Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга II - Кондратий Биркин

Никите Трубецкому, Шестунову, двум Куракиным и трем Годуновым, внучатым братьям царицы; Ивану Петровичу Шуйскому были подарены доходы с города Пскова. Но все эти милости казались обидными в сравнении с милостями, которыми Феодор Иванович осыпал Годунова: он возвел сына шурина в звания царского конюшего, ближнего великого боярина, наместника царств Казанского и Астраханского; подарил Годунову обширные поместья, доходы Двинской области, Ваги и разные казенные сборы московские, рязанские, тверские и северские. Доходы Годунова вместе с жалованьем простирались до десяти сот тысяч рублей серебром, суммы, по тогдашнему денежному курсу, баснословной!.. Пятиглавая дума исчезла, осталась одна, боярская, покорная воле могучего правителя, как тогда называли Годунова.

Велики были к нему милости царские, но немаловажны были и его заслуги. Годунов усмирил мятежи в земле Черемисской, построил многие крепости на луговой стороне Волги и в Сибири, окончательно покоренной русской державе (1585 г.); поддержал приязненные отношения России с Англией и заключил перемирие с Литвой… Бояре завидовали Годунову, злобились на него, но он не обращал на них внимания, твердо уверенный в неизменной благосклонности царя и в дружбе его дяди боярина Никиты Романовича и князя Мстиславского. Льстя им обоим и совещаясь с ними во всех тех случаях, когда был уверен, что совесть их будет соответствовать его видам, Годунов в отношении к ним был еще искуснейший дипломат, нежели в своих сношениях с иностранными державами. Никита Романович скончался в апреле 1586 года — от яда, как говорит Флетчер… Чьей рукой поднесенного? — вправе спросить потомство. Старинная юридическая аксиома гласит: ищи кому преступление может принести выгоду… А кому, кроме Годунова, могла быть выгодна смерть Никиты Романовича? Боярам? Но уж если они отваживались на злодейство, то жертвою их должен был пасть Годунов, а отнюдь не дядя царский. После его кончины князь Мстиславский присоединился к заговорщикам — Шуйским, Воротынским и Головиным — и выразил согласие, зазвав Годунова к себе на пир, предать его в руки убийц. Верные клевреты успели предупредить правителя об угрожавшей ему опасности, а он в свою очередь не замедлил доносом царю. Заговорщиков сослали в их поместья; князя Мстиславского постригли в монахи; Михайло Головин бежал в Польшу к Стефану Баторию, которого заклинал не мириться с Россией, а требовать от нее Новгорода, Пскова, Лук, Смоленска и земли Северской — требовать настоятельно, так как (по словам изменника) слабоумный Феодор не в состоянии мечом защищать своих областей и, без сомнения, согласится на самые унизительные для себя уступки. Козни Головина были, однако же, разрушены благодаря находчивости послов царских Безнина и Троекурова. Они распустили слух, что Михайло Головин не кто иной, как лазутчик, подосланный боярами к Баторию именно для того, чтобы, представив ему положение царства русского в самом отчаянном виде, вовлечь его в войну, как в западню. Вместе с тем наши послы предложили вельможам польским и литовским заключить союз между их Державою и Россией для истребления крымского хана. Сейм, наперекор желаниям Батория, одобрил эту мысль и принудил короля, до окончательного ее осуществления, заключить с Россией перемирие на два года… Столкновение России с Польшей на время было устранено. В декабре 1585 года точно такое же четырехлетнее перемирие заключено было со Швецией, имевшей, подобно Польше, притязания на наши северные области; с Данией у нас были самые дружеские сношения. В то самое время, когда наши послы предлагали Баторию союз для истребления крымского хана, последний, предлагая свои услуги Феодору для порабощения Литвы и Польши, опустошал южные области царства русского. Эти набеги крымцев прекратились благодаря возникшим в Крыму междоусобиям, но тем не менее, чтобы отстранить союз между ханом и султаном турецким, Россия вошла в дружественные сношения с Портою Оттоманскою.

Все эти политические комбинации были делом обширного ума Бориса Годунова, бывшего в то время на вершине могущества. Ласковым его словом дорожили более, нежели вниманием самого царя Феодора, знатнейшие вельможи за счастие почитали получить приглашение к обеденному столу правителя… Число его льстецов не превышало, однако, числа завистников и недоброжелателей; во главе последних были Шуйские, сумевшие привлечь на свою сторону купечество и чернь. Годунов, не имея возможности вступить с Шуйскими в открытую борьбу, прибегнул к личине приязни и миролюбия. Он упросил митрополита Дионисия взять на себя затруднительную роль примирителя и посредника. В назначенный день Дионисий, пригласив к себе Годунова и Шуйских, после продолжительного увещания предложил им предать забвению обоюдные неудовольствия, пожертвовав личным самолюбием пользам церкви, престола и отечества; примириться и скрепить примирение рукобитьем и братским целованием… и змея примирилась с лисицами!

Народ, принимавший в этих конференциях живейшее участие, толпился на площади у Грановитой палаты, ожидая известия о благополучном исходе этого важного дела. Князь Иван Петрович Шуйский, с веселым лицом выйдя на крыльцо, объявил народу о желанном примирении Шуйских с Годуновыми. Отделившиеся из толпы два купца воскликнули ему в ответ;

— Князь Иван Петрович, радоваться нечему! Помирились вы нашими головами; изгубит Годунов и вас, и нас!

В ту же ночь эти смельчаки, по повелению правителя, были схвачены и отправлены туда, куда, по народному присловью, «Макар и телят не гонял!». Надобно заметить, что Борис Годунов, подобно древним тиранам, итальянским деспотам и испанским инквизиторам, содержал на собственном иждивении целый легион шпионов, сыщиков и тому подобных. Если царствование Грозного было эпохою казней и палачей, то царствование Годунова (под псевдонимом Феодора Ивановича и под собственным именем) было эпохою доносов и шпионов… Впрочем, где же и когда похитители власти обходились без этой орды подглядывателей, подслушивателей, ищеек и подстрекателей? Без знаменитого синьора Пьетри и K° не продержаться бы восемнадцать лет на французском престоле герою второго декабря или Наполеону III… Usurpation oblige!

Мировая Годунова с Шуйскими была действительно комедией с трагической развязкой; враги примирились для того только, чтобы спокойнее и смелее прежнего подкапываться друг под друга. Кроме Шуйских, заклятым врагом правителя был тот же митрополит Дионисий, примиритель. Он имел право негодовать на временщика за то, что Годунов ослабил власть духовенства и его влияние на ход государственных дел, совещался с митрополитом из вежливости, но никогда не следовал его советам. Дионисий очень хорошо понимал, что Годунов силен родственной своей связью с царем Феодором Ивановичем, что за него постоянно ходатайствует его сестра царица Ирина Феодоровна, но для свержения временщика митрополит намеревался употребить орудие могущественнейшее, рассчитывая на уважение царя к пастырям стада Христова, служителям Царя небесного. Немедленно по заключении мировой Шуйские, Дионисий и многие вельможи составили заговор к низвержению Годунова. От имени всего царства русского заговорщики написали царю челобитную, в которой предлагали ему для блага державы и ради упрочения законной власти царской развестись с неплодной царицей, заточить ее в монастырь и избрать себе другую супругу из любого боярского рода. Выбор заговорщиков пал на княжну Мстиславскую, сестру князя Феодора Ивановича и дочь сверженного Годуновым олигарха. Чтобы побудить царя согласиться на предложенное в челобитной, заговорщики намеревались произвести волнение в народе… Грамоту подписали, утвердили ее целованием креста и готовились приступить к делу…