Мир глазами кота Боба. Новые приключения человека и его рыжего друга - Джеймс Боуэн

Я осторожно взял лягушку в одну руку, накрыл ее второй, на случай, если наша гостья вздумает скакать по квартире, и пошел во двор. Боб не отставал от меня ни на шаг.

Вернувшись к себе, я снова взялся за книгу и вскоре забыл о случившемся. Ровно до того момента, как час спустя в квартире опять раздался визг и такой звук, будто что-то швырнули об стену. На этот раз все случилось в коридоре.

– Что такое? – спросил я, выходя на шум.

Бэлль стояла в дальнем конце коридора, схватившись за голову. На лице у нее застыло выражение ужаса и отвращения. Она ткнула пальцем в другой конец коридора, где валялась пара домашних тапочек. Очевидно, это они ударились об стену.

– Теперь она в тапочке! – нервно воскликнула Бэлль.

– Кто? – не понял я.

– Лягушка!

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расхохотаться. Я вытащил лягушку из тапочка и снова понес во двор. И опять Боб беспечно бежал рядом, делая вид, что понятия не имеет, как она вернулась в квартиру.

– Так, а теперь пошли домой, – сказал я коту, надеясь, что на этот раз он оставит лягушку в покое.

«Ты ничего не понимаешь в веселье!» – фыркнул кот и медленно побрел назад.

Как ни хорошо нам жилось у Бэлль, через некоторое время я понял, что в этом есть и свои минусы. В частности, переезд не лучшим образом сказался на наших с Бобом отношениях.

Из-за постоянной боли в ноге я вечно был не в духе; мне совсем не хотелось играть и веселиться. В результате мы с котом проводили вместе куда меньше времени, чем раньше. Я стал спать дольше, но, проснувшись, не чувствовал себя отдохнувшим. И Боб больше не приходил ко мне поиграть с утра пораньше. Часто Бэлль вместо меня кормила его завтраком. К тому же теперь он регулярно отправлялся гулять по окрестностям и мог целыми днями пропадать на улице. Думаю, ему там было гораздо веселее, чем со мной.

Еще я стал подозревать, что теперь кот питается не только дома. Он возвращался к ужину, но радовался миске с едой не так, как раньше. Сначала я перепугался, что Боб опять копается в мусоре. Но мы с Бэлль обошли ближайшие помойки и выяснили, что кот никак не мог забраться в высокие баки, которые запирались на замок. Значит, он ест где-то в другом месте.

Однажды мы с Бобом возвращались с работы и в подъезде встретили пожилого джентльмена. Кот его явно узнал.

– Здравствуйте, молодой человек, – улыбнулся наш сосед Бобу. – Рад снова вас видеть.

И тут я все понял. Вспомнил детскую книгу Инги Мур «Шесть ужинов Сида», в которой кот очаровал соседей на своей улице и по вечерам ужинал в каждом доме. Мой кот проделал тот же фокус. Теперь про него можно было писать рассказ «Шесть ужинов Боба».

Конечно, это означало, что он отлично устроился на новом месте и уже заводит друзей. А также то, что Боб привыкает жить без меня. Ворочаясь ночью без сна и пытаясь отвлечься от боли, я задал себе вопрос, который за последние два года задавал уже много раз: может, Бобу будет лучше без такого хозяина?

И правда, кому нужен разваливающийся на части бывший наркоман без денег и каких-либо перспектив? Кому нужно в жару и в холод торчать на улице, терпеть оскорбления и нападки и развлекать толпу ради пары фунтов? Особенно когда вокруг немало дружелюбных людей, у которых нет таких проблем и которые готовы каждый день тебя кормить?

Я всегда думал, что со мной Бобу не хуже, чем с другими. Мы с ним родственные души, птицы из одной стаи. И впервые за то время, что мы были вместе, я в этом усомнился.

Открыть глаза

Невозможно представить, что боль делает с человеческим разумом. Особенно ночью, когда ты лежишь без сна, а в голову приходят мысли одна другой безумнее. Как-то раз я даже начал подумывать о том, чтобы отрезать себе ногу. Представлял, что вместо больной, ноющей, бесполезной конечности у меня будет гладкий пластиковый протез. И мысль об этом меня странным образом успокаивала.

Однажды я ковылял через парковку к местному супермаркету и увидел бесхозное инвалидное кресло. Мужчина прилаживал гидравлический пандус к задней части маленького фургона. Как я понял, внутри сидел владелец кресла. Мысль о том, чтобы передвигаться, не опираясь на больную ногу, была невероятно соблазнительной. На долю секунды я даже представил, как здорово было бы его украсть. Мне сразу стало стыдно, но факт остается фактом.

Иногда по ночам со мной случалось что-то вроде лихорадки; обливаясь потом, я снова и снова думал о Бобе, точнее, о том, что скоро его потеряю. Чем хуже мне становилось, тем больше я убеждался, что мой кот готов уйти. Я представлял его в обществе соседа Бэлль, приятного пожилого мужчины. Уж он-то точно сможет позаботиться о коте. Или воображал, как Боб будет беззаботно лежать на солнечной крыше под окном Бэлль, пока я буду в одиночестве торговать журналами у метро.

На самом деле мои фантазии имели под собой определенную почву. Я все больше времени проводил в своей комнате, практически не вылезал из кровати и очень много спал. Боб требовал внимания, забирался ко мне, предлагал поиграть, но у меня не было сил. Иногда он пытался обернуться вокруг больной ноги. Наверное, он думал, что мне от этого станет легче, но от малейшего прикосновения бедро словно пронзало током. К тому времени нога была ярко-красного цвета. Боль не утихала ни на секунду.

– Иди и поиграй где-нибудь еще, Боб, – бормотал я, стиснув зубы, и отталкивал кота.

Он уходил, недовольно ворча и бросая на меня взгляды, полные огорчения и разочарования. Неудивительно, что кот начал искать любовь и понимание в другом месте. Я в тот момент был для него не лучшим другом.

Я понятия не имел, как вытащить себя из черной дыры, в которую медленно погружался последние несколько недель. Но от бездействия всем становилось только хуже. Поэтому, проснувшись однажды утром, я понял, что с меня хватит. Я должен что-то сделать. Неважно, что врачи думают обо мне и моем прошлом. Мне нужны были ответы, я хотел вылечиться. Я оделся, схватил костыль и отправился к местному хирургу в надежде, что меня наконец нормально осмотрят.

– Оригинальный у вас костыль, мистер Боуэн, – пошутил доктор, когда я вошел в кабинет.

– Необходимость обостряет разум, – улыбнулся я в ответ, ставя костыль в угол и забираясь на стол для осмотра.

– М-да, выглядит… не очень. Вам нужно поберечь эту ногу хотя бы неделю. Вы можете взять больничный? – спросил доктор.

– Не думаю. Я продаю журналы на улице.

– Понятно… Но все равно нужно придумать что-нибудь, чтобы держать ногу на весу, – сказал врач. – И сдать анализ крови на свертываемость. Подозреваю, что проблема в этом.

– Хорошо.

– Так, а что же нам делать с вашим костылем? – Доктор задумчиво посмотрел на мой «посох». – Нужно придумать что-то получше ветки.

– Может, инвалидное кресло? – с надеждой спросил я.

– Это вряд ли, – усмехнулся доктор. – Но я могу предложить вам нормальные костыли. Походите на них, пока мы попытаемся вылечить отек и воспаление.

После визита к врачу я стал гордым обладателем пары симпатичных металлических костылей с удобными мягкими ручками и амортизаторами. Вскоре я приноровился ходить, держа на весу больную ногу. Я понимал, что со стороны выгляжу не самым лучшим образом. Наверное, даже хуже, чем с костылем из ветки. Я замечал любопытные и жалостливые взгляды прохожих, и от этого становилось совсем тошно.

Впрочем, я же решил, что хватит жалеть себя! Поэтому на следующий день я пошел и сдал кровь. Правда, это только звучит легко. На самом деле взять кровь из вены у бывшего наркомана – та еще задачка.

Медсестра в клинике попросила меня закатать рукав; она наложила жгут, я несколько раз сжал кулак, и она попыталась найти вену. Безуспешно.

– Хм-м, давайте попробуем другую руку, – покачала головой медсестра. И снова ничего не вышло.

Мы обменялись многозначительными взглядами. Мне не нужно было ничего говорить.

– Давайте я сам попробую, – предложил я.

Медсестра благодарно улыбнулась и протянула мне иглу. Я нашел вену на ноге, оттуда и взяли кровь. Да, быть бывшим наркоманом несладко, ты нередко оказываешься в унизительных ситуациях, но я не собирался позволить этому сломить меня.

Через пару дней я позвонил в клинику, и женский голос подтвердил мои худшие опасения. У меня тромбоз глубоких вен, или ТГВ.

– Необходимо обследовать вас на предмет тромбов, поэтому я выпишу вам направление в больницу Юниверсити Колледж. Пройдете там ультразвуковое обследование, – сказала доктор.

В некотором смысле я испытал облегчение. Конечно, удобнее было считать, что всему виной долгий перелет в Австралию и обратно. Оглядываясь назад, я понимаю, что специально навыдумывал кучу оправданий для своей боли: с одной стороны, я не хотел казаться ипохондриком, раздувающим проблему на пустом месте, а с другой – боялся, что у меня действительно серьезное заболевание. Я знал, что в дальнейшем тромбоз может стать причиной инсульта, и понимал, что мне предстоит долгое лечение.