Мегрэ и Клошар - Жорж Сименон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И он повторил с сокрушенным видом.
- Клянусь, я не знал, что это запрещено. Поставьте себя на мое место. Особенно если учитывать детей, которых я хотел уберечь от этого печального зрелища. Кстати, они ещё не знают, что собака сдохла. Мы им сказали, что она убежала и что её, возможно, найдут...
Абсолютно неосознанно, Мегрэ выудил из кармана шарик и принялся вертеть его между пальцами.
- С какой стати я стал бы вам лгать? Если полагается заплатить штраф, то я готов...
- Во сколько вы вернулись домой?
Оба приятеля с некоторым смущением опять переглянулись. Ардуэн вновь было уже открыл рот, но и на этот раз ответил Гийо.
- Поздно. Примерно в час ночи.
- Разве кафе было ещё открыто?
Мегрэ хорошо знал этот квартал Парижа: все заведения там закрывались в полночь, и даже ещё раньше.
- Нет. На посошок мы пили уже на площади Республики.
- Вы были пьяны?
- Знаете, как это бывает. Пьешь, когда переволнуешься. Рюмка... Потом другая...
- Вы не возвращались, не ходили вдоль Сены?
Гийо недоуменно взглянул на приятеля, как бы с просьбой подтвердить его слова.
- Не было такого! А зачем?
Мегрэ повернулся к Лапуэнту.
- Уведи их в соседнее помещение и сними показания. По всей форме. Благодарю вас, господа. Мне, видимо, не стоит добавлять, что все вами сказанное будет проверено.
- Клянусь, что сказал правду. - Я... я... то... то... тоже.
Все это выглядело как фарс. Мегрэ остался в одиночестве в своем кабинете, подошел к открытому окну, по-прежнему держа шарик в руке. Он задумчиво оглядел Сену, мирно несущую свои воды по ту сторону деревьев. Проследил за проплывавшими мимо судами, отметил светлые пятна женских платьев на мосту Сен-Мишель.
В конце концов он вернулся на место и позвонил в Отель-Дьё.
- Соедините меня со старшей сестрой в хирургическом отделении.
Теперь, после того как она видела его вместе со своим большим начальством и получила соответствующие инструкции, она была приторно любезна.
- Я как раз собиралась с вами связаться, месье комиссар. Профессор Маньен только что осматривал больного. Нашел, что он чувствует себя намного лучше, чем вчера вечером, и он надеется, что удастся избежать осложнений. Это почти чудо...
- Он пришел в себя?
- Не совсем, но начал поглядывать вокруг с интересом. Трудно выяснить, осознает ли он, где и в каком состоянии сейчас находится.
- Повязки ещё не сняли?
- На лице их нет.
- Вы считаете, что он уже сегодня окончательно очнется?
- Это может произойти в любую минуту. Вы желаете, чтобы я вас предупредили, как только он заговорит?
- Нет. Я сам приду к вам.
- Сейчас?
Да, именно в эти минуты. Ему не терпелось познакомиться поближе с самим человеком; пока что он видел лишь его забинтованную голову. Уходя, он заглянул в комнату инспекторов, где Лапуэнт печатал на машинке показания страховщика и его заикающегося друга.
- Я иду в Отель-Дьё. Когда вернусь, не знаю.
Ходу было всего всего-ничего. Он шел туда, как к соседям, не спеша, трубка - в зубах, руки - за спиной, в голове - рой довольно нестройных мыслей.
Подходя к больнице, Мегрэ наткнулся на толстушку Леа, как и вчера, одетую в свою розовую кофту; она с раздосадованным видом отходила от окошка справочной для посетителей. Клошарка тут же кинулась к нему.
- Знаете, месье комиссар, мне не только не разрешают навестить его, но даже отказываются говорить о его состоянии. Грозились вызвать ажана, чтобы тот вышвырнул меня за дверь. У вас есть новости о Тубибе?
- Мне только что сообщили, что ему стало значительно лучше.
- Есть надежда, что он выздоровеет?
- Это вполне вероятно.
- Сильно Тубиб страдает?
- Не думаю, что он это осознает. Предполагаю, что ему делают нужные уколы.
- Вчера какие-то хмыри в штатском пришли и забрали его личные вещи. Это были ваши люди?
Он утвердительно кивнул, добавив с улыбкой:
- Ничего не бойтесь. Все ему вернут.
- Вам все ещё не ясно, кто это ему такую подлянку устроил?
- А вам?
- В течение тех пятнадцати лет, что я живу на набережных впервые случилось, чтобы кто-то напал на клошара. Мы ведь, прежде всего, люди безобидные, и вы должны знать это лучше, чем кто-либо.
Сказанное слово понравилось Леа и она его повторила:
- Да, безобидные. Мы даже не деремся друг с другом. Каждый уважает свободу других. Если бы этого не было, зачем бы тогда было спать под мостами?
Он повнимательнее присмотрелся к Леа, отметил, что её глаза были несколько подернуты красными прожилками, лицо стало ещё более багровым, чем вчера.
- Вы выпили?
- Чтобы заморить червячка...
- Что говорят ваши приятели?
- Ничего. Когда видел в этой жизни все, уже не забавляет что-то там комментировать.
Когда Мегрэ уже переступал порог здания, она спросила:
- Могу я подождать вас, чтобы узнать последние новости?
- Не исключено, что я задержусь надолго.
- Ничего. Все равно, где ошиваться - тут или где-то еще...
Она опять обрела хорошее настроение, свою детскую улыбку.
- У вас не найдется, случаем, сигаретки?
Он показал на трубку.
- Ну, тогда понюшку табаку... раз нечего курить, хоть пожую...
Мегрэ вошел в лифт вместе с двумя медсестрами и больным, которого везли на каталке. На четвертом этаже нашел старшую медсестру, которая выходила из палаты.
- Вы знаете, где он лежит. А я присоединюсь к вам буквально через минуту... А то меня вызывают в службу неотложной помощи.
Как и накануне, взгляды лежачих больных дружно сфокусировались на нем. былое такое впечатление, что они его узнали. Комиссар сразу же направился к койке доктора Келлера, держа шляпу в руке и наконец-то увидел его лицо, с которого сняли практически все повязки, оставив лишь несколько лейкопластырей.
Тубиба ещё вчера побрили, и он мало походил на свое фото в удостоверении личности. Заострившиеся черты лица, землистый цвет кожи, тонкие губы. Но особенно поразило Мегрэ выражение его глаз, когда комиссар неожиданно поймал его взгляд.
Сомнений больше не было: Тубиб рассматривал его, и это не был взор человека, ещё не пришедшего в сознание.
Комиссара смущало то, что их общение происходит в молчании. С другой стороны он не представлял себе, что мог бы сейчас сказать Келлеру. Около кровати стоял стул, и он, усевшись на него, скованно произнес вполголоса:
- Вам лучше?
Мегрэ был уверен, что его слова не затеряются где-то там, в тумане мыслей больного, что они будут замечены и поняты. Но устремленные на него глаза все ещё оставались неподвижными, и в них отражалось лишь полное безразличие.
- Вы меня слышите, доктор Келлер?
Это было началом длительной и не оправдавшей надежд борьбы.
Глава пятая
Обычно Мегрэ редко разговаривал с супругой о текущем расследовании. Впрочем, он не обсуждал его и со своими ближайшими сотрудниками и, как правило, ограничивался тем, что раздавал им различные поручения. Это объяснялось его особенной манерой работать по делу, пытаться понять, мало-помалу проникнуться жизнью людей, о которых о ещё вчера не имел ни малейшего представления.
- Что вы об этом думаете, Мегрэ? - частенько спрашивал его следователь во время выезда бригады на место происшествия или восстановления обстоятельств преступления.
И во Дворце правосудия повторяли его неизменный в таких случаях ответ:
- Я никогда не думаю, месье следователь.
И кто-то однажды глубокомысленно уточнил:
- Так оно и есть, он просто пропитывается людьми и обстоятельствами.
В известном смысле это было верно, ибо для него слова несли слишком большую смысловую нагрузку, так что он предпочитал отмалчиваться.
На сей раз дело обстояло иначе, по крайней мер, в отношении мадам Мегрэ, вероятно, потому, что благодаря своей сестре, проживавшей в Мюлузе, она ему здорово помогла. Поэтому, садясь в обед за стол, он возвестил:
- А сегодня я лично познакомился с Келлером.
Она была поражена. И не только потому, что он инициативно, сам заговорил о ходе расследования, но и сделал это в жизнерадостном тоне. Может, слово не было совсем уж адекватным. Как нельзя было сказать, что он пребывал в игривом настроении. Тем не менее, в его голосе и глазах проскальзывали некая легкость и определенное хорошее расположение духа.
В кой веки раз газетчики не приставали к нему, заместитель прокурора и следователь не беспокоили. Подумаешь: под мостом Мари напали на какого-то клошара, бросили в Сену, разлившуюся весенним половодьем, он чудесным образом выпутался из этой злополучной ситуации, а профессор Маньен до сих пор не мог прийти в себя от изумления перед его способностью восстанавливать свои жизненные силы.
В общем и целом, то было преступление без жертвы, если не сказать сильнее - без убийства, и никто о Тубибе не беспокоился, разве что толстуха Леа и, может быть, два-три бомжа.
Ну, а Мегрэ посвящал этому делу столько времени, как если бы случилась драма, и вся Франция, затаив дыхание, следили за развитием событий. Похоже, комиссар воспринял его как личную проблему, и по манере, в какой он объявил о своей встрече с Келлером, можно было бы сделать вывод, что речь шла о важном господине, встретиться с которым он и его жена жаждали уже давно.