Время любви (СИ) - Деметра Фрост

следит за тем, как Татьяна забавно суетится, накрывая стол и убирая кухню. А после примерно усаживается напротив, потупив взгляд.

— Рассказывайте! — требует мужчина, видя, что девушка совершенно не торопиться раскрывать свою душу.

Татьяна вздрагивает и затравленным зверьком глядит на него. В огромных глазах мгновенно вспыхивает боль наполовину с тоской, а губы некрасиво кривятся. После, вздохнув, как перед прыжком в воду, начинает негромко, немного смущаясь, говорить:

— Я вчера замуж вышла. По любви вышла, три года с Андреем встречались. А знакомы мы и того дольше — под одной крышей, можно сказать, выросли. Но когда я его искать пошла, то он, типа, занят оказался. Со знакомой своей. Всяким там…

Девушка всхлипывает. А еще нещадно закусывает губу, и из-за этого одна из ранок, почти зажившая, лопается. Но боли она как будто не чувствует — только сильнее вжимает в плечи голову.

— Ну я и… расстроилась, — переборов себя, продолжает Татьяна, — Истерику закатила. И сбежала. Плюнула и на гостей, и на родителей Андрюшкиных. А они мне, между прочим моих собственных заменили!

— Почему? — спрашивает Олег немного резковато.

— Что — почему?

— Почему заменили? У тебя, что, собственных нет?

Татьяна вздрагивает и вскидывается, яростно сверкнув глазами. Вопрос словно струну какую дернул у нее внутри, бередя старые и куда более глубокие раны — Олег увидел это так ясно и так понятно, будто девушка сама об этом и сказала.

А она, кстати, и говорит, пусть и нехотя:

— Мне четырнадцатой было. Мы всей семьей в аварию попали. Все, кроме меня, погибли — и мама, и папа, и брат старший… Думала, сдохну… Простите… А Орловы опеку оформили, меня в свой дом приняли. Позаботились. А Андрей сначала мне другом стал — развлекал, как мог, поддерживал всегда. Ну и… Закрутилось как-то все само собой.

— Вам сколько лет-то, Татьяна? — слегка качнув головой, спрашивает Олег, невольно цепляясь за такую деталь, как авария. Очередное совпадение наждаком проходится по нутру, сдавливая грудь и заставляя сердце пропустить пару ударов.

— 21, - откровенно отвечает девушка, — Молодая, правда? Сейчас скажете, что все пройдет…

- “И печаль, и радость”, - на автомате бормочет Олег.

— И это тоже. Да я и сама понимаю, но… Это тяжело. Тяжело, когда любимый человек предает. Да еще и… в такой момент. Ну кто? Кто?! Кто в день собственной свадьбы изменяет своей невесте?!

— Понятно кто. Сволочь, — кивает мужчина с жесткой ухмылкой.

— Так-то оно так… Но я и подумать не могла, что Андрей на такое способен! Мы… Мы так любили друг друга… Души в друг друге не чаяли… Всегда вместе были — и в горе, и радости…

— Не слишком ли самодеянно?

— Наверное… Но как же иначе? Говорю ж — всегда вместе были… Андрей меня, можно сказать, с того света вытащил.

— Это как?

— Ну… — Татьяна замялась, — О таком не говорят малознакомым людям.

— Ничего. Я большой мальчик. Справлюсь.

Но Татьяна все равно стыдливо потупилась и нервозно обхватила руками плечи.

— Понимаете… — говорит девушка неуверенно, — Я после смерти родителей впала в сильнейшую депрессию. О самоубийстве не думала, конечно, но я вообще ни о чем тогда не думала. А Андрей… Андрей рядом оказался. И вытащил. Вот так.

Глубоко выдохнув, горе-невеста неожиданно вскидывается и с вызовым смотрит на мужчину. Тот сидит с непроницаемым выражением лица и, кажется, остается совершенно безразличен к ее признанию.

“И правда. Сумасшедшая”, - проносится в голове Олега равнодушная мысль, пока тот рассматривает девушку. В этот момент она похожа на енота — маленького и храброго. Но при этом очень и очень милого. “На Анжелку похожа, — решает мужчина, — Молодая. И глупая. На избалованную, правда, не похожа, но слишком уж ранимая. Ничего. Вырастет. Повзрослеет. Хорошо, что хоть Валя посильнее будет. Хотя ей тоже 21”.

— Значит, так, — Олег берет в руки ложку и делает первую пробу. Суп оказывается наваристым и в меру приправленным. И не густым — так, как ему и нравилось. — Одежду на первое время я вам купил. Но затягивать с вопросом вашего неоформленного состояния не стоит. Вы как — на развод подавать будете?

— Честно? Я об этом пока не думала…

— Может, и правильно. К мужу вернетесь?

— Вот это точно нет! Но и на шее у вас сидеть не хочу, у вас ведь тоже личная жизнь, работа вот…

— Документы ваши где?

Татьяна заметно сникает. И медленно, горько так шелестит:

— Дома… Ну, то есть, у Орловых…

— Вы живете вместе с родителями своего жениха?

— Именно.

— Учитесь?

— Ну… да…

— Тогда для начала съездим к вашим свёкрам и заберем ваши вещи. Пока поживете здесь. А когда решите, что делать со своим супружеством, скажете.

— Ну что вы! Неудобно как! Вы и так помогли мне сверх меры! — испуганно и смешно вытаращив глаза, перевополшилась Татьяна и вытянулась в струнку. — Да и разве не страшно вам? Я же только что призналась вам, что практически сумасшедшая!

— Для сумасшедшей… — Олег отправляет в рот очередную ложку, — Вы неплохо готовите. И на белоручку не похожи.

— Как будто вы знаете, что умеют и не умеют сумасшедшие, — хмуро бормочет девушка. Но Олег предпочитает проигнорировать это замечание.

— Депрессия — еще не клеймо. Тем более вследствие такой трагедии. По поводу личной жизни — я разведен, уже довольно давно. Постоянных отношений у меня нет, я, так сказать, женат на работе. По поводу удобства — меня вряд ли можно назвать добрым и бескорыстным, поэтому вот условия вашего проживания. Мне нужна домработница — моя прежняя помощница уволилась две недели назад. А работа, как я думаю, вам понадобится. Как считаете?

Глава 6.2. Татьяна

Чувствую себя идиоткой.

Потому что не понимаю.

Ну вот просто — не-по-ни-ма-ю!

Как?

Как?!

Как взрослый, явно самодостаточный мужчина может с такой легкостью поверить абсолютно левой девчонке?

И с такой непонятной для меня решимостью предложивший не только приют на ночь, но и возможность за раз решить все мои проблемы — и с вещами, и с документами, и с проживанием. Ну ладно, может, и не все. Но основную часть — точно!

— Послушайте… — от волнения на меня нападает легкий кашель. Выровняв дыхание, продолжаю, — Но как так? Зачем оно вам нужно?

Олег неторопливо, с самый серьезным на свете лицом продолжает хлебать суп. Я инстинктивно подталкиваю к мужчине блюдце с разложенными рядами хлеба и сыра и терпеливо жду ответа.

— У меня дочери есть, — доев суп, говорит тот, — Старшей как раз столько, сколько и вам. Вы мне ее напомнили. Вот и все.

Ох…