Музей Клюни Париж - Т. Акимова

Шестая композиция, представляющая Даму у входа в восточный шатер с надписью «A mon seul desir» (с французского — «Согласно только моему желанию») — заключительный сюжет цикла. Прекрасная госпожа, облаченная в бархатное платье винно-красного цвета, опускает в раскрытый сундучок, который держит перед ней служанка, драгоценное ожерелье (то самое, что украшало шею Дамы во всех других сценах). Все животные — спутники главной героини — собрались вокруг шатра и наблюдают за происходящим. Лев и единорог вновь встают лицом к лицу, их знамена опять меняются местами, но уже не в знак войны, а в знак единства. Звери, не имеющие щитов и безоружные, как по обоюдному договору, открывают полог шатра, чтобы освобожденная от оков страстей и плена плотских у довольствий Дама-душа смогла войти в обитель духа. Ее жест часто трактуется как способность ради достижения высшей гармонии отказаться от самого дорогого. Вместе со словами девиза он дает ключ к пониманию смысла шпалер, раскрывая их связь с античным изречением: «Liberum arbitrium» (с латинского — «Свобода воли»). Шестой гобелен предлагает своего рода философский вывод, который можно передать словами из «Комментария» на «Пир» Платона, написанного Марсилио Фичино через несколько лет после создания «Дамы с единорогом»: «Единственная вещь, кою жаждет моя любовь, есть красота (души)». Суть сюжетов шпалер хорошо выразил поэт А. Парин:

Так эти чудо-ткани хороши,Что и душа, как вышитая дама,Пять чувств земных — радетелей души,Пять оснований радужного храма,Где ткет ее из сора бодрый ДухИ оперяет царственное Слово, —Вкус, осязанье, обонянье, слухИ зренье — всё, созрев, вернуть готова.К чему ей, знавшей щедрую тщетуЛюбви и спесь слепящего искусства,Они — пускай сольются в чистотуШестого, всеобъемлющего, чувства —Того, что ей подносит истый конь,Лазурь взрезая белоснежным рогом:Она уже пережила огонь,Который люди называют Богом.

Наибольшей славой среди вышивок готической эпохи пользовались английские изделия. Со временем сам термин «английская работа» стал означать не место производства, а вид техники и высокий уровень качества шитья. Английские вышивки в XIII–XIV веках были широко распространены по всей Европе. Их можно было встретить в Испании и Италии, Богемии и Франции. Однако замечательный образец с изображением леопардов создавался не для иноземных вельмож, а для британских монархов.

Стилизованные фигуры двух красивых хищников с повернутыми на зрителя мордами по кошачьи грациозны и похожи на фантастических животных из волшебной сказки. Звери окружены миниатюрными завитками и переплетениями изысканного растительного орнамента. Вышивка золотыми, серебряными и шелковыми нитями по темно-красному бархату выполнена с безупречным мастерством, потрясающим тонкостью рисунка, который создают крошечные, неразличимые глазом стежки.

Драгоценная ткань, принадлежавшая Эдуарду III, могла служить парадной попоной для его коня. Сами же геральдические фигуры леопардов на червленом поле (официально они называются «Идущие львы настороже») появились на английском гербе при Ричарде I Львиное Сердце. Олицетворяющие храбрость, стремительность и активность, эти звери заменили борющихся львов на щите вернувшегося из Крестового похода и плена короля в 1194.

Смену герба и печати в этот период чаще всего рассматривают как одно из действий Ричарда I, направленных на восстановление своей власти, которая во время его долгого отсутствия в Англии была узурпирована принцем Иоанном. По некоторым сведениям, вернувшийся в страну государь сказал, что печать «была потеряна на время и находилась во владении другого, в то время как мы были в плену в Алмейне». Таким образом, обновляя властные полномочия, король хотел одновременно изменить и свой герб. По менее красивой версии, Ричард после освобождения из плена и уплаты колоссального выкупа крайне нуждался в деньгах, поэтому он ввел новую печать и отказался признавать пожалования, заверенные старой.

В XIV веке в Аррасе возникло производство безворсных ковров с использованием золотой и серебряной нитей. Расцвет шпалерного ткачества пришелся на времена правления герцогов Бургундских, а завершился в 1477, после разорения города войсками французского короля Людовика XI. Для изделий местных мастеров была характерна ярко выраженная декоративность, активное использование цветовых контрастов, аллегорические и метафорические сюжеты и отсутствие излишней детализации в изображениях. Аррасские ткачи стали использовать старинную восточную технику, неизвестную до сей поры на Западе: они вводили в ткань шпалер так называемое кипрское золото — крученый лен или шелк, обвитый сплющенной драгоценной проволокой. В Европе такие ковры получили наименование «арраци», или «аррас».

В музее Клюни хранится несколько подобных работ. Замечательна шпалера, представляющая встречу знатного господина со своей дамой сердца. Композиция навеяна миниатюрами современных рукописей и фресками, посвященными занятиям аристократов в весенние месяцы, считавшиеся в куртуазной традиции временем любви и природной благодати. На первом плане зритель видит группу нарядных людей: окруженный свитой сеньор приветствует молодую женщину, облаченную в дорогое светлое платье, отороченное мехом горностая. Встреча влюбленных происходит посреди цветущего луга, простирающегося перед величественным замком, башни которого возвышаются над мирной сельской равниной.

Шпалеры были широко распространены в Западной Европе начиная с XIV века. Главные центры их производства — города Франции и Фландрии: Париж, Аррас, Турне, Брюссель. Расцвет шпалерного ткачества приходится на XV и XVI века. В эту эпоху красочные ковры, преображавшие интерьеры средневековых замков и одновременно утеплявшие их холодные стены, были одним из самых популярных видов искусства. Благодаря такому способу декорации одно и то же помещение зимой и летом выглядело неодинаково. Летом в поле зрения обитателей оказывались фрески, а зимой — шпалеры, тематика которых могла меняться в зависимости от сезона — с конца XIV века существовали специальные наборы ковров для каждого времени года. Занятия людей в тот или иной месяц — излюбленный сюжет средневековых художников в конце XV — начале XVI века, получает трактовку, соответствующую вкусам нового времени. Отдельная сцена насыщается подробностями и индивидуализируется, приобретая собственное «лицо» и характер. Способ всматривания в то, из чего состоит жизнь, становится намного пристальнее, а количество составляющих рассказ эпизодов значительно возрастает. Однако эти многочисленные события из «настоящей жизни» размещаются на невероятно красивом, но условном фоне мильфьера, в котором цветы и травы с одинаковым успехом могут расти и под ногами, и над головой. Объемные фигуры людей и предметы оказываются таким образом пребывающими не в реальном пространстве, имеющем глубину и протяженность, а в сказочном мире поэтической пасторали. Одна из лучших шпалер, посвященных сезонным занятиям людей, представляющая сбор винограда и приготовление вина, хранится в музее Клюни.

Перед глазами восхищенного зрителя разворачивается целая панорама октябрьских дел и забот жителей сельской округи и обитателей замков. Большую часть двух изобилующих деталями сцен занимают труды крестьян, которые срезают с ветвей тяжелые грозди, складывают их в плетеные корзины, давят зрелые ягоды в огромном чане и разливают в бочки темно-красный сок. Занятия благородных господ показаны на первом плане красочных тканых картин: богато одетые дамы и сеньоры наблюдают за земледельцами, неторопливо беседуют, пируют за накрытым на природе столом, пробуют зрелый виноград и молодое вино. Изображения на ярком, звучном по цвету ковре, где переливаются и бликуют очень выразительные по тону краски, а все люди нарядны и хороши собой, создают радостную атмосферу праздничного оживления. Урожай богат, и вино будет добрым. Большую шпалеру с детально проработанными эпизодами каждой части картины можно долго рассматривать, любуясь тонкостью работы ткачей, звонкостью цветов, находя все новые и новые подробности.

Эта великолепная шпалера-мильфьер, принадлежавшая в XIX веке одной из знатных семей Руана, представляет окруженную придворными и музыкантами даму, купающуюся в бассейне посреди прекрасного цветущего сада. Большой и очень красивый ковер, изображения которого отличаются гармоничным колоритом и уравновешенной композицией, вероятно, был выткан по картону талантливого художника, хорошо знакомого с искусством итальянского Ренессанса. Бортики ванны, где нежится обнаженная красавица, украшает излюбленный в эпоху Античности и Возрождения декор — листья аканфа и маскарон в виде львиной головы. Сам образ погружающейся в воду дамы может вызвать ассоциации с купанием супруги Юпитера — Юноны. Однако чудесная картина была способна пробуждать в памяти современников и другие, совсем далекие от греко-римской мифологии сюжеты. Весенний благоухающий сад, источник с волшебной водой, возвращающей молодость и силу, соколы и горлицы, музыканты и древо жизни, произрастающее близ фонтана, — все это атрибуты таких популярных героев куртуазной литературы и искусства, как Бог и Богиня Любви.