Сын маминой подруги (СИ) - Вольф Марисса

- Да, заходи, кому говорю. Мы тебя чаем угостим, – говорю нерадивому гостю. Потом поворачиваюсь, – Да, Машка?

Она как раз успела накинуть свой синий длинный махровый халат, запахнув его так, что видно было только лодыжки. Подхожу к Машке, кладу руку на плечи и притягиваю к себе. Целую - все, территорию застолбил. Ага, все мы собственники, так что, Рома, выкуси. Хрен тебе, а не Машка.

Чай наливал я.  Я ж хозяин. Тихо поржал про себя – еще бы сырников приготовил. Тогда бы Машка уже сама мне жениться предлагала. Она знала, что я могу, но заставить меня готовить было трудно. Только если по собственному желанию. И то по праздникам. Сегодня как раз такой день намечается, но никак не связан с Ромкой.

 Ромка сел на стул, пальцами пиджак теребит, смотрит в пол. Ни дать, ни взять школьница на экзамене.

- Я вообще-то переживал, - говорит. – Мария в офис не пришла, заранее не предупредила.

- А позвонить не судьба? – немного резковато перебиваю его.

- Звонил. Абонент не абонент, – Рома осмелел и поднял на меня глаза.

Я перевел взгляд на Машку. Она пожала плечами.

- Сел, наверное, – и смотрит так виновато. – Я вчера не проверяла.

- Не сомневаюсь, - улыбнулся я, а она отправилась разыскивать телефон.

Ромка повернулся ко мне и полушепотом спросил:

- И давно вы… - замолчал

- Что? Спим вместе? – продолжил я его фразу.

- Нет, я не так хотел сказать – близко знакомы.

Я заржал аки конь.

- Давно, Ром, не поверишь. Все тридцать.

- Что тридцать? – не понял он.

- Все тридцать лет знакомы.

- Так тогда какого же…? – он опять замолчал, но я его прекрасно понял.

- Это у нее надо спрашивать, - глянул на подошедшую виновницу сегодняшнего торжественного чаепития. – Маш, какого?

- Ты о чем? – не поняла она.

- Рома хочет спросить, почему Вы, о, благородная дама, не воспользовались своим преимуществом, а проходили собеседование как обычный смертный человек.

- Терпеть не могу быть под протекцией. Я привыкла всего в жизни добиваться своим умом и трудолюбием. Не хочу, чтобы обо мне судили по другим людям.

Тут уже я уши развесил. Эта глава ее жизни мне не была знакома. То, о чем она сейчас говорила, относилось к десяти годам жизни, когда мы с ней не пересекались. Нет, я, конечно же, что-то расспрашивал у мамы, но все равно много не знал. А Машка тем временем продолжала:

- И тем более никогда не собиралась пользоваться свой внешностью. Тем более, что десять лет назад, когда я только начинала свою карьеру, я не была такой, - ее губы тронула легкая улыбка.

- Подтверждаю, - нагло сказал я, а Машка сделала вид, что возмущена, и стукнула меня по руке.

- Мне частенько бывало сложно продвигаться по карьерной лестнице. Один руководитель решил, что раз он руководитель, то имеет право указывать мне, как мне жить и с кем встречаться, другой считал, что раз я женщина, то мое дело только глупо хлопать глазами и мило улыбаться, третий просто не давал проходу и хотел уволить, когда я его отшила. Руководители-женщины, которых у меня было всего двое, считали меня смазливой выскочкой. И во всей этой каше мне приходилось разбираться, параллельно обучаясь профессиональным премудростям. Зато теперь я могу вести практически любые переговоры. За исключением межгосударственных разве что. И то только потому, что не знаю точной суммы золотовалютного запаса.

- Все понятно. Позицию одобряю, - сказал Роман.

- Надо было сказать – уважаю, - я вставил свои пять копеек. А потом глянул на время. – Маш, нам уже собираться пора. Одень платье. – потом повернулся к партнеру. – Ром, как ты понял, нас сегодня уже не будет. Сорян, это мой завтык, я тебя не предупредил. Она честно собиралась сегодня. Но я ее отпустил, а тебе не сказал, - посмотрел на Машку. – Я пока оденусь, пообщайся, пожалуйста, с гостем.

Машка встала, собрала посуду со стола и принялась ее мыть. Что ж, теперь ее очередь. Вспомнил, как мыл посуду до прихода Ромки. И вот спрашивается, какого лешего он на голову нам свалился. Всю малину обломал.

Одеваясь в комнате, слышал, как Ромка задавал Машке какие-то вопросы, она спокойно и дружелюбно отвечала. И я был безмерно рад, что совсем скоро она уже будет моей.

Потом пошла одеваться Машка. Мы с Ромкой начали обсуждать рабочие вопросы. Тем более, что завтра уже работы не будет – вечером мы все отправляемся в путь, на долгожданный недельный корпоратив.

Я обернулся - дверь в спальню была закрыта. Все, можно перепрятать. Достал коробочку с кольцом из своей сумки и спрятал во внутренний карман пальто.

Рома проводил этот маленький предмет долгим взглядом.

- Да, Рома, - поднял я на него глаза, - не облизывайся. Это тебе не Лизка. Машку я тебе не отдам.

Лизка была нашей общей подругой студенческих общаговских времен. Она сначала встречалась со мной, но Ромка начал бегать за ней, и потом она переключилась на него.

- Коль, я готова, - сказала Машка, выходя из спальни.

Мы с Ромкой обернулись и застыли в немом восхищении. Она была неотразима.

15

Роман 

Мария с Колей уехали, а я так и остался стоять возле маминого подъезда. Зачем я вообще сюда сегодня поперся? Ехал, переживал за нее, вдруг что случилось. Коля мог не появиться на работе и меня в известность не поставить. Это для нас всегда было нормально – и для него, и для меня. Только по важным делам мы заранее предупреждали друг друга. Но Машка же моя подчиненная. Пропала, ничего не говоря. А тут оказывается все в порядке, просто женишок у нее появился и дела всякие.

Я всегда завидовал Коле, сколько себя знаю. Только не признался бы в этом никому, даже самому себе. У него всегда всё получалось лучше. И не потому, что он лучше, а потому, что он умел доводить дела до конца. Мне не хватало усидчивости. Я мог начать любое дело, поднять его, а потом бросить – мне уже было не интересно. А Коля упорно шел вперед, сцепив зубы. Честно говоря, и фирме сегодняшней я обязан только Коле. Если бы не он, мы бы уже разорились через полгода. Это он сутками просиживал в интернете, искал первых заказчиков, исправлял код за нанятыми на фриланс студентами. Короче, делал всю грязную работу терпеливо и молча.

Да и сейчас водителя себе взял не для того, чтобы статус свой подчеркнуть, а потому что во время поездок он параллельно делами мог заниматься, время с пользой использовать.

Не сказать, что он был такой уж спокойный по жизни, но в целом был весьма и весьма уравновешен. Уж точно не в пример мне. Меня же бесило абсолютно все. По правде говоря, я задрал нос, что я такой великий начальник, и мог, не стесняясь в выражениях, отчитать какого-нибудь сотрудника только за то, что тот пришел в галстуке не того цвета. Хотя в галстуках в нашей IT-фирме ходили только продажники. Поэтому им чаще всего и доставалось от меня. А что, я терпеть не мог эти удавки на шее. Сам редко одевал, пусть и другие в кэжуале ходят.

А вот Коля за такое никогда никого не ругал. Он мог только посмотреть так – не осуждающе, а как-то будто в сердце проникая – и секретарь в следующий раз уже не приходила на работу в таком неприлично коротком мини или бухгалтерши по всем углам официально сплетничать прекратили. Хотя, конечно, у себя в кабинете они языки чесать не переставали, но хотя бы не на виду. Это я уж точно знал – спал время от времени без обязательств с молоденькой бухгалтершей.

Мне было в принципе все равно на кого орать. Лишь бы пар выпустить. Коля мог разойтись только в том случае, когда кто-то трогал или реально задевал что-то его личное. Уж тогда прячься – не прячься, не спасешься. Он готов был голову оторвать. Помню, как когда-то еще, будучи студентами магистратуры (да-да, мы с ним были когда-то такими), когда мы с Колей только познакомились и заселились в общагу, один из однокурсников сильно задел словами Колину мать. Что тогда началось! Еле расцепили ребят. Что сказать, тот однокурсник остался живой, не невредимый, конечно, но живой. Я уверен совершенно точно, что после того случая он всегда будет думать, что и кому говорить.