Восход - Виктория Хислоп

– Это то, что нужно толстосумам, – объяснил Маркос, когда даже Саввас ужаснулся, увидев новый прайс-лист, предложенный управляющим клубом. – Они не хотят ничего дешевого.

– Но в баре в городе алкогольные напитки стоят по два шиллинга, – урезонивал его Саввас.

– Доверьтесь мне, – настаивал Маркос.

Когда в клуб стали захаживать кинозвезды и голливудская супружеская пара провела там два вечера подряд, Георгиу доказал, что с лихвой оправдал ожидания. Теперь в глазах босса его управляющий был прав, что бы он ни сделал.

Отель тоже процветал. В конце сентября, когда впервые все пятьсот номеров были забронированы и заняты, Саввас Папакоста объявил, что ужин теперь будет подаваться в бальном зале.

Бальный зал, как и холл, был оформлен в духе недавних археологических находок в Саламисе: мозаичные полы и изящные колонны при входе. Во время раскопок были обнаружены захоронения, полные сокровищ, которым было несколько тысяч лет. Архитектурные и декоративные мотивы некогда цветущего города Констанции, как Саламис называли во времена римлян, вдохновили Афродити, и она использовала многие детали в оформлении самых больших помещений отеля.

Бальный зал был круглый, напоминающий по форме античный амфитеатр. По периметру располагалось двенадцать женских скульптур. Оригиналы из известняка не превышали тридцати сантиметров в высоту, но Афродити заказала статуи выше человеческого роста, и они как бы поддерживали потолок, подобно кариатидам в Эрехтейоне в Афинах. У каждой в правой руке был цветок. Афродити поборола соблазн расцветить скульптуры яркими красками, как, вероятно, были раскрашены оригиналы. Она хотела создать впечатление, что цвет перетекает из стен, которые украшали женские маски, чередующиеся с гирляндами из листьев в золотых и зеленых тонах. Маски точно копировали оригинал из гимназиума в Саламисе, но странным образом были похожи на лицо самой Афродити. Отовсюду в зале на посетителей смотрели ее огромные глаза.

Она даже заказала копии стула, который был обнаружен в одной из гробниц в античном городе. Найденные фрагменты были из слоновой кости, и прохладная гладкая текстура оригинала была воссоздана в дереве. Придавая значение каждой мелочи, мастер трудился над парой стульев два года и с дотошностью повторил резные пластины, некогда их украшавшие. Все восхищенно ахали, рассматривая сфинксов и цветки лотоса тонкой ручной работы. Обивщику предоставили свободу в оформлении сидений, и он выбрал золотой шелк, который гармонировал с позолотой корон сфинксов. На стульях во главе стола восседали Афродити и Саввас. Они выглядели как королевская чета на тронах. Афродити использовала элементы, которые восхитили археологов в Саламисе, и собрала их вместе в одном зале.

Стулья были не единственными предметами, над которыми трудились лучшие мастера Никосии. Тончайшие газовые занавеси, свисающие с высокого потолка, были вышиты золотой нитью и смотрелись единым ансамблем с позолоченными листьями, украшающими стены.

Это был храм, посвященный роскоши бытия, в котором отдавалась дань некоторым, если не всем, античным традициям. Пожалуй, материалы этой дорогостоящей стилизации были даже богаче, чем те, из которых были изготовлены оригиналы.

– Агапи му, тебе нравится?

– Мне кажется, наши гости должны это оценить, – тактично ответил Саввас, увидев в первый раз законченную работу, когда были повешены занавеси и расставлены в форме веера столы.

– Разве это не шикарно?

– Да, дорогая, это правильное слово.

Хрустальные бокалы, белые фарфоровые тарелки и начищенные до зеркального блеска приборы – все сверкало и переливалось в свете люстр.

В центре круга на полу красовалась увеличенная, но точная копия знаменитой мозаики из Саламиса, изображающая Зевса в виде лебедя. Это задумывалось как танцевальная площадка, например для первого танца жениха и невесты или для театральных и музыкальных представлений. В этом плане амбиции Афродити не имели пределов. Фамагуста была известна своими театральными и художественными традициями, и молодая владелица отеля хотела, чтобы ее заведение прославилось непревзойденным уровнем исполнительского искусства.

Желая достойно отметить завершение летнего сезона и начало их первой осени, Афродити воплотила свою мечту в жизнь. Она пригласила танцовщиков из Лондона исполнить «Лебединое озеро». На мозаичном полу в подобном интерьере это станет уникальным событием.

Саввас нервничал:

– Милая, это очень дорого…

– Саввас, нам необходимы такие мероприятия. Мы самый большой отель, но должны стать самым лучшим.

Танцевать на мозаичном полу было тяжело, но Афродити не сомневалась, что найдет выход. Было решено представить только самые знаменитые фрагменты балета.

В приглашении лаконично значилось «Лебеди». VIP-гости, прибывшие со всех уголков Кипра в этот самый шикарный отель острова, потеряли дар речи от того, чего удалось достичь супружеской чете.

Лишь немногие видели исполнение классического балета на круглой сцене, и когда прима-балерина закончила свой грациозный и полный драматизма танец, они не могли отвести глаз от этой волшебницы с лебедиными крыльями. Балерина и мозаика слились воедино. Зрители вскочили на ноги и устроили овацию, требуя исполнения на бис. Даже мужчины тайком утирали слезы.

– Великолепно! – признал Саввас. – Всем понравилось, но меня терзают сомнения относительно расходов…

– Дело не в деньгах, – отрезала Афродити.

– К сожалению, именно в них, дорогая. Так или иначе, все сводится к деньгам.

В течение многих лет то же самое Афродити слышала от отца и надеялась, что оба ошибаются. Иначе ее труды были напрасны. Как можно измерить впечатление от росписи из золотых и зеленых листьев и незабываемый танец умирающего лебедя? В этом вопросе супруги все больше расходились во мнении.

Для Савваса любые расходы, будь то плитка для отделки ванных комнат или ювелирные украшения жены, должны были иметь определенную цель и быть оправданны. Папакоста делил выручку на количество гостей и число занятых номеров и потом подсчитывал прибыль. Для него это была математика, лишенная эмоций.

Он применял тот же принцип в отношении сотрудников. Его критерии отбора были такими же простыми: для работы в отеле нужны самые лучшие, и Саввасу было все равно, кто они такие. Главное, чтобы не опаздывали, выполняли работу безукоризненно, не воровали и не просили повышения заработной платы.

Благодаря такой его прагматичности в «Восходе» работали и греки, и турки, причем их пропорция отражала соотношение этих общин на острове. На каждого турка-киприота приходилось четыре грека-киприота, и все они говорили по-гречески (даже если родным языком был турецкий) и по-английски. Среди сотрудников было также несколько американцев и маронитов[16]. Иностранные гости вряд ли отличали одних от других. Чтобы угодить боссу, все сотрудники должны были работать не покладая рук, невзирая на свое этническое происхождение и вероисповедание. А чем они занимались и куда ходили в нерабочее время, было их личным делом. К концу года в отеле работала тысяча служащих.

Хотя сам Саввас Папакоста не особо интересовался культурным богатством Кипра, на работе отеля это не отражалось. Он согласился раз в неделю устраивать «Вечера Кипра», когда будут подаваться блюда местной кухни и исполняться традиционные танцы.

Предполагалось, что на этих вечерах служащие отеля, греки и турки, будут танцевать в специально сшитых национальных костюмах. Мужчины выглядели сногсшибательно в красных жилетах, с широкими перевязями, в просторных бриджах и высоких кожаных сапогах. Женщины были очаровательными в длинных сборчатых юбках малинового цвета и белых блузках. Участие было делом добровольным, но тех, кто уклонялся, брали на заметку. Время от времени Эмин уговаривала Хусейна поучаствовать. Так он мог бы заработать немного дополнительно, а танцевал парень отлично.

Национальные танцы давались гостям, в особенности американцам, с трудом, зато они наслаждались едой, впервые получая представление о «настоящем» Кипре. Обученный во Франции виртуозный шеф-повар отдыхал, а его место занимали двое коллег из лучших таверн Никосии. Они привозили подносы с готовыми блюдами и весь день готовили новые. Гости с жадностью наполняли тарелки фрикадельками, сыром халлуми, голубцами в виноградных листьях и клефтико[17] и приходили в восторг от разнообразия десертов: катаифи[18], пахлава и всевозможные турецкие леденцы. Многие впервые пробовали зиванию, которой угощали щедро. Даже специально заказали побольше дешевых тарелок, чтобы гости могли их беспрепятственно колотить и писбть потом на отправляемых домой открытках: «Сногсшибательно проводим время!»