Белая борьба на северо-западе России. Том 10 - Сергей Владимирович Волков

городе в это время быстро восстановилась жизнь. Впечатление при взятии Риги от душевного и физического состояния горожан было удручающее. Рассказы о большевистском режиме, о терроре и лишениях превосходили все, что проникло до тех пор в печать. Рассказы эти подтверждались при находке массы расстрелянных и изуродованных трупов. Ко всем бедствиям присоединились форменный голод и эпидемия тифа.

На фоне всеобщего бедствия особенно ярко выделялась картина празднеств в дворянском доме по поводу свадьбы дочери главного комиссара Стучки. Масса гостей съехалась по этому поводу со всех концов России, и, говорят, никогда еще и нигде, ни в одном зале не видано было такого ослепительного количества дорогих камней и драгоценностей, как на гостях товарища Стучки.

После взятия Риги майор Флетчер, как главнокомандующий, назначил градоначальника и начальников отдельных управлений города. Сюда вернулись многие полицейские чины, служившие во время германской оккупации. К сожалению, одновременно вернулись и многие нежелательные элементы, своими действиями подрывавшие авторитет вновь назначенных высших чинов. Почти одновременно прибыли в Ригу и военные миссии союзных держав и американская продовольственная комиссия. Последняя начала сразу снабжать жителей давно не виданным белым хлебом и организовала образцовые кухни для детей младшего школьного возраста. Вскоре переехало в Ригу и правительство Недриса. Но уже через две недели вся обстановка резко изменилась. В начале июня, при преследовании большевиков, ландесверные части неожиданно наткнулись южнее города Вендена на передовые посты эстонцев, уже очистивших северную часть Венденского и Вольмарского уездов от большевиков. Ландесвер полагал, что встретит у эстонцев поддержку. Но не то случилось. После нескольких случайных выстрелов между передовыми постами эстонцы выдвинули свой бронированный поезд, началась перестрелка, и ландесвер, перейдя в наступление, прогнал эстонцев из города и занял Венден.

Причины конфликта были следующие: балтийцы стремились объединить всю Латвию, эсты же не желали отдавать ту территорию, которую они уже освободили. В этом их поддерживали латыши Северной Лифляндии, признававшие правительство Ульманиса и желавшие сохранить эту полосу края для пополнения войск латышских воинских частей под командою Земитана. Эти предположения не согласовались с программою правительства Недриса, а потому обе стороны согласились встретиться на станции Рамоцкое для обсуждения положения. Но тут произошло недоразумение, чреватое последствиями не только для правительства Недриса и для Балтийского ландесвера, но и косвенным образом для русской Северо-Западной армии на Нарвском фронте. Эстонские делегаты прибыли в бронепоезде. Кто дал первый выстрел – установить не удалось; каждая сторона обвиняет другую, но выстрел был и вызвал перестрелку. Балтийский ландесвер продвинулся вперед и занял город Венден. Через два дня было заключено перемирие.

9 июня междусоюзническая комиссия прибыла в Венден, чтобы уладить дело. Балты предлагали следующие три пункта: 1. Эсты должны отойти к своим этнографическим границам и там продолжать борьбу с большевиками. 2. Латышским мобилизованным частям, находящимся за эстонской линией, должно быть разрешено присоединиться к латышским частям Балтийского ландесвера. 3. Капитан Гольдфельд (Зельтин), который раньше служил в ландесвере, должен быть выдан последнему. Так как на этом соглашение состояться не могло, то союзные представители от себя предложили следующее: 1. Эсты должны очистить латвийскую территорию за исключением трех участков, которые будут очищены позже. 2. Эсты должны сами защищать свои границы от большевиков. 3. Эсты имеют право пользоваться железною дорогою Шванебург – Рамоцкое – Балк для вывоза своих складов, но без права держать здесь войска, за исключением полиции. Эти предложения были приняты комитетом ландесвера. Эсты настояли на том, что они должны предварительно получить согласие своего правительства, а потому следующая встреча была отложена до 16 июня. В этот день стороны опять встретились, но были поставлены перед новым фактором. Только что прибывший из Англии глава всех союзных миссий генерал Гоф, не утвердив вышеизложенных предложений, приказал от себя: 1. Ландесвер должен немедленно отойти за реку Лифляндскую Аа. 2. Все германские части должны покинуть Прибалтийский край и 3. Правительство Ульманиса должно быть признано. Балтийский комитет просил отсрочки в четыре дня для обсуждения вопроса. После длительных прений и обсуждений решено было ввиду угрозы со стороны латышских частей Северной Лифляндии под командою Замитана пригласить Железную дивизию на началах наемных войск, отказаться от перемирия и атаковать эстов с целью заставить их очистить территорию Латвии. Это решение не встретило сочувствия многих из балтов, и полковник Баллод отказался участвовать в этом деле. Ко мне в больницу приехал мой заместитель капитан Дыдоров с докладом о положении, и я дал ему приказание остаться нейтральным, так как, с одной стороны, наш отряд обязался оставаться нейтральным при местных конфликтах, с другой стороны – я ясно понимал, что участие русских частей в боях против эстов могло отразиться самым неблагоприятным образом на отношениях эстов к русским на Нарвском фронте. По настоянию союзников два батальона моего отряда были отправлены в Либаву, где переняли от уходивших германцев охрану города, а один батальон был оставлен в Риге для несения здесь караульной службы при обострившихся отношениях между германцами и латышами. Ответственность за приказание моему отряду оставаться нейтральным я беру всецело на себя одного. Ко мне в больницу как раз в дни большой слабости после ранения приходил майор Флетчер и просил, чтобы я отменил свое приказание. Я не только отказал ему в этом, но умолял не начинать вооруженного столкновения с эстами. Я ему доказывал, что как бы это вооруженное столкновение ни кончилось, оно будет иметь пагубные последствия для различных населяющих Прибалтику национальностей, так как посеет вражду, которая не кончится, быть может, столетиями. Я считал, что из «приказаний» генерала Гофа одно было приемлемо, а именно отход за реку Лифляндскую Аа. Из этого положения можно было бы продолжать переговоры, и если бы эсты первые повели наступление, то ответственность за это падала бы на них, а не на балтов.

Положение ландесвера, если бы он отошел на рижские позиции, было чрезвычайно выгодное для продолжения переговоров, и следовало предоставить эстонцам инициативу наступления на Ригу. И материальное, и моральное преимущество было бы на стороне ландесвера. Вместо того, майор Флетчер под сильным давлением крайних германофилов и редактора газеты «Rigaesche Zeitung» д-ра Серафима решил предупредить готовившихся к наступлению эстонцев и сам в день окончания перемирия, 20 июня, у Вендена перешел в наступление.

Русский отряд, сформированный для борьбы с большевиками, с обязательством не вмешиваться во внутренние дела Прибалтики, объявил себя нейтральным и был уведен с фронта. Первый и третий батальоны были по просьбе союзных миссий отправлены в Либаву для поддержания порядка в этом городе после ухода германских оккупационных войск, а второй батальон оставлен