Мирза-Фатали Ахундов - Шейдабек Мамедов

Творчество Ахундова проникнуто верой в силу человеческого разума, в силу науки. Но будучи материалистом-метафизиком, Ахундов не смог понять диалектического характера перехода от ощущения к мысли и того, что критерий истины заключается не в чувственной достоверности, а в общественно-практической деятельности человека. Однако Ахундов впоследствии, видимо, начал понимать слабость своей позиции относительно роли ощущений в процессе познания. В конце 60-х годов он уже склонялся к мысли, что не все можно познать при помощи ощущений, есть вещи, которые мы не в состоянии охватить и понять посредством органов чувств. Характерно в этом отношении замечание Ахундова на полях книги В. А. Ф. Циммермана «Мир до создания человека».

Немецкий ученый-геолог Циммерман, говоря о несовершенстве чувственных ощущений, писал, что некоторые явления, которые происходят вокруг нас, мы не замечаем, потому что не имеем для этого органов или же обладаем слишком грубой чувствительностью. Чувство зрения примечает движение лошади и улитки, но для него неприметно движение молнии, потому что оно очень быстро. Оно не примечает такое движение, которое происходит при возрастании растения, потому что это движение совершается слишком медленно. Мы также не ощущаем вращение Земли вокруг оси и ее движение по орбите. Но эти явления действительно существуют. Ахундов соглашается с мнением Циммермана о недостаточности одних только чувственных восприятий для познания и считает необходимым ознакомить с этим положением своих единомышленников. Он подчеркивает весь этот абзац и пишет на полях: «Это место надо показать Шейх-уль-Исламу» (24, № 689).

Ахундов обращает внимание также на те места в книге, где автор говорит о великой силе человеческого разума, который с каждым годом открывает все новые и новые законы, постоянно углубляясь в тайны природы. Великие законы тяжести и всемирного тяготения должны были десятилетиями ждать Ньютона и Галилея, между тем они существовали и до того времени, и всякий чувствовал их действие, ученые от начала мира старались разгадать их тайну. Поэтому «мы не должны, — говорит Циммерман, — удивляться тому, что не все еще законы природы известны нам, что некогда мы откроем новые, которые разоблачат глубочайшие заблуждения во многих принятых ныне системах». Стремясь конкретизировать это положение, Циммерман указывает, что в настоящее время наука, например, не в состоянии дать точный ответ на вопрос о том, откуда и как произошли живые существа в мире. «Было бы проще, как это часто делают, сказать, что они созданы богом, но такой ответ был бы неудовлетворительным». Подчеркнув это место, М.-Ф. Ахундов делает характерное замечание: «Весь вопрос именно в этом и состоит. Смотри сюда» (там же, № 689).

Таким образом, Ахундов подчеркивает, что человечество способно познать и познает объективный мир при помощи органов чувств и разума. Познание беспредельно, так же как беспредельна сама природа. Но в силу ограниченности своего мировоззрения Ахундов, естественно, не мог со всей глубиной показать, как абсолютная истина раскрывается в ряде относительных истин, как человеческое знание о природе все более углубляется и обогащается в зависимости от условий развития общества.

5. Материалистическое толкование восточного пантеизма

Для правильного понимания философских взглядов Ахундова большое значение имеет выяснение его отношения к восточному пантеизму. Это тем более важно, что в отдельных местах «Писем Кемал-уд-Довле» Ахундов, говоря о пантеистах, выражает свое согласие с ними. На первый взгляд может показаться, что Ахундов разделял точку зрения восточных пантеистов. Но это не так. Восточный пантеизм — крайне сложное и противоречивое явление.

В нем одновременно уживались различные, иногда совершенно противоположные идеи и тенденции. Рядом с идеализмом, религиозно-мистическими и богословскими доктринами, открыто проповедовавшими мусульманскую схоластику, в пантеизме уживались прогрессивные, материалистические и атеистические идеи восточных мыслителей-вольнодумцев.

Видными представителями пантеизма на Ближнем Востоке были Джелаледдин Руми (1207–1263), Абдурахман Джами (1414–1492) и др. Дж. Руми учил, что мир един и это единое есть бог. Природа, окружающие нас предметы составляют частицы этого единого бытия (бога), которые, отделяясь на время от него, вновь возвращаются к нему и соединяются с единым бытием. Говоря о сущности пантеизма, Абдурахман Джами писал: «Душа моя! Ни в материи, ниже в пространстве нет ничего, кроме одной субстанции: эта субстанция проявилась во множестве, бесчисленном разнообразии. Бог есть эта субстанция, а Вселенная — ее проявление. Пантеизм есть только это, а прочие предположения суть заблуждение» (цит. по: 4, 89). Дж. Руми и А. Джами, а также и другие восточные пантеисты, на которых ссылается Ахундов, конечно, не были материалистами, хотя и являлись для своего времени прогрессивными учеными; их пантеизм по существу представлял собой идеализм, ибо он отождествлял бога с природой, растворял природу в боге.

У Ахундова мы находим прямую критику пантеизма Дж. Руми и других восточных писателей.

Ахундов не отождествляет бога с природой. Как атеист, он категорически отрицает существование бога и всех сверхъестественных явлений. Азербайджанский мыслитель признает существование одной материальной субстанции — природы, являющейся первопричиной всего сущего.

И нет никаких оснований, пишет он, называть природу богом. Поэтому и изречение Мансура «Я есмь бог» не следует понимать буквально. Нельзя раздваивать человека. Человек есть часть материальной природы, в которой нет ничего божественного. Бог не есть природа, так же как природа не есть бог, но то, что ошибочно называют богом, в действительности есть природа. Против мистицизма и идеалистического пантеизма направлено также рассмотренное выше учение Ахундова об атомах, лишенных воли и сознания.

Указав на положительные стороны творчества Руми (высокое поэтическое дарование, антирелигиозные и антиклерикальные мотивы и т. д.), Ахундов объясняет в то же время, в чем ошибочность исходных теоретических посылок его мировоззрения. «…Убеждения его сходны, — говорит Ахундов, — с убеждениями индийских философов, то есть он пантеист…» (4, 272). Заслуга Руми в том, что он сумел преодолеть дуализм бога и природы, что он признает Вселенную единым бытием, но он совершает грубую ошибку, говорит Ахундов, когда считает исходное бытие духовным началом, божеством. Иными словами, Ахундов обвиняет Руми в том, что он растворяет природу в боге, пытаясь разрешить проблему единства бытия на идеалистической основе.