Дурная жена неверного дракона (СИ) - Ганова Алиса

— Работа! Хорошая работа для тех, кто в поиске места! – громко выкрикивала она. – Разовая и постоянная! Хорошая работа!

Те, кто подходили к ней, платили несколько монет. Она придирчиво оглядывала соискателей, что-то спрашивала и отправляла в небольшой офис, ютившийся в подвальном помещении здания.

Мы остановились, чтобы разузнать, какую работу она предлагала, довольны ли люди, но та, брезгливо оглядев нас, поморщилась и заявила:

— Нет работы. Закончилась.

Да, расцветшие синяки на лице Жиаль, добавляли колориту нашей компании. И все же грубость была обидной. Но, как только мы собрались уйти, ушлая зазывала похлопала пальцами по ладони, намекая на золочение ручки, и заявила:

— Но может появиться.

— Идем, — взяла я замешкавшуюся Жиаль и повела дальше. – Такая запросто оберет, обещая чуда, и подсунет занятую вакансию. И ничего не докажем. Так что будем сами искать.

— Разве так бывает? – усомнился Арт. Его, как единственного «мужчину» в нашем «таборе» и очень ответственного, тяготило положение, в котором мы оказались. И он, как и мать, готов был пойти на любую работу.

— На свете много чего бывает, — ответила я и, пока в поисках какой-нибудь таверны мы шагали по городу, поведала про разные способы мошенничества.

Ничего особенного не рассказывала, только то, что слышала в своей прошлой жизни, с проекцией на нынешнюю. Однако Жиаль и дети находились под впечатлением не только от информации, но и из-за не состыковки моего юного, беспомощного образа в их глазах с моим же "житейским опытом".

— Я всегда любила слушать других, — схитрила я, чтобы объяснить им мою подозрительную осведомленность.

Обходя таверны в поисках работы, нам приходилось вдыхать такие упоительные ароматы еды, что мы едва сдерживали подступавшие слюнки.

Но тяжелее приходилось Жиаль. Оставляя нас на улице, она заходила в заведения и, наступив на гордость, умоляла дать ей хоть какую-нибудь работу. И каждый раз получала отказ за отказом.

Будь Жиаль одна, устроилась бы легко. Арта можно было бы пристроить помогать по хозяйству, Веллу на кухне, хотя бы за кров и еду. Меня тоже взяли бы подавальщицей за смазливую мордашку. А вот с малышом Марти это было настоящей проблемой.

Правда, в каком-то месте нам посоветовали обратиться в трактир «Три бочки» и даже подсказали, как туда дойти, но мы не были уверены, что там нас ждал бы успех.

Увидев фургончик старьевщика, Жиаль остановилась, с грустью посмотрела на ветхое одеяло, согревавшее нас холодными ночами.

— Не надо, — качнул головой Арт, догадавшись о её намерениях.

Мать кивнула головой и понуро побрела вперед.

Настроение становилось всё безрадостнее. Я уже, грешным делом, стала подумывать, как будем искать понимания с местными бездомными, как заметила вывеску с витиеватыми вензелями: «Ломбард».

Проследив за моим взглядом, Жиаль вздохнула:

— Попытаем счастья?

Я кивнула.

— Стойте тут и никуда ни с кем не уходите! – наказали мы Арту и Велле, передали уставшего Марти и стали подниматься по истертым от времени ступеням.

Толкнув тяжелую, добротную дверь, вошли в тесное, душное помещение, в котором не было ничего, кроме стены и окошка, защищенного от посетителей железными прутьями.

Аура безнадежности и отчаяния была здесь столь сильной, что Жиаль обхватила себя от волнения руками, ссутулилась. Так что вести разговор предстояло мне.

За решеткой, склонившись над столом и толстыми книгами, сидел тощий, противного вида мужичок в бархатном серо-мышином сюртуке.

Увидев нас, он недовольно поджал губы, как будто мы оторвали его от важного дела.

Когда я протянула в узкую щель между прутьями ладонь и показала осколок, ставший не просто багровым, а с черными вкраплениями-прожилками, его брови едва заметно приподнялись. Но лишь на мгновение.

Взяв камень пинцетом, оценщик поднес его к лампе, осмотрел на свету через монокль и равнодушно заявил:

— Дешевая стекляшка.

Вот только стекляшку эту он отдавать не спешил.

Жиаль осунулась, сразу как будто стала старше, темнее лицом. Всё же она надеялась на чудо. Я же не поверила ему. Сомкнула зубы и потянулась за камнем.

— Хорошо, мы пойдем в другой ломбард, — произнесла спокойно и четко, чтобы Жиаль пришла в себя. На что недовольный оценщик раздраженно бросил:

— Тримессур. Не больше!

За осколок благородного камня это была ничтожная сумма, даже смехотворная. Тем более что теперь я не сомневалась: камешек-то непростой! Уж за простую стекляшку такой жлоб никогда бы не дал тримессур— скорее удавился бы. Так что отчаиваться рано.

— Нет.

Сжав осколок в руке, развернулась, чтобы уйти, и тогда он сварливо выкрикнул:

— Тримессур и две пиколы!

Ушлый оценщик однозначно пытался обмануть! Следовало уйти, но когда в кармане ни гроша, невозможно снять даже угол в доходном доме, соблазн получить хоть сколько-то так велик. Ведь за тримессур мы сможем переночевать в тепле несколько дней и что-нибудь купить из еды…

— Господин, — обратилась я к скряге неопределенных лет, смотревшего на меня бесцветными, водянистыми глазками. – Можете утверждать, что это стекляшка, но я, как владелица некогда целого камня, знаю: он стоил немало.

— Возможно, когда-то и стоил, но не сейчас, — язвительно усмехнулся он, понимая, что мы в бедственном положении и приперты к стенке.

— В другом ломбарде я получу несколько имперских. А вот вы потеряете, как минимум, в пять раз больше, — продолжала я упрямо бороться. Это не понравилось оценщику.

— А если я позову городскую гвардию и заявлю о краденом товаре? – Растянув тонкие губы, он обнажил плохие, желтые зубы и ухмыльнулся. – Вы не получите ничего, кроме места в городской тюрьме.

Жеаль позеленела, покачнулась, а я… Я снова ощутила клокотание нарастающей ярости. Но это не выход. Я знала это. Как и понимала, что или прижму этого гада, или он сожрет нас.

Собрав остатки выдержки, безмятежно улыбнулась ему и, наклонившись ближе к окошку, промурлыкала:

— Тогда я вас прокляну. И вы… — Злость все же вырвалась из-под контроля, мой голос зазвенел сталью: — Сдохнете в муках.

Не знаю, почему на гада моё обещание проклясть произвело впечатление? Однако он заволновался, сжал пальцы в кулаки. Я же, ощутив мгновение его слабины, продолжила торг.

— Давайте сторгуемся и разойдемся мирно. Пятнадцать имперских.

Сумму выпалила наугад, сильно завысив, чтобы потом можно было торговаться. Оценщик поперхнулся, едва со стула не упал.

Его странное поведение и молчание продлились не так долго, но они добавили мне седых волос.

— Мрак с тобой. Бери! — Он вынул из письменного стола стопку желтеньких имперских и пододвинул к окошку. – И убирайся. Чтобы больше тебя не видел!

— Процветания вашей конторе! – Улыбнулась я, забирая столбик монет. Жиаль тут же принялась крутить их в руках, проверяя на подлинность.

Что у нас получилось, мы не могли поверить, даже когда покинули душный ломбард. Чтобы деньги не отобрали, мы схватили Арта и Веллу и бросились бежать. Лишь когда выдохлись, остановились и засмеялись от счастья.

Теперь на улице как будто даже стало светлее. Нет, солнце не вышло из-за туч, не засветило ярче, но нас согревала мысль, что теперь в кармане есть золотишко, и мы больше не нищие.

— Мы сможем открыть лавку! – от счастья прослезилась Жиаль. — Где-нибудь в южной провинции.

— Сможем! – поддакнула я. — Со стеклянными сияющими витринами и яркой вывеской!

Жиаль представила лавку своей мечты и вмиг стала серьезной.

— Часть денег надо положить на сохранение в Монастырский банк, иначе, не дай Светлая, ограбят нас в дороге, по миру пустят. Я этого не переживу!

Одно упоминание о монастыре, и мне стало грустно.

Жиаль же, решив, что я не доверяю ее затее, принялась объяснять.

— Инна, лучше заплатить процент и не жадничать, чем лишиться всего. По магической метке мы сможем получить деньги в любом отделении банка. Это надежно и безопасно. Ведь без мужчины мы легкая добыча.