Падение Адама - Сандра Браун

Атмосфера накалялась, грозя перейти в зловещее молчание, пока Лайла, ловко отвернув простыню умелыми движениями, намыливала губку до появления обильной пены. Покончив с этим, Лайла принялась за его ногу. Намыливая пальцы, она попыталась разрядить обстановку.

— Щекотно?

— Очень смешно.

— Да ладно, Кэйвано, не кисни ты так.

— Паралич — веселая штука, а?

Она неодобрительно отнеслась к его выпаду.

— Отчего не посмеяться, ведь это не больно. И к тому же небесполезно. Твои пальцы обычно реагируют на щекотку?

Он повернулся к ней и смерил ее долгим и тягучим взглядом. Таким обжигающим, что будь гибискусы на ее майке живыми, они бы наверняка завяли.

— Когда вернешь меня к жизни, может быть, узнаешь, — с расстановкой протянул он, придав голосу игривый оттенок.

— Вряд ли тебя тогда устроит ванна в постели.

— Я и не мечтаю об этом. Мои пальцы сгодятся на что-нибудь поинтереснее.

— Это на что же?

В ответ прозвучали названия сексуальных игр.

Лайла застыла с губкой в руках на несколько секунд, прежде чем решиться ее прополоскать. Адам улыбался, как мартовский кот.

— Какой разврат, — кисло отозвалась она.

— Зато весело.

— Не считаю нужным выслушивать непристойности, мистер Кэйвано. В нашем договоре об этом нет ни слова.

Она насухо вытерла ногу и прикрыла простыней, затем приступила к следующей.

— Почему?

— Мне не доставляет удовольствия обсуждать свою личную жизнь с пациентами.

— Боишься возбудить?

— Вот именно.

Он некоторое время пристально разглядывал ее, она же ни на минуту не прервала свое занятие.

— Никак не возьму в толк, как это вы с Элизабет выросли абсолютно непохожими.

— Очень многие сразу признают нас сестрами.

— Это семейное сходство, — задумчиво предположил Адам, — но этим все и заканчивается. Вы разные, как день и ночь.

— Отнюдь, мы обе блондинки с голубыми глазами.

— Да, но она изящная, женственная, душевная, а ты…

Лайла укрыла простыней его ноги с любопытством уставилась на Адама.

— Какая?

— Смелая, дерзкая и агрессивная.

— Подобно Халк Хоган. Премного благодарна. — Она начала обтирать его правую руку мыльной губкой.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Неужели?

— Нет, правда. Очевидно, многие находили твою экстравагантность привлекательной.

— Теперь я еще и экстравагантна, — буркнула она, искривив рот в одну сторону, как комик, бросающий ремарку в публику.

Адам засмеялся.

— Впервые я увидел тебя в черных облегающих брюках из кожи к в сапогах до колен. А за ухом у тебя торчало перо. Ты не находишь этот наряд экстравагантным?

— О, эта моя любимая одежда, — сказала она в свое оправдание. — Однако в тот день я оделась так по просьбе пациента.

— Мужчины?

— Само собой. Он мотогонщик, покалечился на соревнованиях. Я решила своим видом его подбодрить.

— Ну и как?

— Что?

— Удалось? — В голосе Адама пропали шутливые нотки, а лицо посерьезнело.

Это не ускользнуло от ее внимания, впрочем, она ответила утвердительно и без тени смущения:

— Ты всегда прибегаешь к крайностям, когда речь идет о самочувствии твоих подопечных-мужчин?

Похоже, Адам вменял ей в вину подобное поведение, и девушка сочла за лучшее проигнорировать его упрек.

— Я одинаково внимательна ко всем своим пациентам, — ответила она спокойно.

— Да? — Он поймал ее руку. Она с удивлением ощутила под своей ладонью гулкие и сильные удары.

На протяжении всего разговора Лайла, ни на чем не заостряя внимания, мыла его почти автоматически. Теперь же взгляд ее упал на густые черные волосы на его груди, влажные и курчавые, и вдруг оказалось, что соски мужчины слегка побурели и сократились.

Сколько еще времени длилась эта беседа? Как долго, увлеченная своим занятием, она касалась его груди? И кто получал от этого большее удовольствие — он или она?

Его тихий голос привел ее в чувство. Лайла с усилием освободила руку и, быстро прополоскав губку, протянула Адаму.

— Давай, продолжай — уши, шею и… ну и все остальное, сам знаешь. Вот полотенце. Я оставлю тебя на минуту, пойду поменяю воду.

Она так быстро катила тележку с тазом к ванной, что грязная вода расплескивалась через край во все стороны. Руки Лайлы дрожали, ноги подкашивались. Она вновь наполнила таз и тактично кашлянула, давая знать, что возвращается.

Адам едва успел вытащить руку из-под простыни. Лайла совсем смешалась и избегала его взгляда, когда забирала губку и прополаскивала в свежей воде.

— Перейдем к спине.

— Там все в порядке.

— Ты вроде говорил про пролежни.

— Я лгал, чтобы тебя разжалобить.

— Ты и сейчас меня обманываешь.

— Откуда ты знаешь?

— Послушай, чемпион. — Лайла нетерпеливо переступила с одной ноги на другую. — Все это кончится плохо, и ты не избавишься от пролежней, если их не промыть и не обработать антисептиком. — Девушка помахала серебристым тюбиком перед лицом Адама. — Ну, будем ждать воспаления?

— Ладно-ладно, кантуй.

— В следующий раз попрошу избавить от препирательств.

Тело Адама отнюдь не представляло собой гору мышц, но высокий и стройный, он отяжелел без движения и доставил Лайле немало хлопот при попытке перевернуть его. Она выразительно присвистнула: сочащиеся язвы на спине и ягодицах — зрелище не для слабонервных.

— Спасибо, — сухо сказал он.

— Не сочти за условный сигнал, Кэйвано. Это просто бяка.

— Новый медицинский термин?

— Нет, мое собственное определение отвратительного, омерзительного, уродливого.

— Тебе не помешало бы заняться своими манерами.

— Мне надо заняться твоей спиной. Будет больно — кричи.

Кричать он не кричал, но беспрерывно ругался, пока она промывала и обрабатывала язвы, а затем обильно смазывала мазью.

— Сам виноват, — подытожила она после очередной порции ругательств, — надо было не пренебрегать помощью Пита, пусть бы переворачивал тебя как можно чаще. Ну да ладно, теперь пользуйся трапецией.

— Я уже пытался сегодня утром.

— Хороший мальчик. Медаль тебе за это.

— Ты закончила? — Он бросил тяжелый угрожающий взгляд через плечо.

Лайла задорно подмигнула.

— Закончила — что? Лечить язвы или любоваться твоей маленькой попкой?

— Лайла! — взревел он.

Она легонько шлепнула его пониже спины, стараясь не задеть пролежни.

— Расслабься. У меня и в мыслях не было тебя насиловать. Этот шрам тебя не беспокоит? — Она осторожно исследовала рубец, но нашла свои опасения беспочвенными.