Сенсация на Марсе (сборник) - Василий Бережной

— Вот послушай, прочту тебе стихи. Все лирические сборники, которые ты мне приносила, даже нелепые, помню наизусть. «Море в твоих глазах, в сердце моем вулкан…»

Анита игриво прижала ладонь к его губам, потому что уже успела заметить, что это ему нравится. Еле слышно прошептала:

— Ты ведь меня еще ни разу не поцеловал…

Туо растерялся. Ей стало смешно и весело, когда он опустил глаза.

— Понимаешь, Анита… У нас это совсем иначе… У нас девушки выбирают себе юношей, женщины — мужчин. Может быть, так повелось с того момента, когда люди впервые высадились на нашу планету, женщин тогда было меньше, и, естественно, все решали они. Теперь это традиция, освященная десятками тысячелетий…

— Как хорошо! — засмеялась Анита и повисла у него на шее. — Я за такую традицию! Ты будешь мой, мой, мой! — И с каждым словом она целовала его в щеки, в губы, в волосы.

Туо поднял ее на руки и легко понес между вольерами, прижимая к себе, как ребенка.

— Теперь ты попалась! Не вырвешься!

Но она все-таки вырвалась из его рук и побежала смеясь. Туо догнал ее, крепко обнял. Лицо ее раскраснелось, волосы рассыпались, и от этого она похорошела.

— Не надо, милый, не надо! — прошептала она, беспокойно оглядываясь. — Мы забыли обо всем…

— А разве это плохо — забыть обо всем, сбросить весь психологический груз? Может быть, именно в такие минуты и проявляется глубоко скрытое в нас, истинно человеческое?

— Угадай, о чем я сейчас подумала?

— Ты подумала о Марте. Верно? Я тебя понимаю, Анита, и как только увидел… Это очень тяжелый случай.

— Я знаю, милый. Но ведь ты обошел сержанта… одолел Фрага, даже гипнотизера! А что, если попробовать, а?

— Если нет необратимых изменений…

Конечно, Туо попробует, но нельзя не принять во внимание важный психологический момент: Марта уже привыкла к мысли, что болезнь ее неизлечима, сжилась с этим своим положением, приспособилась и нашла некое равновесие. А обнадежить ее и позитивных результатов не добиться — это нанести ей травму. К тому же он, Туо, не специализировался на медицине…

Когда они вернулись к Марте, Анита присела на корточки перед ее каталкой и сказала:

— А ты знаешь, что мы решили с Туо? Будем серьезно лечиться!

— Да вы ведь оба такие здоровые!

— Нет, мы тебя начнем лечить. Пора уже.

— Меня?

— Да, тебя. Я хочу, чтобы ты потанцевала у нас на свадьбе.

Марта покачала головой, слабо шевельнулась ее бледная рука.

— Разве ты не знаешь, Анита, что мой отец привозил сюда самых известных профессоров? Все отдал им, что имел…

— Туо вылечит бесплатно. Да и я буду помогать.

— Да, — подтвердил Туо, — сперва проведем курс витаминотерапии. Гипноз мобилизует центральную нервную систему, но, чтобы восстановить пораженные участки, приказаний, поступающих из центра, недостаточно, организму необходимы энергетические ресурсы, строительные материалы. Мы с Анитой что-нибудь придумаем! Она завтра же пойдет в медицинскую научную библиотеку.

Марта молчала, слушала и молчала. Только по лицу ее можно было догадаться, что она волнуется. На бледных щеках выступили красные пятна, глаза повлажнели и заблестели.

Робер Лаконтр в глубине души не верил, что изо всего этого может что-нибудь получиться, но согласно кивал головой. В конце концов, почему не попробовать? Еще один шанс…

Ласковая, как тихое лето, Луиза тихо промолвила:

— Дай бог, дай бог!

Туо взял иссохшую Мартину руку в свою и, глядя ей в глаза, спокойно произнес:

— Вы должны верить. Марта, что выздоровеете. Этим вы поможете нам с Анитой.

Рука ее потеплела, голос хотя и дрожал, но в нем уже слышались бодрые нотки:

— И еще одному человеку я помогу… Себе!

На вечерах Филии, как их называла Марта, собиралось все ее общество: отец — зоолог Робер Лаконтр; быстроглазая обезьянка Жюли, сидевшая всегда на его коленях и с интересом посматривавшая на Туо; Луиза, которая всегда забывала снять свой фартук; Анита, каждый раз проверявшая свою сумочку: не подбросили ли ей туда на работе «жучка»; тигренок на руках у Туо и львенок на ковре рядом с коляской. Окинув всех присутствующих взглядом своих выразительных глаз и с деланной строгостью посмотрев на Жюли, чтобы вела себя хорошо. Марта открывала вечер:

— Ну что ж, все здесь — и люди, и звери. Так не начать ли нам, Туо?

И Туо начинал. Голос его звучал спокойно, без нажимов, даже монотонно. Слова всего-навсего передавали информацию, не было ни одного оборота, который рассыпался бы праздничным фейерверком, никакой эмоциональной окраски. И, несмотря на это, слушали его с увлечением.

Даже Марта не уставала. За последние дни она вообще ободрилась — под воздействием инъекций разных витаминов, важнейшим из которых Туо считал 848. По окончании курса предстояло лечение гипнозом.

А пока этот удивительный Туо рассказывал ошеломляющие вещи. И порой Марте, да и не только ей, казалось, что все это не просто рассказы, а сеансы внушения; Марта видела себя на далекой планете, в созвездии Лиры — Филии Земли, становилась свидетелем ее интереснейшей истории.

— Сорок девять тысяч девятьсот семьдесят семь лет назад космический корабль с Земли, после долгих лет блуждания в просторах Вселенной, открыл в созвездии Лиры планету, очень похожую на родную Землю… — так начал Туо свой первый рассказ.

«Почти пятьдесят тысяч лет назад?» — молча поразилась Марта.

«Вероятно, он ошибся, — подумал Робер Лаконтр. — Тогда ведь человечество было еще стадом животных. Фантазировать лучше о будущем».

«Но какая же у него память!» — радостно блестели глаза Аниты.

«Рассказал бы что-нибудь о нашей жизни, — подумала Мартина мать. — От этих фантазий — какой толк?»

Ну а что думали зверушки — это так и осталось тайной.

…Точно неизвестно, что имела в виду экспедиция землян, открыв подходящую планету: поселиться на ней и тем самым положить начало распространению человечества в космосе или, быть может, что-нибудь еще, но эти космонавты остались в созвездии Лиры навсегда. Легенды Филии, а это своеобразная информация, свидетельствуют о том, что изнуренный долголетними межпланетными странствиями Штурман, сопоставив данные, полученные в результате наблюдений за планетами, — размеры, плотность, силу гравитации, состав атмосферы, период обращения, напряжение магнитного поля и многие другие показатели, вплоть до температуры на полюсах, — воскликнул: «Наконец-то! Вторая Земля! Останемся здесь!»

Огромный космический корабль в огне и дыму опускался на поверхность планеты. Когда смолкли двигатели, рассеялся дым и охладилась облупившаяся в межзвездных глубинах обшивка, открылись защитные пластины иллюминаторов. Перед алчущими глазами космических странников с одной стороны синела вода, с другой — чернел лес, с третьей — возвышались до неба снежные вершины гор, с четвертой — до самого горизонта простиралась степь. Смотрели как завороженные — одни со страхом и недоверием, другие — с надеждой, но все — с величайшим любопытством. Будет ли эта планета им ласковой матерью или злой мачехой? А о том, что именно здесь доживут они свой век, догадывались и стар и млад. Как-то сразу изменилась атмосфера, и это штурманское «Останемся здесь!» было брошено конечно же не случайно. Что-то, по всей вероятности, случилось и с ракетой, и с самим Штурманом, и это большое счастье, что удалось космонавтам причалить к берегу! Кое-кто даже уверял, что была получена какая-то непонятная информация с Земли.