Нефритовый город - Ли Фонда

В глубине души ей хотелось по-прежнему злиться на Хило. И это было бы проще, если бы он злился на нее. Но великодушие Хило напоминало его нефритовую ауру – такое же пылкое и ясное. Шаэ чувствовала, как теплеет, напряжение, которое она носила, как броню на спине и плечах, тает.

– Я тебя не избегаю, – ответила она. – Просто я только что приехала, и мне нужно было время устроиться.

Хило сделал шаг назад, не выпустив ее локти.

– Где твой нефрит?

– Я его не ношу.

Хило нахмурился. Потом наклонился и понизил голос.

– Ты нам нужна, Шаэ. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Горные собираются бросить нам вызов. Все на это указывает. Они считают нас слабаками. Дедушка сидит в четырех стенах. За Дору я не дам и плевка. Но теперь, когда ты вернулась, все изменится. Дедушка всегда любил тебя больше всех, и если мы вдвоем будем прикрывать Лана…

– Хило, – сказала она. – Я не собираюсь вмешиваться. Если я вернулась в Жанлун, это еще не значит, что я займусь делами клана.

Хило наклонил голову.

– Но ты нам нужна, – просто сказал он.

Несколько жестоких слов – и он бы отстал. Шаэ безумно хотелось это сделать – обидеть его, оттолкнуть, спровоцировать, но она устала от былого соперничества. Стычки с Хило – своего рода костыли, прилипчивая дурная привычка из прошлой жизни, которую она хотела оставить позади, вместе с нефритом, и больше к ней не возвращаться. Они оба взрослые люди. Шаэ напомнила себе, что теперь он Штырь Равнинного клана. Если она собирается какое-то время прожить на Кеконе, не стоит с ним ссориться.

Шаэ подавила порыв.

– Я не готова, – сказала она. – Мне нужно время, чтобы разобраться в себе. Ты можешь это понять?

На лице Хило отразилось сразу несколько чувств – похоже, он пытался сдержать разочарование и понять, искренне ли она говорит. Хило пришел к ней с братской любовью, а когда он делал шаг навстречу, то ожидал того же и от других. Отвечать вполсилы было рискованно. Когда он снова заговорил, голос звучал более сдержанно.

– Ладно. Размышляй, сколько тебе нужно. Но тут не в чем разбираться, Шаэ. Если ты не хочешь быть Коул, то не следовало и возвращаться. – Прежде чем она успела ответить, он поднял палец. – Не спорь. Я не хочу забывать, что простил тебя. Если ты хочешь, чтобы я на время оставил тебя в покое, я уйду. Но я не так терпелив, как Лан.

Он отошел, его нефритовая аура отхлынула, как большая волна обратно в море.

– Хило, – позвала Шаэ. – Передай от меня привет Андену.

Ее брат повернул голову и бросил через плечо:

– Можешь сама это сделать.

Его лейтенант окинул ее неодобрительным взглядом, и оба исчезли в теплой ночи за дверьми отеля.

Глава 7. Академия Коула Душурона

Даже в тени пот стекал по спинам и лицам учеников восьмой ступени. Десять человек нервно перетаптывались за башенками горячих кирпичей.

– Еще один, – велел наставник, а его помощник, ученик третьей ступени, помчался с щипцами к жаровне и осторожно, но быстро вытащил из огня кирпичи и положил еще по одному на пламенеющую стопку перед каждым учеником. Тон, один из ожидающих учеников восьмой ступени, тихо пробормотал:

– Эх, и что же выбрать – боль или провал?

Тон, без сомнения, адресовал этот вопрос своим одноклассникам и никому больше, но мастер Сэйн обладал острым слухом.

– Учитывая, что если ты провалишь Испытания в конце года, то никогда больше не увидишь ни одной крошки нефрита, я бы на твоем месте выбрал боль, – сухо сказал он и оглядел колеблющихся учеников. – Ну? Надеетесь, что кирпичи остынут?

Эмери Анден потер тренировочный браслет на левом запястье, скорее по привычке, чем чтобы еще раз прикоснуться к нефриту, вшитому в кожаную ленту. Он закрыл глаза, пытаясь сфокусировать всю огромную энергию, которой могла овладеть лишь незначительная часть кеконцев. Выбор между болью и провалом, именно так, как и сказал Тон. Высвобожденная Сила позволит сломать кирпичи, а Броня не даст ему обжечься о раскаленную глину. Именно этому и было призвано научить упражнение – применять одновременно Силу и Броню. Умелые Зеленые Кости, а именно такими мечтали стать Анден и его одноклассники, могли когда угодно прибегнуть к любой из шести способностей: Силе, Броне, Чутью, Легкости, Отражению и Концентрации.

Рядом с Анденом раздался звонкий треск и приглушенный вопль боли со стороны Тона. Это не так сложно, как алгебра, подбодрил себя Анден и рубанул ребром ладони по центру верхнего кирпича. Он осел на следующий, а тот – еще ниже, каскад падения длился всего секунду, но Анден видел его как вереницу медленно падающих игральных карт. Осколки разлетелись и в других направлениях, попав по руке, плечу и корпусу. Он тут же отдернул руку, открыл глаза и осмотрел ее.

– Вытяните руки, – почти скучающим тоном велел Сэйн. Он расхаживал вдоль вереницы учеников, разочарованно потирая бугристый затылок. – Некоторые из вас сегодня проведут перерыв в лазарете, – сказал он и поморщился при виде волдырей на ладонях. Он сбил оставшийся целым кирпич на землю. – Другие получат новые синяки на занятии по Силе для отстающих.

Он дошел до конца ряда, посмотрел на шесть сломанных кирпичей Андена и его неповрежденные ладони и хмыкнул – со стороны главного наставника это была почти что похвала.

Анден скромно не поднимал взгляда с кучи сломанных кирпичей перед собой. Улыбаться или радоваться своему успеху было бы слишком невоспитанно, и хотя Анден родился на Кеконе и никогда его не покидал, он всячески старался не показаться иностранцем хоть в какой-нибудь малости – его многолетняя привычка.

Сэйн хлопнул в ладоши.

– Уберите руки. Увидимся на следующей неделе и повторим еще раз, пока вы не улучшите результат, иначе я признаю вас негодными.

Студенты прикоснулись сложенными ладонями ко лбам, подавив стоны, и отошли в сторонку, чтобы ученики третьей ступени могли прибраться. Анден отвернулся, снял с запястья тренировочный браслет и убрал его в футляр. Потом покачнулся и оперся на стену, прищурившись от боли. Более высокая чувствительность к нефриту означала и более сильную ломку, даже после недолгого использования. Иногда Андену требовалось в два раза больше времени на восстановление, чем остальным студентам, но теперь он уже натренировался. Он глубоко дышал и заставил себя расслабиться, несмотря на сбивающее с толку ощущение, что мир выбили из-под ног, а все предметы расплываются по краям, и наконец вернулся к нормальному состоянию. Меньше чем за минуту он взял себя в руки, выпрямился и закинул на плечо рюкзак.

– Я слышал, как Сэйн хмыкнул, – сказал Тон, погружая руку в таз с холодной водой, заботливо принесенный для старших учеников младшими. – Отлично вышло, Эмери, – он произнес имя по-кеконски: Эмри.

– Мои кирпичи были тоньше, – вежливо отозвался Анден. – Как рука?

Тон поморщился, обернув руку полотенцем и прижав к животу. Он был сухопарым и пониже Андена, но с великолепной Силой. Нефрит имеет свои странности – иногда худенькая женщина может согнуть металлический прут, а здоровяк, владеющий Легкостью, взбежит по стене или перепрыгнет с крыши на крышу, еще одно свидетельство тому, что нефрит открывает не просто физические способности.

– Вот бы медицинская Концентрация лучше действовала на раны, – угрюмо произнес Тон. – И надо же этому случиться накануне Лодочного дня. – Он помолчал, глядя на Андена. – Эй, кеке, на следующей неделе кое-кто собирается прошвырнуться по барам в Доках, перед тем как начнут топить корабли. Хочешь присоединиться, если у тебя нет других планов?

Анден совершенно определенно чувствовал, что его пригласили в последний момент, как часто случалось, но естественно, у него не было других планов, и он подумал, что, вероятно, к ним присоединится и Лотт Цзин, а потому ответил:

– Конечно, с удовольствием.

– Отлично, – сказал Тон, – тогда до встречи.

Лелея свои ожоги, он направился через поле к лазарету. Анден пошел в противоположном направлении, к общежитию, размышляя по пути. После семи с лишним лет в Академии он привык к довольно одинокому существованию – одноклассники его уважали, но никогда полностью не включали в свою компанию, хотя никогда и не исключали. Все вели себя с ним приветливо (а как же иначе), и он мог назвать Тона и еще нескольких друзьями, но Анден знал, что многие чувствуют неловкость рядом с ним, и потому не ожидал тесной дружбы.

Через поле к нему бежала ученица восьмой ступени Пау Нони, ее лицо раскраснелось на влажной полуденной жаре.

– Анден! Снаружи тебя ожидает посетитель.

Посетитель? Анден покосился на ворота, поправив очки на потной переносице. Из-за близорукости было еще тяжелее снять нефрит и потерять Чутье. Кто мог к нему прийти? Рюкзак прыгал на плече, когда он припустил через поле для тренировок.

Маленькое восточное поле было не единственным на двадцати пяти гектарах территории Академии Коула Душурона. Ее построили на холме парка Вдов. Хотя со всех сторон раскинулся шумный Жанлун и его пригороды, высокие стены Академии и старые вязы и камфорные деревья, в чьей тени стояли одноэтажные здания, отделяли Академию от столицы, так что школа оставалась традиционным тренировочным святилищем Зеленых Костей. Академия была наследием Коула Сена, данью памяти его сына, но что самое важное, одним из главных свидетельств того, что культура Зеленых Костей прочно занимает центральное место в кеконской общественной жизни. Когда Анден остановился, чтобы это обдумать, он понял, что Академия – не только школа, но и символ.