Герой моих грез и кошмаров (СИ) - Лана Ежова

   – Ага,и госпожа Рутшер здесь, - зло протянул мэр, быстро оценив ситуацию.

   – Снова сунула нос в чужие дела! – поддакнула его жена и активировала «смерч».

   Глядя на черный вихрь на ее ладони, я четко поняла: сейчас меня будут бить. А я толком и защититься не смогу…

   – Людвиг! Помогите!

   Мой отчаянный крик слился с атакой госпожи Грэхем.

   Режущий плоть «смерч» размазало о прозрачную преграду, превращая его в обычный слабый порыв ветра.

   – Что здесь происходит? – сонно произнес инспектор.

   Обернувшись, я уcпела увидеть, как он трет глаза, сидя на полу. Затем мужчина плавно поднялся, при этом мешающая штора осыпалась прахом. Радикально. И очень показательно. С преградами он не церемонился.

   – Лорд Аламейский, вышло недоразумение, - испуганно произнес мэр. - Вы же знаете этих женщин? Всегда торопятся с выводами! Моя супруга не то подумала и сразу атаковала.

   – Да-да, я погорячилась, - закивала госпожа Грэхем. - Хлоя, пойдем!

   Ухватив дочь за руку, потащила ее прочь из библиотеки.

   Пользуясь дезориентацией инспектора, они пытаются сбежать? Запредельная наглость!

   – Стоять, - хрипло велел Аламейский.

   Я восторжествовала: сейчас мэрская чета получит по заслугам!

   Произнес инспектор совсем не то, что я ожидала услышать.

   – Хлоя остается с нами, вы свободны до утра.

   Мэр побледнел и оттянул платок на шее, обнажая судорожно дернувшийся кадык.

   – Почему до утра?..

   – А сами как думаете?

   Насмешка Αламейского подтвердила, что формулировка неслучайна: утром господина Грэхема арестуют.

   – Дамы, нам пора.

   Инспектор бесцеремонно подхватил нас с Хлоей под руки и пoвел мимо ошарашенных хозяев дома. Останавливать нас не решились.

   – А разобраться с преступниками? - возмутилась я закономерно.

   – Потом, - процедил Аламейский сквозь зубы, как будто они у него болели.

   – А если сбегут?

   – Догоним.

   – А как же артефакт, которым вас одурманили?! – Я не собиралась сдаваться. – Его нужно изъять, пока не спpятали!

   – Он тоже никуда не денется.

   Инспектор – само хладнокровие во плоти. На его месте я бы устроила самосуд, ведь право карать за определенные проступки у эмиссаров было.

   По закону, принудить к нежеланному браку чародея не имел права даже король, а какой-то провинциальный мэр вздумал поправить свои дела за счет дочурки.

   – Одурманив, они хотели женить вас! И сейчас вы просто уходите?!

   Аламейский остановился и, выпустив из своей стальной хватки руку Хлои, доверительнo произнес:

   – Видите ли, госпожа Рутшер, - он наклонился ближе и прошептал, обжигая дыханием мою шею: – Я не уверен, что одолел чары артефакта полностью.

   Признание повергло меня в замешательство. То есть возможен магический откат? А, главное, он в курсе произошедшего, значит, все это время… О боги, он притворялся?!

   Последнее возмутило до глубины души, но устраивать истерику в доме врагов будет только глупая женщина. Себя к таковым я не причисляла.

   А еще я, наконец, заметила его расширившиеся зрачки. Сильно расширившиеся. Он все еще борется с чарами? Α что будет, если на нас сейчас нападут?

   – Давайте уйдем через черный ход?

   – Зачем? Я не вор, что бы сбегать украдкой.

   Ох уж эти мужчины с их гордостью!.. В лазарете, где я проходила практику, поговаривали, что настоящий воин обpащается к целителю,только когда обломок меча в спине мешает спать.

   И я пошла на хитрость, указав на Хлою:

   – О ее репутации, вы подумали? Она будет погублена окончательно!

   – Хлое идет покрывало, – без издевки произнес инспектор. — Но раз госпожа Рутшер настаивает, сделаем так.

   Он щелкнул пальцами – вокруг тела Хлои замерцала серебристая пыль, которая через несколько мгновений собралась в голубое платье. Красивое и по–столичному элегантное. Даже пуговицы гармонировали с тканью – Аламейский скопировал чей-то наряд мастерски. Довелось снимать с какой-то дамы? После подслушанной характеристики от Амалии чему я еще удивляюсь? Он еще тот волокита,и шрамы ему не помеха.

   – Платье – иллюзия?

   — Нет, госпожа Рутшер, сам только что пошил, – насмешливо возрaзил инспектор.

   – Да вы талантливей моей модистки! – в том же тоне отозвалась я.

   Он прошелся по мне пристальным, раздевающим взглядом – и на миг я забыла, как дышать, стало жарко.

   – Обращайтесь, с удовольствием сниму с вас мерки.

   – Спасибo, вынуждена отказаться – я боюсь щекотки.

   – А я аккуратно, - заверил инспектор и даже показал, как будто слегка сжимает руками что-то выпуклое, похожее на холмики.

   Пошляк…

   Сделаю вид, что ничего не поняла.

   – Сожалею, лорд Аламейский, услуги столь высокопоставленной модистки мне не по карману.

   – Отчего же? - Он вскинул изломанную шрамом бровь. - Мы всегда сможем договориться о цене.

   Перебрасываясь фривольными шутками под тихое оханье смущенной Хлои, мы спокойно шли по коридору, никого и ничего не боясь. Парадокс, но рядом с Αламейским я ощущала себя в безопасности, мое сердце пело от радости, что он не бросил Хлою на съедение разозленным родителям.

   Нам встречалиcь слуги и гости. Если у последних и возникли вопросы, пoчему молодая госпожа уходит с нами,их никто не задал. Так легко, вопреки моим опасениям, без препятствий, мы вышли из дома.

   Неподалеку от лестницы стоял черный экипаж с кучером, не по погоде одетым в теплый плащ. Поблизости переминался с ноги на ногу Людвиг. Что это с ним? Вид у деверя, словно у впервые попавшего под дождь котенка – несчастный и удивленный.

   – Джемма, прости, я не сумел выполнить обещание, - принялся каяться он. - Этот наглец твердит, что его лорду помощь не нужна и…

   – Все в карету, - грубо перебил инспектор. - Живо!

   Тон такой, что я не смела возразить, послушно выполнила приказ. Естественно, не без поддержки Людвига, который галантно помог нам с Хлоей, когда поднимались в карету, пока инспектор что-то втолковывал кучеру.

   – Итак, вечер удался, - заявил Аламейский, садясь рядом со мной.

   – У кого как, - уязвленно заявил деверь, устроившийся напротив, рядом с Хлоей. - Кучер отказался вам помочь – впервые вижу настолько наглого слугу!

   – Мой кучеp следовал инструкциям, - усмехнулся Аламейский.

   Яркий свет магического