Только вперед - Борис Раевский

На третий день Кочетов сам позвонил Гаеву.

— Рекорд будет бит! — спокойно сказал он.

— Конечно, — уверенно ответил Гаев.

Да, рекорд будет бит. Леонид снова твердо верил в это. Но он решил не торопиться. Если судья снял его с заплыва, — значит он, Леонид Кочетов, допустил неправильность. Он не верил болельщикам и не думал, что судья ошибся. А раз с ним могло случиться такое, — надо опять тренироваться.

И снова начались тренировки.

Каждый день появлялись Кочетов с Галузиным в бассейне. Они приходили сюда, как на работу: всегда в одно и то же время, без пропусков и опозданий.

Некоторые друзья Леонида удивлялись.

— У него же рекорд в кармане, — недоуменно говорили они. — Почему он не плывет?

А маловеры понимающе перемигивались:

— Струсил Кочетов! Мурашки забегали! Так иногда бывает у спортсменов: появляется особое нервное состояние-робость перед ответственным выступлением.

Это была неправда.

Кочетов не боялся выступить. Но его гордость и самолюбие не позволяли ему снова потерпеть поражение. Он хотел действовать только наверняка.

Каждый день много раз проплывал он весь бассейн из конца в конец.

— Хочешь плавать быстро? Хочешь плавать быстро? — твердил он, плывя первую двадцатипятиметровку, совершал поворот и на обратном пути отвечал сам себе: — Тренируйся не спеша! Тренируйся не спеша!

Это были любимые слова Галузина.

Иван Сергеевич всегда находился тут же. Тщательно, как обычно, был отутюжен его костюм; казалось, тренер совершенно спокоен, и только одно доказывало, что он волнуется. Галузин теперь не мог ни минуты стоять на месте. Леонид сто раз проплывал весь бассейн, и сто раз вслед за ним по бортику пробегал Иван Сергеевич.

После двух недель упорных тренировок Галузин и Гаев устроили пробный заплыв. И снова Леонид показал отличное время, лучше рекорда.

И вот Кочетов в четвертый раз вышел на старт. Но возбужденное, нервное состояние, три неудачи подряд, видимо, сказались на пловце. Они где-то в глубине души поколебали его уверенность в своих силах. Леонид чуть-чуть задержался на тумбочке после сигнала «марш!», боясь нового фальстарта. Он слишком тщательно делал повороты, чтобы опять не допустить ошибки, и терял на этом драгоценные мгновения.

После заплыва главный судья объявил — 2 минуты 40,7 секунды. Старый рекорд уцелел: Кочетов «не дотянул» до него всего 0,1 секунды.

Сэр Томас мог радоваться! Леонид никогда не видел англичанина, даже на фотографии, но мысленно он четко представлял своего далекого противника. Конечно, он — сухопарый, длинный. Пунктуален и надменен, как истый английский лорд. Возможно, даже носит монокль, как Чемберлен. Впрочем, нет. Томас — спортсмен, зрение у него, вероятно, хорошее.

Живет он, несомненно, в Лондоне. Где же еще может жить эта «гордость английского спорта»!

Леонид яростно шагал по комнате взад в вперед. Ему казалось, что Томас презрительно ухмыляется. Да, к сожалению, сэр имеет все основания смеяться. Четыре раза пытался Кочетов побить его — и все безуспешно. Так что же, сдаться?

«Нет! Ни за что!»

В течение следующего месяца Кочетов совершил еще несколько попыток. Пятый, шестой, седьмой, восьмой раз вставал он на стартовую тумбочку, но рекорда побить не мог: не дотягивал одной, двух десятых секунды.

Друзья поддерживали Леонида. Приходили даже на его тренировки, хотя Галузин свирепо гнал их прочь из бассейна, чтобы не мешали заниматься и не беспокоили пловца.

— Здесь не цирк. Мы работаем, — грозно отчитывал студентов Иван Сергеевич.

Они на несколько минут скрывались в раздевалке или на самых верхних рядах трибун, а потом снова спускались к воде.

Особенно упорной была Аня Ласточкина. Она выбрала очень удачный наблюдательный пункт: внизу, возле борта «ванны», за колонной. Сидя прямо у воды и все видя, она сама оставалась невидимой. И когда Галузин гнал студентов, Аня спокойно продолжала сидеть в своем укрытии.

В институте, по просьбе Гаева, Кочетова на неделю освободили от посещения лекций.

«Не отстать бы», — забеспокоился он.

Но опасения были напрасны. Каждый день к нему приходили товарищи, приносили конспекты, рассказывали, что пройдено нового. И все они, уходя, крепко пожимали ему руку и уверенно говорили:

— Рекорд будет бит!

Между тем маловеры и нытики, которые в таких случаях всегда находятся, ехидно острили по закоулкам, что Кочетов замучил всех судей и зрителей. Какой-то остряк прислал в судейскую коллегию записку. Он предлагал обратиться во Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта с просьбой ограничить число попыток побить рекорд.

— Иначе, — писал остряк, — есть опасность, что некоторые честолюбцы будут пытаться бить рекорды, пока не утонут от разрыва сердца!

Эти смешки и остроты доходили до Кочетова. Часто горечь и обеда настолько сильно захлестывали его, что хотелось бросить бесплодные попытки. Но он подавлял собственное разочарование, не слушал нытиков и упорно продолжал борьбу.

— Победа придет — надо только работать! — говорил Галузин, и Леонид верил своему учителю.

Во вторник, как обычно, Кочетов пошел к физкультурникам завода, где он вел плавательную секцию.

— Хватит тебе лодыря гонять, — шутливо сказал ему полгода назад Галузин. — Тебя учат, и ты учи других. Готовься быть не только чемпионом, но и хорошим тренером. — И Галузин направил его на завод.

Леонид помнил, с каким волнением шел он на первое занятие.

В большом спортивном зале завода перед ним выстроились тридцать четыре человека. Они с любопытством и, как казалось Леониду, даже немного насмешливо смотрели на нового руководителя секции. Многие из учеников были гораздо старше своего девятнадцатилетнего учителя. Особенно смущал Кочетова стоявший на левом фланге невысокий человек лет сорока — бухгалтер из заводоуправления. Полное, даже немного обрюзгшее тело его, с покатыми плечами и молочно-белой кожей никак не напоминало фигуру спортсмена. Особенно нелепыми казались рыжая, торчавшая клином борода и изящное пенсне.

«Как же он будет плавать?» — растерянно подумал Кочетов, оглядывая бухгалтера.

— Советую вам заменить пенсне очками, — мрачно сказал он. — Пенсне утонет.

Откровенно говоря, Леонид надеялся, что бухгалтер, привыкший к пенсне, не захочет менять его на очки и перестанет посещать секцию. Но бухгалтер жаждал плавать и уже на следующее занятие пришел в очках, которые специальными резинками были плотно прикреплены к ушам. Кочетов тяжело вздохнул и примирился с неизбежным.

Старостой секции был невысокий коренастый паренек со смешной фамилией — Грач. Но его, видимо, вовсе не смущала эта птичья фамилия, и, когда Кочетов по ошибке назвал его Дроздом, он невозмутимо поправил; «Грач, Николай Грач».

Держался Грач, несмотря на молодость, независимо и солидно. Кочетов сразу заметил, что все физкультурники, даже пожилые, относятся к этому пареньку с уважением. Впоследствии Леонид узнал: Грач — один из лучших заводских токарей.

Первое свое занятие Кочетов начал вступительным словом: так всегда делал Галузин.

— Плавание — один из самых полезных и здоровых видов спорта, — внушительно произнес Леонид. — Недаром врачи называют плавание «дыхательной гимнастикой». Средний здоровый человек вдыхает в минуту примерно шесть литров воздуха, а пловец — шестьдесят литров. В десять раз больше! Потому что пловец дышит глубоко, у него активно работает весь легочный аппарат.

Леонид, довольный, остановился и оглядел слушателей. Ему самому очень понравилось выражение «легочный аппарат», — это придавало его вступительной речи «научный» характер.

Ученики слушали внимательно. Их, очевидно, поразили цифры — 6 и 60.

Леонид решил и дальше продолжать в том же «научном» стиле.

— Пловцы — выносливые, сильные люди, — сказал он. — Характерно, что мальчики-пловцы, по медицинским наблюдениям, имеют средний рост 171-172 сантиметра, то есть они выше среднего мужчины. Сердце пловца, как доказали ученые, прогоняет в три-четыре раза больше крови, чем сердце здорового человека, не спортсмена. Плавание настолько оздоровляет организм, что является даже «лекарством». Да, да, я не шучу. У известного советского пловца Игоря Баулина было когда-то больное сердце. Его не хотели даже подпускать к воде. Потом врачи все-таки разрешили Игорю понемногу плавать. С каждым днем он плавал все больше и вскоре совершенно выздоровел. Даже стал показывать рекордные результаты.

Кочетов снова оглядел учеников:

— Чтобы научиться плавать быстро и не утомляясь, надо систематически тренироваться. «Тренировка делает чемпиона», — торжественно сказал он и сразу же испуганно замолчал.

Эта любимая поговорка Галузина вдруг ярко напомнила Леониду его первый приход в детскую школу плавания и речь тренера. Леонид сейчас почти слово в слово повторил все сказанное тогда Иваном Сергеевичем. И об Игоре Баулине, и о шестидесяти литрах воздуха в минуту, и о среднем росте мальчиков-пловцов, — обо всем этом говорил Галузин в тот памятный день.