Ничего не будет прежним - Александра Мауль

Прошу нас извинить и приятного аппетита – говорит Андрей и обращается к отцу. Кивает ему, прежде чем схватить меня за руку и вытянуть из-за стола.

Мы поднимаемся на второй этаж и проходим через весь коридор, перед тем как Андрей останавливается у двери, дарит мне быструю улыбку и открывает дверь.

– Проходи – говорит он и жестом приглашает войти. Я чувствую себя странно взволнованной.

Меня встречает небольшая, но светлая комната. Здесь большое окно, которое ничем не занавешено. У стены стоит небольшой кожаный диванчик, рядом с ним валяются книги и журналы. Рядом с диваном деревянная полка, на которой какие-то небольшие коробки, я вижу несколько рамок с фотографиями и большую стеклянную банку, в которой стоят кисти.

Напротив, у другой стены стоит комод, на котором несколько картин, картины так же стоят рядом с комодом у стены, а возле окна – мольберт.

Поверить не могу, что Андрей привёл меня в свою мастерскую.

Я прохожу вглубь комнату и делаю глубокий вдох. Здесь пахнет бумагой, оливковым маслом и растворителем.

Подхожу к комоду и разглядываю картину, протягиваю руку и нежно касаюсь масляных мазков, хотя понятия не имею, позволено мне это или нет. Я не разбираюсь в искусстве, но то, что вижу, мне очень нравится.

– Давным-давно отец занимался фотографией – говорит Андрей за моей спиной, и я оборачиваюсь к нему. – у него был небольшой фотоаппарат и он снимал всё, что казалось ему прекрасным. – говорит он и проходит вперёд, становится рядом с мольбертом и скрещивает руки на груди. Я отвлекаюсь от картины и становлюсь напротив Андрея, обращаю всё своё внимание на него. – Будь то природа, люди, здания. После он распечатывал фото и мы вместе изучали их. – он вздыхает – Кажется так у меня и появился интерес к рисованию. Они даже нанимали для меня преподавателя. – дарит он мне полуулыбку и склоняет голову набок. – Знаешь, красотка, до тебя сюда никто не входил – заманивает он.

Это заявление заставляет меня удивиться – Тогда почему я здесь?

– Тебе понравились мои картины – говорит он и смотрит на меня – А ещё, потому что я мог бы тебя нарисовать – говорит он, и воздух между нами меняется, становится тяжелым и словно потрескивает.

– Ты меня нарисуешь? – спрашиваю я и игриво улыбаюсь, как и он склоняю голову на бок и кусаю нижнюю губу, представляю, как это может быть.

– Ага – отвечает Андрей и несколько раз кивает. Делает шаг назад и осматривается, а потом протягивает руку и хватает с подоконника крафтовый пакет – Только, если ты наденешь это – протягивает мне и дерзкая улыбка растягивает его губы. Смотрю на него какое-то время прежде, чем принять пакет.

Сейчас он выглядит иначе, разгладилась морщинка между бровей, и ушло напряжение в теле. Он выглядит расслабленным и у меня перехватывает дыхание от того, как блестят его глаза.

Я принимаю пакет и заглядываю.

Признаюсь, что испытываю странные эмоции, когда вижу в нём тот проститутский костюм. Поднимаю на Андрея взгляд и чувствую, как начинают гореть мои щеки. Бросаю в него пакет, но не испытываю злость. То, что я чувствую прямо сейчас, не имеет к злости никакого отношения.

От обстановки в этой комнате и его откровенного флирта у меня всё тело покалывает и сбивается дыхание.

– Ладно-ладно – говорит Андрей и смеётся, ловит меня за руку и тянет к себе – Тогда, ничего не надевай. – шепчет он, когда прижимает меня к стене. Я глотаю несуществующий ком и смотрю на него.

– Я в первый раз за столько лет снова захотел взять в руки кисть – шепчет он и проводит большим пальцем по моему носу, потом по губам, словно вырисовывает каждую линию мягкими касаниями. – В тот день, когда ты была настоящей со мной. Когда смущалась из-за этого костюма, а потом сердилась на меня. Я был пьян, но когда увидел твои настоящие эмоции, захотел нарисовать. – Он смотрит какое-то время только на мои губы, потом проводит большим пальцем по нижней губе, обводит линию подбородка и его пальцы спускаются ниже, он нежно гладит ключицу, хватает меня за шею сзади и прислоняется своим лбом к моему. Я чувствую головокружение, а моё сердце колотится как сумасшедшее. От Андрея пахнет свежестью и мускусом, а ещё кофе. Он опускает голову и его губы касаются моей шеи. Он нежно целует меня несколько раз. И от места, где его губы касаются моей кожи, по телу разливается тепло, я забываю, как дышать.

Андрей отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо и улыбается, довольный собой и тем, что влияет на меня. Я ловлю в его глазах твердое намерение поцеловать меня, и он наклоняется, но в этот момент дверь открывается, и в комнату входят Кирилл и его девушка.

– Андрей, ты ведь не будешь прятать её от нас. – я слышу голос Лики – Давайте, идём с нами. Мы хотим познакомиться.

Глава девять

– Наверное, я бы не смогла жить в стране, где круглый год стоит такая жара. – говорит Лика. Последние полчаса только она и говорит, понятия не имею, зачем они позвали нас, чтобы якобы познакомиться, потому что мы только и делаем, что слушаем бесполезную болтовню этой блондинки, иногда что-то говорит или спрашивает Кирилл, но бывает, что Лика его перебивает его.

Она рассказывает нам с Андреем о том, как они отдохнули в Тайланде и как неудобно и долго добираться с аэропорта до острова Самуи – А ты бывала в Тайланде? – спрашивает она меня, и я молча киваю. Конечно, бывала, года три назад, тогда родители Матвея сделали нам подарок.

Я перевожу взгляд на Кирилла и снова ловлю его на том, что он смотрит на мою грудь.

Когда эта парочка прервала нас с Андреем, мы поднялись в его комнату, то есть в нашу, и я переоделась в более удобную одежду. Я не специально выбрала платье из шифона с открытым декольте, которое демонстрирует мою полную грудь. Просто в вещах, которые купил для меня Андрей, все платья с открытым декольте.

За время, что мы слушаем рассказы Лики о Тайланде, я уже несколько раз поймала на себе взгляд Кирилла. Я вижу, как сильно это нервирует его девушку, размер груди которой сильно уступает моему.

Мы сидим на заднем дворе в стеклянной беседке. Здесь пахнет ёлкой лимоном и клубникой. Какое-то время назад к нам присоединились родители Андрея и хвала небесам обстановка между нами уже не такая напряженная, хоть это и нельзя