала вошел один из дезертиров. Неуверенно ступая, он осмотрел зал.

– Где гости? – спросил работника, оставшегося убирать со столов.

– Какие гости? – спросил тот, стараясь не обращать на него внимания.

– Ну, какие-какие… Мушкетеры.

– А, мушкетеры. Где ж им быть? В номерах, – указал пальцем на лестницу, ведущую на второй этаж.

– И Серж с ними?

– Пригласили. Пьют. Нам нужно было убирать, так они в номерах.

– Убирать пока еще рано. Эй, вольные стрелки, – негромко позвал он, вернувшись к двери. – Заходите. Нас приглашают поужинать.

Работник невозмутимо проследил, как пятеро грабителей один за другим подошли к стоявшему в углу, возле лестницы, столу, за который садились почти каждый вечер. Он оставался невозмутимым, как о том просил его д'Артаньян.

– Зови хозяина. И быстро накрывай на стол, – скомандовал ему предводитель.

– Хозяин у мушкетеров.

– Тоже пьянствует? Почему не здесь? Эй, горбун! – подошел предводитель к лестнице. – Ты что, настолько не уважаешь гостей, что даже не желаешь встречать их?!

В это время во дворе кто-то яростно закричал от боли. И сразу же прогремел выстрел. Грабители повскакивали с мест, но прежде чем они сообразили, что происходит, прозвучал пистолетный выстрел уже здесь, в трактире, и главарь рухнул на нижние ступеньки лестницы.

– Бросайте оружие! – приказал д'Артаньян, стоя на лестнице с пистолетом в одной руке и шпагой – в другой.

Ответом тоже стал выстрел, но пуля раздробила перила рядом с рукой мушкетера. А в следующее мгновение стрелявший повалился на стол, хватаясь при этом за пронзившую ему грудь стрелу, выпущенную из-за входной двери.

Четверо оставшихся в живых, с саблями в руках, отскочили за столы и приготовились к схватке. Однако мушкетеры их воинственный пыл не поддержали. А когда вторая стрела, выпущенная Шевалье, ранила одного из них в плечо – крик его слился с грозным ревом, с которым, держа наперевес свой крюк, ворвался в зал хозяин. Вид раскаленного железа буквально парализовал исхудалого, получахоточного дезертира, оказавшегося на его пути. Воспользовавшись этим, горбун мгновенно вонзил свое страшное оружие ему в живот.

Нечеловеческий вопль несчастного настолько поразил остальных троих, что двое тотчас же бросили сабли и опустились на колени.

Третий, широкоплечий коротыш, сумел проскочить мимо Оржака и попытался пробиться по лестнице наверх. Д’Артаньян успел ответить только на первый удар его сабли, потому что и этот дезертир был сражен наповал топором одного из работников.

– Их нельзя оставлять в живых! – кричал Оржак, потрясая остывающим крюком над все еще стоящими на коленях грабителями. – Они не должны жить! Францию нужно очистить от них! Весь мир нужно очистить от этой погани!

И только вошедший в трактир с луком в руках Шевалье помешал ему расправиться с людьми, которые уже не рассчитывали на милосердие горбуна. Впрочем, он спас грабителей от гнева Оржака лишь для того, чтобы утром горбун передал их в руки местных жандармов. Грабители хорошо знали, что приказ принца де Конде относительно дезертиров был лаконичен: «Вешать!»

– То, что происходило здесь вчера вечером… Такая история, дорогой Шевалье, способна поразить воображение любого читателя, – мрачно проговорил д'Артаньян, садясь ранним утром в отсыревшую за ночь карету. – Так зачем, рискуя жизнью, странствовать в поисках подобных историй по далеким землям Польши, Украины, Татарии?