Смоленское направление. Книга 2 - Алексей Борисов

– Пахом Ильич, ты знаешь, как сбивается масло? Сначала образуется маленький кусочек, затем он увеличивается, вбирая в себя весь жир, и наконец, от сметаны остаётся только само масло и пахта. Так же и Русь, сейчас сбивает масло. Предки создали из молока сметану, дети должны завершить начатое. – Я обвёл рукой границы, некогда принадлежащие моей Родине.

В четвёртом часу пополудни, ровно через пять дней после Невской битвы, к терему Пахома Ильича прибыли бояре: Сбыслав Якунович и Гаврила Алексич. Раненого Мешу не отпустила жена – когда тот принялся одеваться, наорала на посыльного, что мужа и так раз в полгода видит. Вместо него, на телеге приехал Микула, привезя с собой Гюнтера. Ильич встретил бояр, проводил в кабинет и предложил немного обождать, пока будет разбираться с доверенным лицом Меши, пообещав представить уважаемым гостям своего друга из Мурманска.

– Хозяин просил кланяться, раны слишком тяжелы, только лежать и может. – Микула улыбнулся, поклонился и стал ждать, что ответит Пахом Ильич.

– Передай, что свейское серебро, очень способствует заживлению ран. Ваня, Ефрем, несите ларец, что слева стоит. – Ильич обратил свой взор на телегу, из которой торчали босые ноги.

– Тут ещё одно дело, Пахом Ильич. Прослышал я, что седмицу назад, полон изрядный был захвачен, там дружок мой, Снорька. Я его на ладье видел, когда мы лагерем стояли. Может, сменяемся … моего немца на Снорьку, а? – Микула подошёл к телеге, тычком в бок заставил пленника встать и подвёл его к Ильичу.

– Кто таков? – Спросил Пахом, обращаясь не то к немцу, не то к Микуле.

– Гюнтер Штауфен. – Представился пленный.

– Ладно, уважу Мешу. Снорьку своего можешь забрать, он на Готландском дворе, вместе с остальными, только без меня, тебе его не отдадут. Вот что, завтра, к полудню приходи туда, смотри, не опоздай. – Ильич подошёл к сундучку, достал ключик, открыл ларец. – Пересчитывай, потом мне скажешь, сколько гривен насчитал.

Нюрка, втихаря высматривала нового пленника через окошко светлицы. Чем ей приглянулся немец, стоящий в одних портках, было непонятно, но девичье сердце забилось быстрее, а щёки покрылись румянцем.

– Ровно сто пятнадцать гривен. Так я немца тута оставлю? – Микула закрыл сундук, принимая ключик от Пахома.

– Оставляй, Ваня с Ефремом тебя проводят, до завтра. – Ильич подозвал Гюнтера к себе, просто махнув ему рукой, мол, топай, давай. Штауфена заперли в конюшне, оставив ему пару пирогов с вишней.

Стол, накрытый белой скатертью в кабинете, был более чем скромен. В центре стоял похожий на серебро поднос, на котором горкой лежали кусочки белого хлеба с сыром и маслиной, проткнутых почему-то коротенькой обточенной щепкой. Возле подноса сиротливо обосновались маленькие тарелочки с нарезанными лимонами, посыпанными сахарным песком. Напротив четырёх мягких кресел гордо возвышались по два бокала: один широкий, в виде кубка и один пузатый, напоминавший бочонок. Фарфоровые тарелки и крохотная вилочка, по одной, на каждого приглашённого. Сбыслав Якунович уже бывал в гостях у Пахома, и теперь, демонстрировал Гавриле Алексичу прелести мягкой софы, удобство кресел и самое главное, показал пальцем на потолок, где замерли лопасти вентилятора.

– Вот эта штука – ветродуй, когда я в прошлый раз здесь был, она крутилась. На улице жарень была, хоть голым ходи, а тут, прохладно и свежо. – Просвещал своего друга Сбыслав.

– Да наверно, юнец на крыше сидел, колесо крутил, тоже мне, чудо. – Ставя под сомнения слова Якуновича, отвечал Гаврила.

– Юнец говоришь, а ну дёрни за верёвочку. – Боярин показал на кончик шнура, который свисал из центра лопастей.

– Тебе надо – ты и дёргай. Лучше скажи, что это за жёлтое такое на столе? – Лимон наполнял приятным ароматом цитрусовых всю комнату, но что это за фрукт, новгородские бояре не знали. Было дело, в город привозили живую обезьяну, выдавая её за население далёкой страны, рассказывали о пальме, с которой её сняли, но редкие заморские фрукты, просто не доезжали. Торговые гости, ходившие в Византию, наверняка пробовали их на вкус, однако друзья дальше границы княжества носа не высовывали, и посему вынуждены были дожидаться хозяина дома, дабы удовлетворить своё любопытство.

Дверь в кабинет распахнулась и мы вошли с Пахомом Ильичом внутрь, как раз в тот момент, когда гости рассматривали фотографию, царапая ногтём по стеклу, за которым она была спрятана.

– Знакомьтесь, боярин из Мурманска, Алексий Николаевич, мой давнишний друг и компаньон. – Ильич представил меня гостям, по очереди назвав каждого из присутствующих.

Мы пожали руки, после чего уселись за стол, Пахом направился к шкафчику, достал две бутылки без этикеток и торжественно поставил на стол.

– Пахомушка, ты лучше скажи, что это на столе жёлтое, как канарейка, это есть хоть можно? – Сбыслав в прошлый раз настолько подружился с Пахомом, что мог называть его по-простому, превращая официальный визит в дружеские посиделки.

– Енто, хе, лимон называется, мы его опосля попробуем, под коньячок, а пока, угостимся вином. – Ильич разлил белое сухое вино по бокалам. – Закусывать вот так.

Купец взял большим и указательным пальцами канапе за шпажку, ловко отправляя в рот целиком, не откусывая по кусочку. Продемонстрировал окружающим одинокую щепочку и положил её на тарелку.

– Дай ка попробовать. – Гаврила повторил действие за Пахомом. – Хм…, здорово придумано.

Бутылка опустела через двадцать минут, у гостей стал разыгрываться аппетит, хотелось чего-нибудь посолиднее. Хозяин дома и сам проголодался, вследствие чего, подошёл к стене, где висела фотография и нажал на рычажок. Этажом ниже зазвонил колокольчик.

– Звал батюшка? – Ильюша вбежал в кабинет через несколько секунд, после сигнала.

– Сынок, скажи мамке, мы в светлице ужинать будем, пусть накрывает на стол.

– Так это, всё давно… передам батюшка. – Мальчик поклонился отцу и исчез, закрывая за собою дверь.

– Предлагаю выпить за город наш родной, Новгород, за победу над супостатом, за …за тебя Пахомушка, сто лет тебе жизни. – Сбыслав протянул руку к бутылке с коньяком, налил до краёв, передал бутыль по кругу и приподнял пузатый бокал.

Дальнейшее не поддаётся описанию. Глаза боярина вылезли из орбит, потекли слёзы, испарина покрыла лоб.

– Лимончиком, лимончиком скорее закусывай. – Подсказал Пахом.

– Гаврюша, это надо попробовать, это нечто. – Сбыслав попытался встать с кресла и не смог. – Ух, попустило.

Если коньяк не палёная дрянь, которой в наших магазинах каждая шестая бутылка[17], то это – божественный напиток. С каждым годом, после пяти лет выдержки в дубовых бочках, теряется полградуса крепости, придавая коньяку более утончённый вкус. Новгородские бояре, впервые в жизни пили алкоголь, крепость которого превышала двадцать градусов, и оценили его по достоинству.

Ужинали уже без вина, к столу присоединились Марфа, как хозяйка дома, Нюра и Илья. Бояре сидели с набитыми ртами, не зная, какой ещё кусок снеди положить себе на тарелку. Кулинарная книга, отпечатанная старославянским шрифтом, прочно укрепилась на кухне, и теперь, Марфа радовала мужа всё новыми блюдами, аналогов которым, ещё не было придумано.

Когда есть, стало невмоготу, Илья сбегал в отцовский кабинет и заменил свечи. Ваня и Ефрем, занесли два сундука с серебром, причитавшиеся боярам, показав большой палец руки Пахому, мол, всё в порядке.

– Каждому из вас по сундуку, согласно количеству людей, которые были выставлены в походе. – Ильич указал на ларцы и передал каждому по ключику.

– Сбыслав, ик…, так вот почему ты в Ладоге всех родичей с собой взял… ик. – Гаврила немного расстроился.

– А тебе кто мешал? Гаврюша, не печалься. – Боярин обнял друга.

– Полно вам, давайте Лексея послушаем, с предложением он к нам приехал, на свея со мной ходил. – Ильич уселся в кресло, приглашая бояр последовать своему примеру.

– Многоуважаемые Пахом Ильич, Сбыслав Якунович и Гаврила Алексич. Через три дня начинается операция 'Хлеб'. Вы уже принимали участие в походе на Ижору, и смогли убедиться в полезности наших затей. – Я указал на сундуки.

– Да, польза несомненная, за год столько не имею, как там. – Гаврила посмотрел на своё серебро, блестевшее при свете свечей, гривны, которые лежали сверху, были специально начищены.

– Сегодня в полдень, князь Александр подтвердил своё участие. В краце, мы начинаем скупку хлеба по всему княжеству. Если вас это интересует, то я изложу детали операции.

– Ты Лексей, как-то не по-нашему говоришь, скажи, что от нас надо, сколько надо и когда. Всё, что Пахомушка делает, приносит удачу. Я его поддержу, а ты, Гаврюша? – Сбыслав уставился на своего друга, который не мог оторвать глаз от блестящего металла.

– А что я, конечно, с вами, только это …людей у меня мало, а гривны есть. – Гаврила всегда осторожничал, а посему, редко попадал в впросак, особенно, когда дело было сопряжено с риском.