День "М" - Виктор Суворов

Дезинформация дала обильный результат: во всей предшествующей японской истории не было столь ужасного поражения. Разгром 6-й японской армии на Халхин-Голе имел стратегические последствия. Была остановлена японская агрессия в направлении Советского Союза и Монголии и повернута в другую сторону… В 1941 году, в критические для Советского Союза дни, японские генералы, помня урок Халхин — Гола, не решились напасть.

Халхин-Гол — это первая в XX веке молниеносная война, «блицкриг» в чистом виде. Это первое в истории правильное применение танков крупными массами для ударов в глубину. Это первый пример небывалой концентрации артиллерии на узких участках фронта. Это образец абсолютной внезапности сокрушающих ударов — за первые полтора часа сражения японская артиллерия не произвела ни единого выстрела и ни один японский самолет не поднялся в воздух. Халхин-Гол — начало восхождения Жукова.

После возвращения Жукова из Монголии Сталин доверил ему самый мощный из советских военных округов — Киевский, а в феврале 1941 года назначил начальником Генерального штаба. В этой должности Жуков готовил войну против Германии. На германской границе (только в несоизмеримо большем масштабе) он повторил все то, что применил против японской армии.

Жуков создал две сверхмощные подвижные ударные фланговые группировки во Львовском и Белостокском выступах, кроме того — еще одну группировку для удара по Румынии.

Жуков выдвинул аэродромы к самым границам и сосредоточил на них по сто, иногда и по двести самолетов. К самым границам Жуков выдвинул госпитали, базы снабжения, командные пункты.

Жуков выдвинул к границам сотни тысяч тонн боеприпасов, топлива, запасных частей для танков и самолетов. Жуков почти полностью запретил пользование радиосвязью. Жуков сохранял свой замысел в абсолютном секрете, и мало кто в Красной Армии знал, что же предстоит делать.

При внезапном нападении противника все это имело бы катастрофические последствия. Вся деятельность Жукова в начале 1941 года воспринимается как серия просчетов и роковых ошибок. Но в 1942 году он повторит все эти «ошибки» при подготовке внезапного сокрушительного удара двух фланговых подвижных группировок под Сталинградом. И снова он вынесет аэродромы, командные пункты, базы снабжения и госпитали к переднему краю.

Разгром 6-й японской армии на Халхин-Голе, «ошибки» 1941 года и разгром 6-й германской армии под Сталинградом — это единый стиль Жукова. Так действовал он и дальше, и каждая его операция — это внезапность, концентрация мощи, глубокие стремительные прорывы. Это его почерк.

В начале июня 1941 года он готовил против Германии именно то, что готовил в августе 1939 года на Халхин-Голе. 19 августа 1939 года Сталин дал зеленый свет Гитлеру: нападай на Польшу; и Жукову: наноси удар по 6-й японской армии, В этот день Сталин принял и другие решения.

Однако советские историки доказывали, что в этот день никакие решения не принимались, и вообще заседания Политбюро 19 августа 1939 года вовсе не было. Каждая советская книга о начале войны этот момент особо подчеркивала: не было в тот день заседания Маршал Советского Союза А.М. Василевский несколько раз на выступлениях перед офицерами Министерства обороны и Генерального штаба повторял: запомните, 19 августа 1939 года заседания не было. Начальник Института военной истории генерал-лейтенант П.А. Жилин начинал свои лекции с заявления о том, что 19 августа 1939 года заседания не было. То же самое делали и другие генералы, маршалы, историки, идеологи Если бы сведений о заседании Политбюро не было, то надо было так и говорить: мы об этом ничего не знаем. Если на заседании ничего серьезного не произошло, то следовало сказать: было заседание, но обсуждались невинные вопросы. Но линия была другой: заседания не было! Верьте нам: не было! Мы поверили: не было! Мы подняли архивы: не было заседания!

И чтобы все поверили, была выпущена двенадцатитомная официальная «История Второй мировой войны». И заявлено: «В этот субботний день, 19 августа 1939 года, заседания Политбюро вообще не было». (Т. 2. С. 285). Под этим подписались: Институт военной истории Министерства обороны СССР, Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Институт всеобщей истории АН СССР, Институт истории СССР АН СССР и персонально: Маршалы Советского Союза А.А. Гречко, В.Г. Куликов, С.К. Куркоткин, Адмирал Флота Советского Союза С.Г. Горшков, член Политбюро А.А. Громыко, первый заместитель председателя КГБ генерал армии С.К. Цвигун, генералы армии А.А. Епишев, С. П. Иванов, Е.Е. Мальцев,А.И. Радзиевский, С.М. Штеменко, генерал-полковник А.С. Желтев, ученые мужи с мировыми именами Г.А. Арбатов, Н.Н. Иноземцев, П. Н. Федосеев и еще многие, многие, многие. Том консультировали ( и не возражали) члены ЦК, генералы, профессора, членкоры, академики… В их числе Маршалы Советского Союза И.X. Баграмян, П.Ф. Батицкий, А.М. Василевский, К.С. Москаленко, Главный маршал бронетанковых войск П.А. Ротмистров, Главный маршал авиации П.С. Кутахов, Начальник ГРУ генерал армии П.И. Ивашутин и многие с ними.

Советские лидеры четко делились на две группы: тех, кого к тайне допустили, и тех, кого не допустили. Те, кто рангом поменьше, проявляли безразличие: было заседание в тот день или не было, велика ли разница? А посвященные при упоминании о заседании Политбюро 19 августа 1939 года вдруг превращались в зверей. Если бы у Маршала Советского Союза А.И. Еременко были рога, то быть мне на тех рогах в тот самый момент, когда в разговоре заикнулся о заседании 19 августа. А через несколько лет поразила ярость, с какой Маршал Советского Союза А.А. Гречко с высокой трибуны доказывал, что 19 августа 1939 года заседания Политбюро не было. И думалось: да что это вы, товарищ Маршал Советского Союза, так нервничаете, успокойтесь. А он гремел добрых 20 минут: не было заседания, не было, не было! Мне тогда стало жутко: точно так убийца на суде кричал, что не было его в переулке, не было, не было!

50 лет нам доказывали, что заседания не было. И вот генералполковник Д.А. Волкогонов 16 января 1993 года опубликовал статью в газете «Известия»: было заседание в тот день, и он сам держал в руках протоколы.

У нас есть расхождения с Дмитрием Антоновичем Волкогоновым, но всей душой благодарен ему за поддержку. На мой взгляд, генерал-полковник Волкогонов совершил научный подвиг, сообщив всему миру, что заседание в тот день было.

Правда, генерал Волкогонов говорит, что в протоколах сохранились только второстепенные вопросы. Прочитаем начало этой главы еще раз и зададим себе вопрос: любил ли товарищ Сталин свои преступные замыслы на бумаге фиксировать?

Но слишком круто был повернут руль внешней политики в тот день, но слишком резко изменен курс мировой истории, слишком много кровавых событий почему-то восходят своим началом именно к этому дню. И потому остаюсь в убеждении: в тот день решения были приняты. И если нам не суждено увидеть их на бумаге, то следствия этих решений у нас на ВИДУ.

Одной строкой в газете генерал Волкогонов уличил советских вождей, включая Сталина, членов Политбюро, маршалов, генералов, лидеров именитых институтов в сокрытии правды. Генерал Волкогонов открыл, что все эти Арбатовы и Иноземцевы, Цвигуны и Ивашутины, Рокоссовские и Федосеевы, Мальцевы и Куликовы — лжецы и лжесвидетели. О заседании Политбюро они лгали не вразнобой, а хором, то есть по сговору.

Если действительно 19 августа 1939 года на заседании Политбюро обсуждались лишь второстепенные проблемы, то стоило ли вождям и маршалам, научным светилам и возглавляемым ими институтам столь дружно лгать 50 лет?

Глава 6

О МИНИСТЕРСТВЕ БОЕПРИПАСОВ

Несколько слов, товарищи, об отношении советских писателей к войне… Мы, писатели, надеясь в будущем по количеству и качеству продукции обогнать кое-какие отрасли промышлености, никакие собираемся обгонять одну отрасль — оборонную промышленность. Во-первых, ее все равно не обгонишь, а во-вторых, это такая хорошая и жизненно необходимая отрасль, что ее как-то неудобно обгонять.

В Советском Союзе не было министров и министерств. Коммунистический переворот в 1917 году делался ради того, чтобы навсегда освободиться от государственной власти, в том числе — от министров и министерств. Переворот совершили, министров истребили, министерства разогнали, а потом сообразили, что действия людей — пусть даже совершенно свободных — надо координировать. Вместо министров назначили народных комиссаров, а вместо министерств организовали народные комиссариаты, наркоматы. По существу ничего не изменилось, только бюрократии добавилось.

В 1946 году, когда всем стало ясно, что мировая революция не состоялась, наркомы и наркоматы были переименованы в министров и министерства. Но в 1939 году надежды на мировую революцию были обоснованными и потому использовались революционные термины: комиссары, наркоматы и т.д.