Жена-пленница. Я не позволю тебе уйти - Алисия Эванс

которым общался Эрриган. Надеется смутить меня своим жестким мужским взглядом? Ага, уже бегу прикрываться. На мне практически платье, даже грудь не видно. Оливия от этой ситуации наверняка упала бы в обморок от стыда, но я – не она. Сидя в кресле, я будто невзначай закинула ногу на ногу. Учитывая, что мои прекрасные ножки обнажены и сверкают во всей своей красе, думаю, вид у меня изумительный. У дворецкого аж лицо вытянулось от такой наглости и бессовестности. Я ответила ему выразительным взглядом, мол, сам виноват, нечего без стука врываться в комнату к юной девушке!

- Принцесса ничего не примет у насильника и деспота! – выпалила няня. Мама, ну ничему эту женщину жизнь не учит! Мы в плену, полностью зависим от воли и благосклонности Эрригана. Неужели нельзя опустить неуместную гордость и не ухудшать свое положение еще сильнее?!

– Те вещи, которые вы привезли из дома, совершенно не годятся для нашего климата, - чеканя каждое слово, процедил дворецкий. - Если бы не воля Его Ледяного Величества, вы бы замерзли намертво в своих летних платьях, - если бы он был змеей, то яд его слов уже капал бы на пол.

- Если бы не бесчестие Его Ледяного Величества, моя девочка не была бы опозорена! – завизжала няня таким высоким голосом, что стекла чудом не лопнули. Даже дворецкий поморщился от ее ультразвука.

- Все претензии выражайте вашему господину, - процедил он сквозь зубы, лицо осталось абсолютно безэмоциональным. Он будто со стеной разговаривает. – Когда отец этой девушки напал на земли драконов, он прекрасно осознавал, что в случае неудачи лишится чести или жизни. За все нужно платить, - подытожил он и, чинно склонив голову, вышел из спальни.

- Стервятник! Жалкое подобие мужчины! Бесстыдник! Дрянь! – няня так разволновалась, что я всерьез испугалась за ее здоровье. В ее возрасте от таких эмоций и удар может хватить, а виноваты будут все вокруг. Я лишь покачала головой в ответ. В одной лишь мужской рубашке холодно, поэтому я забралась в постель и накрылась одеялом почти с головой.

- Няня, я думаю, и вправду нет ничего плохого в том, что нам выдадут теплую одежду, - попыталась вразумить ее я. – Я замерзаю.

- Это чудовище ставит нас в безвыходное положение, - заявила она уже более адекватным голосом. – Ирод. Вынуждает принимать его подачки. Знает ведь, что в его краях такой холод, что даже медведи здесь не селятся!

- Э-э-э… Тогда почему мы не взяли с собой теплые вещи? – вырвалось у меня. Странно ехать в морозные края и брать с собой сарафаны.

- Мы взяли все самое теплое, что у нас было! – обвиняюще воскликнула няня. Я вспомнила то теплое плотное платье, которое было на мне перед визитом Эрригана. М-да, не густо. – Мы обязательно выберемся отсюда, моя дорогая! Главное не отчаиваться. Главное верить и ждать помощи, - бормотала она без конца. Мне даже не захотелось спорить с доводами этой женщины. Няня почти не умолкала, посылая проклятья в адрес Эрригана, обитателей замка, а потом вообще начала костерить всех драконов, так сказать, за компанию. Эта дама готова обвинить в случившемся кого угодно: богов, мужчин, драконов, но только не отца Оливии, который один-единственный ответственен за положение своей дочери. Слушать этот бред оказалось тем еще испытанием, и я не выдержала.

- Няня, оставьте меня, - твердо произнесла я. Она мгновенно умолкла и удивительно резко развернулась, чтобы взглянуть на меня. Похоже, не поверила, что ее бусинка и жемчужинка может так с ней разговаривать.

- Как? Ты хочешь, чтобы я…ушла? – прошептала она, в ужасе округлив глаза.

- Напомните, сколько мне лет, няня? – устало вздохнула я, прижав ладонь ко лбу.

- Девятнадцать, моя куколка, - пискнула она. Ого. Да я помолодела!

- Я уже достаточно взрослая для того, чтобы хоть иногда оставаться одной, - вздохнула я, чувствуя себя по-дурацки. Подростковый возраст и родительский контроль для меня давно канули в прошлое. Вообще странно, что девятнадцатилетнюю девушку сопровождает няня. Оливии в пору иметь свиту, фрейлин, ну и все в таком духе. Девочка застряла в детстве. – Я хочу поспать, - призналась я. Ночь была бурная, и я не выспалась. Да и холод не располагает к активности. Хочется лежать под теплым одеялом и наслаждаться покоем.

- Хорошо, моя малышка, - всхлипнула няня и с поникшим видом направилась к двери. Перед тем, как окончательно уйти, она бросила на меня пронзительный взгляд, как ребенок, которому не купили любимую сладость. Вот и почему я осталась лежать с таким чувством, будто обидела ее? Я ведь просто попросила дать мне отдохнуть. Умеет эта няня манипулировать чувствами, ничего не скажешь. Представляю, какие сцены она устраивала в те моменты, когда Оливия пыталась от нее отдалиться. Обиженный взгляд, дрожащие губы, слезы в глазах. Хорошо, что я сама умею неплохо манипулировать, и меня моим же оружием не возьмешь.

Отложим мысли о няне. Я пыталась витать в облаках, прокручивая в голове моменты страстного ночного свидания, но голос разума то и дело давал о себе знать. Ладно, можно немного поразмышлять о действительно важных вещах: когда принесут обед? Можно ли с помощью магии сделать так, чтобы я могла есть все, что захочу, и не толстеть? Ну, и было бы неплохо узнать, как я попала в тело принцессы Оливии, и как долго будет длиться этот внеплановый отпуск. 

Где она сейчас, настоящая принцесса? Логично предположить, что в моем теле. Пока я тут предавалась страсти с драконом, она наверняка кутила с девочками. Обе хорошо провели время. Вопрос в том, собирается ли волшебное зеркало менять нас местами обратно. Если оно исполняет желания, то я желаю не возвращаться.

Закрыв глаза, я представила лицо Эрригана, и в моем животе зашевелились бабочки. Есть вероятность того, что это желудок просит чего-нибудь съестного, ведь одними фруктами после бурной ночи сыт не будешь. Но я хочу верить, что это именно бабочки. Стоит только вспомнить, что мы творили на этой кровати, и меня бросает в жар. Стыда нет и в помине, а вот голова кружится от воспоминаний. Еще я точно знаю, что сегодня он придет вновь, и мы все повторим. Никогда не думала, что в моей жизни может случиться такой бурный и стремительный роман. Пусть говорят, что я пленница, и у меня нет выбора – это все ерунда. Мы оба знаем, что,