Сердце гор (Сборник) - Феликс Крес

— Ага! И потому я изрубила бедолагу на куски, притворяясь Хагеном-Мясником, — съязвила девушка. — Хватит. Проводницы у тебя больше нет.

— Женщина, — промолвил он, останавливаясь. — Как мне достучаться до твоих мозгов? Может, схватить тебя за грязные патлы и встряхнуть хорошенько?

Он протянул было руку, но девушка инстинктивно отпрянула. Оветен тяжело вздохнул.

— Ты спрашивала, не знает ли кто о цели нашего путешествия. Я назвал четверых. Из этих четверых меньше всего я доверяю тебе. Но если бы я и в самом деле решил, что ты нас предала, я убил бы тебя на месте. Какой смысл доискиваться причин? Знаю, что это не ты. С того момента, когда я доверился тебе, ни на одно мгновение с тебя не спускали глаз.

— Я заметила… — Она неожиданно усмехнулась. — И догадалась, зачем такой эскорт в разведке. Ну что ж, такова цена любопытства.

Они отошли еще дальше, где не только солдаты, суслики и те не смогли бы услышать.

— Попробую спросить по-другому: кроме этих четверых кто-нибудь еще мог разнюхать?

— Сомневаюсь. Если кому вдруг не пришло бы в голову приложить ухо к нужной двери… в нужный момент. Знают двое — знают все, так говорят? И уже никогда нельзя быть уверенным, что тайное не станет явным. Кстати… Твоя разведка что-нибудь дала?

Она тряхнула головой:

— Хм… я уж думала, ты не спросишь. Я знаю, где они.

— Разбойники?

— А про кого мы разговор держим? Они близко, у кромки перевала, на той стороне. Полдня пути. Там их человек двадцать.

Оветен присвистнул.

— Полдня пути, говоришь… двадцать… — Он задумался, наконец встряхнулся и спросил: — Что посоветуешь?

— А что я могу посоветовать? Я проводница, и не более. Я сейчас принесла тебе весть, и делай с ней что хочешь, ваше благородие.

— А что если на них напасть, упредить, так сказать, и первыми сделать выпад?

Она замахала руками:

— Делай что хочешь, меня это не касается. Мне нет никакого дела до разбойников. И им до меня нет никакого дела.

Он кинул на нее изучающий взгляд:

— Как ты это себе представляешь?

— А никак. Я же говорю тебе: хочешь — делай свой выпад, ваше благородие. Я покажу тебе, где они, впрочем, твои люди были со мной и тоже знают. А я сяду где-нибудь в сторонке и подожду. Победишь — пришлешь кого-нибудь за мной. Проиграешь — моя миссия окончена. Пойду искать стервятников.

— Или мои Предметы.

Девушка пожала плечами.

— Что, рассчитываешь и после смерти стеречь? — ехидно спросила она.

— И все-таки, госпожа, — парировал он, — мне кажется, ты слишком узко понимаешь свои обязанности. Я заплатил тебе и в самом деле немало. Думаю, у меня есть право требовать по крайней мере твоего мнения по любому вопросу, связанному с нашей экспедицией, горами и всем тем, что в них происходит или может произойти.

Тут она прикусила губу.

— Значит, так, ваше благородие: думаю, стоит попытать счастья. После того, что случилось с твоим дозорным, я сомневаюсь, что они оставят нас в покое, и не важно, что ими движет. Если бы я была командиром, то постаралась бы нанести удар первой. Что-нибудь еще?

— Да. Как ты оцениваешь наши шансы?

Девушка задумчиво склонила набок голову:

— Пожалуй, неплохо. Можно попытаться застать их врасплох. Твои люди, может быть, и не знают гор, но война есть война, а к ней они, скажем прямо, подготовлены очень даже неплохо. Если бы тебе пришлось во главе своего отряда играть с горцами в прятки — это другое дело. Но открытая схватка, лицом к лицу… Думаю, может получиться.

— Значит, умеешь давать советы, — пробормотал он себе под нос, — когда захочешь… Скажи-ка мне, госпожа, почему ты все время пытаешься… как-то увильнуть? Сохранить дистанцию?

— Честно? — спросила она.

Он кивнул.

— Причин несколько. Первую я уже называла: меня не касаются твои дела, господин. Иногда мне нужно золото, потому я и решила немного подзаработать. Но, честно говоря, мне почти все равно, чем закончится твое предприятие — поражением или удачей. Мне больше хотелось бы последнего — но скорее из принципа.

Оветен понял эти слова и принял их к сведению.

— А второе и самое главное, — продолжала она, — я не привыкла водить желторотых птенцов по горам. Вы же беспомощны, словно дети. Меня это злит, смешит, а прежде всего — создает между нами непреодолимую пропасть. Хочешь еще что-нибудь услышать, ваше благородие? Если нет, позволь мне отдохнуть. Я хочу чего-нибудь поесть.

Она вовсе не шутила, говоря, что в сражение ввязываться не станет. Оветен пытался ее переубедить, даже слегка пригрозил, но в конце концов сдался, достаточно ей было заявить, что вернет деньги и уйдет. Пришлось оставить ее в обществе двоих солдат примерно в полумиле от лагеря разбойников, сам же с остальными пошел дальше.

Девушка долго прислушивалась к ночным шорохам. Ее слух улавливал звуки битвы, однако ничего, что свидетельствовало бы о том, что армектанцев обнаружили, так и не услышала. Что ж, она понимала: ночное нападение на вражеский лагерь — всегда лотерея. Опытного часового, неподвижно стоящего под какой-нибудь скалой, невероятно трудно обнаружить. Однако на вражеские лагеря нападали все-таки не толпы оборзевших подростков, а воины, которым самим не раз и не два приходилось стоять на посту в таких же условиях и которые прекрасно знали, что может услышать или увидеть часовой, а что нет…

Лучники Оветена составляли лучшую часть его отряда. Насколько она могла понять, почти все в сине-желтой дружине прежде служили в императорском войске, притом не где попало, а на северной границе. Перейдя на личное жалованье, существенно более высокое, они вовсе не отбывали службу на парадах, скорее наоборот. Еще в Бадоре, когда она спрашивала о людях, которых ей предстояло вести, Оветен объяснил, что его отец, военный комендант Рины, нуждался в отборном войске, которое могло бы, по его мнению, быть использовано в любом месте и в любое время. Имения Б.Е.Р.Линеза были разбросаны по всему округу. Однако Всадники Равнин любили порой подпалить пару дворов… Прекрасно зная отношения, царившие в Армекте, она с полуслова поняла, что комендант имперских легионов находился на особом положении. Хоть легионы и обязаны преследовать Всадников, его тем не менее могли сразу же обвинить в превышении власти, потому что получалось, будто он посылает имперские войска для защиты собственного имущества. Наверняка гордый магнат даже думать не хотел о том, чтобы выслушивать подобные упреки…

Как только в предрассветных сумерках проявились контуры скал, издали донесся вопль, за ним еще один, еще… Ей послышалось нечто похожее на боевой клич… а может, вскрики ярости, отчаяния, боли?