Тайные наслаждения - Джорджетт Хейер

– Мистер Евстасий жив? – требовательно осведомился Карлайон.

– О да, милорд! Он еще жив, но ему осталось недолго, судя по тому, что я слышал от доктора. Не тревожьтесь о мастере Нике, милорд! Я все видел собственными глазами, и никакой коронер не сумеет сбить меня с толку.

– Вся деревня подтвердит, что это мистер Евстасий во всем виноват! – с жаром подхватил Джем.

– Я поднимусь к мистеру Евстасию. Не дайте этому глупцу Джему все испортить, Хитчен! И принесите кофе леди и мистеру Престейну!

В сопровождении владельца лорд покинул комнату и прошел коротким коридорчиком к лестнице. Хитчен сказал:

– Я вижу, ваша светлость привезли с собой клирика, но позволю себе заметить: мистер Евстасий желает видеть отнюдь не священника, чего за ним отроду не водилось. Не сомневаюсь, что пастору это не понравится, поскольку сам он – истинно верующий, да еще и вдобавок приятный джентльмен, проповеди которого так утешительно слушать. Однако же я рад, что вы обо всем позаботились и все устраивается как нельзя лучше.

– Вот именно! – согласился Карлайон.

Глава 4

Комната на верхней площадке лестницы, в которую осторожно вошел Карлайон, была обшита панелями и задрапирована канифасом[8], а бо́льшую часть ее занимала кровать с пологом на четырех столбиках. Под стеганым лоскутным одеялом, уронив голову на плечо и опираясь спиной на ворох подушек, лежал молодой человек. Прядь жидких темных волос прилипла к его лбу; тонкие бескровные губы были слегка приоткрыты; дышал он коротко и часто. В свете подсвечника, стоявшего на прикроватном столике, было видно, что лицо его обрело жутковатый восковой оттенок; казалось, он спит.

У кровати сидел седоватый мужчина без парика, одетый в форменный сюртук, который выдавал его принадлежность к врачебному сословию. Услышав, как открылась дверь, он поднял голову, встал на ноги и шагнул навстречу Карлайону.

– Я так и думал, что вы приедете, милорд, – понизив голос, сказал доктор. – Скверное дело, клянусь честью, очень скверное!

– Вам виднее. Как он?

– Я ничем не могу ему помочь. Нож вошел в живот. Он умирает, и не думаю, что ему удастся дожить до утра.

– Он пребывает в здравом уме и твердой памяти?

Доктор, мрачно улыбнувшись, ответил:

– Настолько, что не может помышлять ни о чем ином, кроме того, как досадить вам, милорд.

Карлайон, бросив взгляд на постель, заметил:

– Надеюсь, он еще не додумался до того единственного способа, которым это можно сделать.

– Увы, додумался, однако вы можете не тревожиться на сей счет.

– Додумался?

– О да! Но его слова слышали только мы с Хитченом. Когда я понял, что он задумал, то немедленно отослал сиделку. Если такому суждено случиться, пусть уж это произойдет здесь, где его знают слишком хорошо, чтобы он мог причинить кому-либо вред.

– О чем вы говорите?

Доктор, взглянув на Карлайона из-под насупленных бровей, ответил:

– Да, как я и полагал, это не пришло вам в голову, милорд. А вот мистеру Шевиоту прекрасно известно, что сильнее всего он может навредить вам через ваших братьев. Он уже сообщил мне, что мастер Николас преднамеренно пытался убить его, действуя по вашему наущению. Ему хочется думать, что он может привести мастера Ника на эшафот.

Несколько мгновений Карлайон хранил молчание; трепещущий свет свечей, язычки которых колебались от легкого сквозняка, отбрасывал на стену резкую тень его чеканного профиля; доктор увидел, как губы лорда сжались и в уголках рта залегли суровые морщины. Наконец он обронил:

– Пусть себе думает, что хочет. Я могу доверять Хитчену. Надеюсь, мне удастся придать мыслям кузена другое направление. Он в состоянии выдержать церемонию бракосочетания?

Брови доктора взлетели ко лбу.

– Вот, значит, что вы задумали? – пробормотал он. – Да, способен, но кого вы для него найдете, милорд? Я тоже думал об этом, однако такая затея представляется мне неосуществимой. Осталось слишком мало времени.

– Я привез с собой леди, которая согласна выйти за него замуж. Сейчас она ждет внизу, вместе с Престейном.

Доктор взглянул на лорда, и в глазах его появилось восторженное изумление.

– Вот как? – произнес он. – Милорд, я знаю вас много лет; на моей памяти вы бывали в стольких неприятностях и я столько раз приходил вам на помощь, что не могу взять в толк, как вам удается до сих пор удивлять меня! Но согласится ли ваш кузен?

– Да, потому что никто и никогда не убедит Евстасия в том, что я не жажду заполучить его имение. С тех самых пор, как я впервые заговорил об этом, он подозревает меня в том, что я злоумышляю против него, а женитьба послужит только ширмой для моих коварных планов.

Карлайон умолк, потому что в этот момент Евстасий Шевиот пошевелился и открыл глаза. Доктор, вернувшись к кровати, пощупал его пульс.

– Уберите от меня руки, черт бы вас побрал! – шепотом произнес Евстасий. – Я знаю, что мне конец!

Карлайон подошел к кровати с другой стороны и остановился, глядя на кузена сверху вниз. Умирающий несколько мгновений смотрел на него затуманенным взором, но вот взгляд его прояснился. По лицу Евстасия, имеющему резкие черты, скользнуло выражение злобного торжества; слабым голосом он пробормотал:

– Как же я сожалею о том, что не женился назло тебе, богом клянусь! Ты думал, будто можешь одурачить меня, но я оказался не таким простаком, каким ты меня считал, Карлайон!

– Неужели? – ровным тоном осведомился лорд.

– Ты задумал какую-то дьявольщину, чтобы пустить пыль в глаза целому свету. Я не знаю всего, но предполагаю, что должен был жениться, и тогда дело выглядело бы так, словно ты не имеешь никаких видов на Хайнунз. А потом ты бы избавился от меня, не правда ли? Вот только я оказался куда умнее, чем ты полагал, дорогой кузен, и уже через час после выхода из церкви я лишил бы тебя наследства, и мое имение никогда бы тебе не досталось. Ты решил, что у меня не хватит ума быстро составить завещание, но я сделал это!

– Вам нельзя разговаривать долго, мистер Шевиот, – вмешался доктор.

Лицо Евстасия исказилось от боли; он на миг прикрыл глаза, но тут же открыл их вновь, вперив торжествующий взгляд в лицо Карлайона.

– Твой драгоценный Ник оказался слишком быстр для тебя! – злорадно оскалился он.

– И для тебя тоже, Евстасий.

Голова Шевиота беспокойно заметалась по подушке.

– Да, черт побери! – прошептал он. – Ты получишь все! Будь ты проклят! Будь ты проклят!

– Да, я получу все.

– Ничего, я испорчу тебе удовольствие! Ты увидишь, как Ник пойдет под суд! Он убил меня, слышишь? Он намеревался убить меня!

– Быть может, я и увижу, как он пойдет под суд, но его репутация куда лучше твоей, кузен, а единственный свидетель вашей ссоры предан мне душой и телом. Я добьюсь того, что Ника оправдают.