Время любить - Жюльетта Бенцони

– Мы нашли его у Прохода Роланда, – сказал один из них приору, который подошел к ним.

– Мертвый?

– Нет. Но очень слаб! В плачевном состоянии! Видно, на него напали разбойники, обчистили его и избили.

Говоря это, монахи поставили носилки перед камином. Чтобы дать им место, Катрин прижалась к Эрменгарде, машинально бросив взгляд на раненого. Вдруг она вздрогнула, встала и наклонилась над бесчувственным человеком, вглядываясь в исхудавшее лицо.

– Фортюна! – прошептала она сдавленным голосом. – Фортюна, Бог мой!

Это был первый луч надежды, появившийся из мрака. Ведь этот человек знал, где Арно. И вдруг он вот-вот умрет и ничего так ей и не скажет!

Один из монахов посмотрел на нее с любопытством.

– Вы знаете этого человека, сестра моя?

– Да… Я не могу поверить своим глазам! Это оруженосец моего супруга… Что же случилось с его хозяином?

– Вам нужно обождать немного и потом его расспросить. Мы сначала дадим ему лекарства для поддержки сердца, обогреем и дадим поесть. Дайте-ка нам заняться всем этим.

С сожалением Катрин отошла и опять заняла свое место у очага. Ян ван Эйк, который следил за развернувшейся сценой, подошел к ней и взял ее за руку. Рука была ледяной… Художник почувствовал, что молодая женщина дрожит.

– Вам холодно?

Она отрицательно покачала головой. Катрин не могла оторвать взгляда от этого худого и неподвижного тела, которое монахи растирали, а в это время приор подносил маленький флакончик к его бледным губам.

Энергичное растирание и лекарство начинали действовать. Чуть окрасились щеки цвета пепла, губы зашевелились; вскоре он открыл глаза и уставился на тех, кто ухаживал за ним. Приор улыбнулся:

– Вам лучше?

– Да… лучше! Я вернулся издалека, так ведь?

– Да, надо сказать! Думаю, разбойники напали на вас и потом оставили, приняв за мертвого.

Фортюна попытался приподняться.

– Эти скоты избили меня. Думал, что переломали все кости…

– Это пройдет. Снадобье успокоит ваши боли…

Приор выпрямился, и его взгляд встретился со взглядом Катрин. Она подумала, что прочла в нем сигнал к действию, и, не в состоянии более сдерживать себя, устремилась вперед. Приор склонился над Фортюна.

– Сын мой, здесь есть некто, желающий поговорить с вами.

– Кто?

Гасконец повернул голову в ее сторону. Вдруг он узнал Катрин и снова попытался приподняться.

– Вы!.. Это вы? Это невозможно!

Молодая женщина бросилась на колени у носилок.

– Фортюна! Вы живы, хвала Господу, но где же мессир Арно?

Она сжала руку оруженосца, но тот грубым движением вырвал ее, а худое, обросшее бородой лицо его исказилось ненавистью.

– Вам так уж хочется это знать? Что вам до этого? Не все ли равно вам, что случилось с мессиром Арно? Вы предали его, бросили. Что вы здесь делаете? Вы что, уже надоели своему новому супругу, и вам приходится бегать по дорогам в поисках приключений?

– Сын мой, вы забываетесь! Что это за разговор? – вскричал приор.

– Этот человек обезумел! – вторил ему Ян ван Эйк. – Я заставлю его проглотить наглые слова!

Катрин удержала Яна, который уже выхватывал кинжал из-за пояса.

– Оставьте, – сказала она твердо. – Это касается только меня! Не вмешивайтесь.

Но насмешливый взгляд Фортюна остановился на побелевшем от гнева художнике.

– Вот и еще один услужливый рыцарь, как вижу! Ваш новый любовник, мадам Катрин?

– Прекратите оскорбления! – произнесла она резко. – Отец мой, и вы, мессир ван Эйк, будьте любезны отойти. Повторяю, это касается только меня одной!

В ней нарастала ярость, но она унимала ее ценой страшного усилия воли. Она вернулась к носилкам и встала, скрестив руки.

– Вы ненавидите меня, Фортюна? Это новость!

– Вы думаете? – произнес он. – Для меня это вовсе не новость! Я вас ненавижу с того самого проклятого дня, когда вы дали ему уйти с монахом, вашему супругу, которого вы любили, как сами же утверждали.

– Я подчинилась его приказу. Он так хотел!

– Если бы вы его любили, вы оставили бы его силой! Если бы вы его любили, вы бы увезли его в какое-нибудь имение, ухаживали бы за ним и умерли сами от его болезни…

– Не вам судить о моем поведении! У меня был сын, и его отец потребовал, чтобы я осталась при нем!

– Может быть, тоже из послушания вашему мужу вы утешились в объятиях господина де Брезе и отправили его разбить сердце мадам Изабелле… и сердце мессира Арно, а потом еще вышли за него замуж?

– Это же ложь! Я остаюсь мадам де Монсальви и запрещаю кому бы то ни было в этом сомневаться! Мессир де Брезе принял свои помыслы и желания за реальность. У вас есть еще что-нибудь, в чем вы могли бы меня упрекнуть?

Они забыли об осторожности, и их голоса звучали все громче. Приор решил вмешаться:

– Дочь моя! Может быть, вы предпочтете закончить этот спор в спокойной обстановке? Я прикажу отвести вас в капитульский зал вместе с этим человеком…

Но она отказалась.

– Бесполезно, отец мой! Все, что я могу сказать, может слышать весь мир, ибо мне не в чем себя упрекнуть! Ну что, Фортюна, – опять заговорила она, – я жду! У вас еще есть что мне сказать?

Глухим и тихим голосом, с едва сдерживаемой ненавистью оруженосец Арно бросил:

– И что же только он вытерпел из-за вас! Знаете ли вы, какую пытку он вынес со дня, когда вы его бросили? Дни без надежды, ночи без сна, с чудовищной мыслью, что он заживо гниет! Он был моим хозяином, самым смелым и благородным из рыцарей!

– Вы что, собираетесь рассказать мне о добродетелях человека, которого я люблю?

– Которого вы любите? – усмехнулся Фортюна. – Рассказывайте это другим!

– А почему же я здесь? Вы разве не поняли, что я ищу его?

Фортюна посмотрел Катрин прямо в лицо и внезапно рассмеялся. Этот смех был оскорбительнее ругательств, он показал полную меру ненависти, которую питал к ней гасконец.

– Ну что же, ищите, прекрасная дама! Он потерян для вас… потерян навсегда! Слышите: потерян!

Он прокричал слово, словно боялся, что Катрин не почувствует всего безысходного его значения.

– Он… умер! – произнесла она бесцветным голосом.

Но Фортюна опять разразился смехом.

– Умер? Ошибаетесь, мадам Катрин! Он выздоровел…

– Выздоровел? Боже правый! Святой Иаков совершил чудо!

Ее переполняла радость, но гасконец поспешил опровергнуть ее мысль.

– Никакого чуда не было; я чту монсеньора святого Иакова, но должен признать, что он не внял молитвам мессира Арно. Зачем ему было это делать, впрочем? Мессир Арно не был болен проказой!

– Не был болен… проказой? – пролепетала Катрин. – Но…

– Вы просто ошиблись, как и все прочие… Когда мы ушли из Компостела, мессир Арно считал себя прокаженным. Он потерял надежду… Хотел умереть, но не хотел умереть просто так. «Мавры все еще не оставили Гранады, и кастильские рыцари сражаются с ними, – сказал он мне. – Вот туда я и пойду! Бог отказал мне в излечении, но он, конечно, позволит мне умереть в схватке с неверными!» Тогда мы отправились к югу. Мы прошли горы, засушливые земли, пустыни… и прибыли в город, который называется Толедо… Там все и случилось!..