Идеальное подчинение (ЛП) - Слоан Рокси

— Я не могу ответить на это, — несчастно говорит Изабелль. — Но ты лжешь сейчас? Бритни, пожалуйста. В тот день тебя даже не было дома. Разве ты не помнишь? Ты была в школе.

— Я так и не добралась до школы, — категорично говорит Бритни. — Я прогуливала. Поэтому я могла быть где угодно в тот день. В том числе дома.

— Ты знаешь, что я никого не убивала, — шепчет Изабелль. — Это ложь. Пожалуйста. Не делай этого.

Я ненавижу смотреть на то, как она умоляет, но Бритни остается равнодушна.

— Я говорю правду. — Она ухмыляется. — Муки совести. Типа того. Я делаю свою работу примерного гражданина и говорю это сейчас, чтобы ты не отделалась.

— Кто сказал тебе говорить это? — требую я, еле сдерживаясь от ее лжи. — Звучит так, будто ты читаешь строки из сценария.

— Никто мне не говорил. — Бритни нервничает. — Это правда.

— Это все сплошная ложь, — заявляю я и встаю, нависая над ней.

— Я не обязана все это слушать. — Теперь у Бритни хватает здравого смысла испугаться. — Вам нужно уйти.

— Пожалуйста, Бритни, — умоляет Изабелль. — Не делай этого со мной. Я всегда заботилась о тебе, пыталась защитить от Клейтона, чтобы он не пошел за тобой. Пожалуйста, ты не можешь лгать. Мне нужно, чтобы ты сказала правду.

— А как насчет того, что нужно мне? — отвечает Бритни, она злобно скривилась. — Ты знаешь, что произошло после пожара? Я вернулась в систему. Один дом за другим. Долгие годы. В то время как у тебя была настоящая семья. Деньги, хорошая одежда и все, что ты хочешь. Почему ты должна жить хорошей жизнью, а? Сейчас моя очередь. Твоя прошла. Я получила хорошие деньги за это заявление, и Брент сказал, что он даст еще пятьдесят тысяч, когда ты будешь в тюрьме.

Изабелль потрясенно говорит:

— Значит, он тебе заплатил?

Бритни усмехается.

— И что, если он это сделал? Кто тебе поверит, убийца?

Изабелль цепляется за меня, у нее в глазах стоят слезы.

— Пожалуйста, — шепчет она. — Давай уедем.

— Не так быстро, — говорю я, поворачиваясь к Бритни. — Никто не поверит Изабелль, — говорю, вытаскивая свой телефон из-за спины. — Но они поверят тебе.

Я нажимаю пару кнопок и прокручиваю слова Бритни.

— Я получила хорошие деньги за это заявление, и Брент сказал, что он даст еще пятьдесят тысяч, когда ты будешь в тюрьме.

Изабелль изумленно ахает.

— Ты записал это? — Она моргает, глядя на меня.

— Каждое слово. — Я улыбаюсь.

Бритни паникует.

— Ты не можешь...

— Могу, — рычу я. — Лжесвидетельство, препятствование правосудию, трата времени полиции. Если ты хочешь поговорить о тюремном заключении, ты смотришь на него прямо сейчас.

Бритни сглатывает, ее глаза снова мечутся.

— Подожди. Пожалуйста.

— Дай мне хотя бы одну вескую причину, почему я должен дать тебе отсрочку? — рычу я в ярости. — Ты даже не знаешь, сколько причинила боли, ты могла разрушить ее жизнь.

Эта девушка отняла бы у меня Изабелль. Мою Изабелль.

— Я должен позвонить в полицию прямо сейчас! — кричу я, а затем чувствую руку на своей руке.

— Не надо, — говорит Изабелль. Она с сочувствием смотрит на Бритни. — Мы не будем звонить в полицию, — говорит она, — но при одном условии. Ты позвонишь им первая и откажешься от своих слов. Скажи им, что ошибалась, что тебя там не было, и ты ничего не помнишь. Скажи им правду, настоящую правду на этот раз, — говорит Изабелль. — И мы уйдем прямо сейчас и никогда не вернемся.

Бритни нетерпеливо кивает.

— Все что хотите. Извините, мне действительно жаль.

Изабелль не моргает.

— Мне тоже жаль, Бритни. Но ты не можешь винить меня во всем, что не так в твоей жизни. Тогда мы были просто детьми, но ты больше не ребенок.

Она оборачивается и выходит за дверь.

Я задерживаюсь еще на мгновение.

— Она, может, и в настроении прощать, но я не такой эмоциональный, — предупреждаю Бритни. — Я оставлю эту запись. Если ты снова выкинешь что-то подобное, я буду разговаривать с шерифом. Тогда ты узнаешь, каково быть внутри тюремной камеры.

Я ухожу, но когда добираюсь до машины, то нахожу Изабелль тихо плачущей. По ее лицу текут слезы.

— Что случилось? — спрашиваю, мое сердце застряло в глотке.

— Ничего, — выдыхает она. — Я просто чувствую такое облегчение. — Она поднимает лицо, и я вижу, как она улыбается сквозь слезы. — Это конец. Все кончено.

— Я ведь дал тебе обещание, не так ли? — Я улыбаюсь, крепко обнимая ее. — Теперь мы можем вернуться домой.

— Да, — кивает Изабелль. — Пора возвращаться домой.

Глава 9

Изабелль

Пейзаж за окнами автомобиля размывается моими слезами облегчения.

Все кончено. Я не могу в это поверить. Мой кошмар наконец-то закончился. Бремя секретов, которое я несла в течение многих лет, тает с каждой милей. Я чувствую себя легче, увереннее.

Свободной.

Кэм находит и сжимает мою руку.

— Готова вернуться в Нью-Йорк? — спрашивает он.

— Готова.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Сильная челюсть, эти темные глаза. Счастье переполняет меня. Я так благодарна, что он есть в моей жизни.

— Ты никогда не сомневался во мне, — понимаю я. — Даже когда полиция говорила эти ужасные вещи. Ты не осуждал меня из-за того, что случилось с Брентом...

— Ты не заслуживаешь осуждения. — Кэм прикладывает мою руку к своим губам и целует мою ладонь. — Ты меня удивляешь, Изабелль. Каждый день. Ты прошла через такие трудности и борьбу. Ты была достаточно сильна, чтобы выжить, и теперь, клянусь, я больше никому не позволю причинить тебе боль.

— Я не смогла бы сделать это без тебя, — мягко говорю я. — Ты был тем, кто дал мне силы бросить Брента, чтобы наконец освободиться от него. Мысль о тебе — это то, что поддерживало меня, когда я была заперта в тюрьме. Это все из-за тебя. Когда я думаю, что могло бы произойти, если бы ты не спас меня той ночью в клубе...

Я замолкаю. Мысль слишком ужасна, чтобы ее представлять. Находилась ли бы я по-прежнему под жестким контролем Брента, терпеливо и легкомысленно проводя пустые дни в попытках произвести впечатление на всех этих светских «друзей» своими обедами и днями в клубе?

Все еще спала бы ли я по ночам, чувствуя себя совершенно одинокой в мире, желая чего-то реального, чего-то, что я даже не знаю, как выразить словами? Я никогда не узнала бы того сильного удовольствия и невероятного освобождения, которое происходит от рук Кэма. Зная его так, как знаю теперь, делясь с ним собой полностью.

Без ограничений. Без правил.

Просто любя.

Я не могу дождаться, чтобы провести с ним остаток своей жизни.

— Подожди, — внезапно говорю я. — Можем ли мы сделать остановку до аэропорта?

— Конечно. — Кэм оглядывается. — Куда бы ты хотела пойти?

— Это недалеко отсюда. Обратно в город.

Я направляю его вниз по старому извилистому шоссе, чувствуя, как напряжение растет в моей груди по мере того, как мы приближаемся. Здания становятся все более и более знакомыми, пока, наконец, мы не спускаемся по улице в трейлерный парк, где я выросла.

Здесь разбитые трейлеры, старые машины и грязные дворы. Несколько детей бегают, и женщины подозрительно смотрят на модный автомобиль, пока мы медленно проезжаем мимо.

— Вот, — говорю я, когда мы достигаем конца ряда. — Остановись здесь.

Кэм выключает двигатель.

— Вот откуда я, — тихо говорю. — Здесь я жила, когда была маленькой.

Я смотрю на его лицо в ожидании осуждения, но, конечно, его нет, только понимание.

Я выхожу из машины. Участок, где жила моя мама, теперь пуст. Зарос сорняками и ежевикой.

Кэм стоит позади меня. Он обнимает меня за талию, и я прислоняюсь спиной к его твердой груди.

— Ты много помнишь? — спрашивает он.

— Кое-что. — Я пялюсь на клочок травы. — Мои воспоминания размыты, больше вспышки, чем что-либо конкретное. Стены были такими тонкими, что ночью я могла слышать, как люди дрались в соседнем трейлере и сирены, когда приезжали полицейские, чтобы разнять их. И мою маму, — тихо добавила я. — Я помню ее. По крайней мере как она выглядела. Она позволяла мне играть со своими украшениями. И когда случались грозы, мы ложились вместе под одеялами в постели, и она рассказывала мне истории о принцессе, которая жила в прекрасном доме с белым забором и розами во дворе.