Декалог 3: Последствия - Энди Лэйн

— Откуда?..

Дверь закрылась с глухим стуком. Она думала, что кабина звуконепроницаемая, но снаружи всё ещё доносился гнусавый голос Войзека:

— Из анкеты, опубликованной в «Media Weekly», кажется, в прошлом июне, — сказал он. — Наслаждайтесь.

Не успела Сара ответить, как услышала быстро нарастающий вокруг неё электрический гул. Она была одна и не знала, может ли Войзек её видеть; она почувствовала лёгкую нервозность, как перед собеседованием при приёме на работу. А затем…

…невозможное ощущение. Она летит. Прохладный ветер. Темнота. Под ней крутятся колёса велосипеда, а когда она перестаёт крутить педали, раздаётся звук трещотки. Слишком сильно сжимая руками руль, она осторожно наклонятся в сторону, чтобы посмотреть вниз. Велосипед мчится дальше в ночное небо, и у неё в животе снова возникает такое чувство, будто она на американских горках. Далеко-далеко внизу деревья похожи на зелёные лоскуты на модели железной дороги, яркий свет полной луны создаёт причудливую игру света и тени. Она снова садится прямо, и велосипед головокружительным движением направляется в проносящийся мимо неё воздух, сквозь холодную ночь к судьбе. Она решается отпустить резиновую ручку руля и своей маленькой ручонкой снимает с головы капюшон детской курточки. В корзинке, висящей перед ней на руле, белая простыня сползла в сторону, и она скорее почувствовала, чем увидела, невероятное сочетание огромных голубых детских глаз и древнего сморщенного лица, и…

…качнувшись, она упала на стену белой кабины, и несколько секунд её глаза не могли сфокусироваться на этой белизне. Как только им это удалось, Сара почувствовала, что дверь позади неё открывается, а машинный гул стихает. Она почти что выпала в большой демонстрационный зал, в котором стояла и смотрела на неё с мрачным презрением секретарша Войзека.

— Вы уже нарушили расписание мистера Войзека, — с укором сказала секретарша и показала рукой в сторону выхода. — Позвольте, я провожу вас до приёмной.

Это явно не было просьбой. Сара посмотрела в сторону дверей главного входа, она всё ещё не пришла в себя. Когда её мысли начали приобретать обычный порядок, она узнала упитанную серую фигуру Войзека, выходящую сквозь дверь.

— Мисс Смит? — взяла её под локоть секретарша.

— С ним всё в порядке? — спросила Сара, аккуратно освобождая локоть.

— Сюда, пожалуйста.

Вначале Сара подумала, что её вопрос пропустили мимо ушей, но затем заметила, что лицо секретарши было неуверенным и обеспокоенным. Когда они вдвоём молча дошли до приёмной, лицо секретарши не изменилось.

Найдя свою машину, она начала выруливать из парковки «Тонска». К её радости, никто в это время по улице не проезжал и не увидел её неуклюжий манёвр с пятью разворотами. Она поехала по улице мимо рядов пустых мест для парковки, которые утром, когда она приехала, все были заняты. Когда они тебе нужны — ни одного свободного, размышляла она, — а теперь становись где хочешь.

Сворачивая за угол, она попыталась понять, что же такого изменилось в Войзеке, когда тот выходил из демонстрационного зала. А затем она поняла: самоуверенная свинья явно была не в своей тарелке; появилась нерешительность, когда он выходил из двери в коридор, он почти спотыкался.

Она ожидала, что к моменту её отъезда начнутся обеденные пробки, но, свернув на главную улицу, не увидела там ни одной машины. Вообще-то, даже не было слышно ни одной машины. Впереди, на перекрёстке, не работал светофор. Но не было никаких заторов, никто не устраивал сцен, не спорил о том, кто кого должен пропустить. И не было пешеходов. Переключившись на вторую передачу, она заглянула в боковую улицу. Ветер гонял по тротуарам и обочинам мусор, но не было ни единого признака присутствия людей. Она припарковала машину на двойной жёлтой линии и медленно вышла.

Двери магазинов на всей улице были заколочены фанерой. Сара затаила дыхание, словно пытаясь услышать хоть какой-то признак жизни. Где-то вдали едва слышался звук сработавшей сигнализации.

Когда она вставляла в дверь машины ключ, смеясь нелепости запирания замка посреди пустой улицы, позади неё раздался громкий животный вой. Закричав, она обернулась и раскрыла от удивления рот, увидев выключенный светофор.

Существо возвышалось над светофором метров на десять. Голова рептилии раскачивалась туда-сюда, маленькие ноздри принюхивались, а между рядами острых зубов в огромных челюстях свешивались густые слюни. Тираннозавр.

Подавив в себе ещё один крик, Сара спряталась за машиной. Динозавр, похоже, почувствовал движение и, шагнув своей огромной ногой, нечаянно сломал светофор, как соломинку.

— Эй, дамочка, тут нельзя парковаться!

Сара резко обернулась на недовольный мужской голос. Не веря своим глазам, она смотрела на работника муниципальной парковки, который авторучкой указывал на её машину.

— Вы что, серьёзно? — продолжал он, подходя ближе. — Вы что, разметку не видите?

Она словно вынырнула из-под воды: воздух вокруг неё внезапно наполнился шагами проходящих мимо пешеходов, рёвом двигателей, шорохом шин по асфальту, глухим гулом остального Лондона. Где-то в стороне завизжали шины, раздался хриплый клаксон.

А ещё она слышала стук своего сердца, которое стучало так, что почти заглушало уличный шум.

— Я сейчас уберу машину, — она вышла из-за своего укрытия и начала рыться в сумочке в поиске ключей, и вдруг заметила, что работник парковки уже потерял к ней интерес и ушёл в сторону собирающейся толпы.

В двухстах метрах от неё, на другой стороне улицы, прямо перед серым зданием «Тонска», толпа пешеходов собиралась вокруг красного двухэтажного автобуса, из которого пассажиры выходили прямо на проезжую часть. Саре был знаком этот гул, характерный для большого скопления людей вокруг оригинальной витрины магазина, уличного продавца, или на месте несчастного случая.

Она тоже поспешила туда, отмечая по пути, что некоторые люди, сильно побледнев, пытались выбраться из толпы. Женщина в блестящем плаще уверенно тащила за руку пятилетнюю дочку, не обращая внимания на то, что та со слезами умоляла посмотреть, что случилось. Сара проскользнула в образовавшийся в толпе зазор и посмотрела в центр толпы, перед автобусом.

Это был Войзек. Она узнала его очки в толстой чёрной оправе, одна из треснувших линз до сих пор не выпала. Они были зажаты в кулаке лежащей на асфальте руки, а другая рука торчала из-под клетчатого костюма так, словно принадлежала кому-то другому. Нижняя часть полного тела Войзека была под колесом автобуса, и по грязной обочине медленно растекалась кровь.