«Толстяк» над миром - Виктор Колупаев

Состав воздуха за бортом упорно продолжал оставаться прежним.

Ах, почему он не догадался взять пробы грунта накануне? Умелец сильно затосковал, но тут взгляд его случайно упал на сапоги с отворотами. Пыль! Ну, пусть не пыль. На Планете и пыли-то не было. Но случайные атомы и молекулы, налипшие на сапоги вчера… Да и на мундире! Как удачно, что скакун Тактика выбил его из седла!

Умелец немедленно взялся за анализ. Не прошло и десяти минут, как количество загадок увеличилось. Для проверки Умелец послал стайку пташек с буравчиками на место своего ночного падения. Успокаивая сердцебиение, дождался их возвращения, тщательнейшим образом провел анализ еще раз.

Проба грунта, взятая в том месте, где он упал ночью, совпадала с пробами в других местах, но не имела ничего общего с пылинками, налипшими на его мундир и сапоги. Получалось так, что он вчера упал с седла не на этом плато!

Умелец глубоко задумался, а когда очнулся, увидел, что перед ним лежит листок с временным графиком взятия проб воздуха и грунта.

Но в лабораторию, он был уверен, никто не входил.

19

У Неприметного теперь было много забот. Он даже не особенно интересовался, кто из двух офицеров, Тактик или Советник, успеет первым пустить солнечный луч из арбалета в своего противника. Конечно, Советник был ему ближе. Все-таки тот на протяжении всего полета высказывал под видом своих советов его, Неприметного, мысли. Но это при Стратеге. Тактик был энергичнее, предприимчивее, но и эти прекрасные качества сейчас не имели особого значения, когда он, Неприметный, взялся за дело сам. Стряпух не мог никому ни помочь, ни помешать. Обращать внимания на него не стоило. Только Канонир да Умелец интересовали сейчас Неприметного. И еще двое беглецов. Но с тех спрос особый!

Неприметный осторожно подергал ручку двери лаборатории. Нет, никто не смог бы проникнуть сюда. Канонира он нашел на артиллерийской палубе. Спокойно и отрешенно ходил Канонир между своими бомбардами, где смазывая механизм поворота из большой масленки, где проверяя крепость веревочки запала, поправляя аккуратно сложенные горкой чугунные ядра, вытирая тряпочкой пороховую пыль со стволов и лафетов.

— Будешь производить обстрел Планеты вот по этому графику, — приказал Неприметный.

— Слушаюсь! — отозвался Канонир.

— Секунда в секунду! Понял?

— Понял, Неприметный. Да только зачем все это?

— Не твоего ума дело. Присматривай за своими бомбардами да точно выполняй приказ!

— Слушаюсь, Неприметный!

— Стратег!

— Слушаюсь, Неприметный Стратег!

— Ладно. Если успеешь, научишься называть меня просто Стратегом.

Неприметный пошел к стойлам и клеткам, вполне уверенный, что Канонир сделает все так, как он приказал.

В стойлах били копытами застоявшиеся скакуны. Орлан, едва помещавшийся в клетке, встретил Неприметного возбужденным клекотом. Не каждый мог справиться с этой кибернетической машиной, предназначенной для дальних полетов. Но ведь Неприметный теперь был Стратегом! Он проверил, полностью ли заряжены аккумуляторы орлана, в порядке ли боезапас, и вывел огромную птицу из клетки. Поскольку «Толстяк» накренился на одну сторону, идти по коридорам было трудно, орлан все пытался помочь себе взмахами крыльев. Пандуса, уничтоженного неприятелем, больше не существовало. Неприметный взобрался на спину орлана, удобно устроился в седле, взялся за цепочки управления, слегка сдавил шпорами бока птицы.

Орлан тяжело оттолкнулся от люка, не успев расправить крылья, начал падать, но у самой земли все же выправился, оглушительно хлопнул махательными плоскостями, по крутой пошел вверх, описал над «Толстяком» круг и устремился в направлении только одному наезднику известном.

С такой головокружительной высоты Планета казалась еще наряднее и красивее, чем вблизи. Вершины огромных гор серебрились снегом. Проснувшийся вулкан смотрел в небо раскаленным глазом. Жилы ручейков и рек прорезали лик Планеты, устремляясь в Океан.

— Какая красота! — воскликнул Неприметный. — Но уж я проучу тебя, сравняю горы, засыплю реки и Океан, чтобы сделать тебя идеальным шаром!

Неприметный взглянул на точнейшие наручные песочные часы. Время! Сейчас Канонир должен дать первый залп по Планете.

Столб огня вырвался из вулкана, но не из того, что смотрел раскаленным глазом, а из другого, на том месте, где за мгновение до залпа бомбард и не было никакого вулкана, даже горы для него подходящей не имелось в округе.

— Отплевываешься! Мстишь! — крикнул Неприметный. — Думаешь, это тебе поможет? Черта с два!

Неприметный что-то отметил маленьким грифельным карандашиком на белоснежной манжете и направил орлана вперед, значительно увеличив скорость.

Нешелохнувшаяся гладь встретила его спокойствием. Лишь легкие вздохи нарушали тишину. Это Океан насыщал атмосферу Планеты кислородом. Смешно растопырив крылья и хвост, орлан тяжело пробежался по прибрежному песку и остановился. Неприметный соскочил с него, размял ноги, затекшие от сидения в седле. Поглядывая на песочные часы, пристегнутые к левой руке, медленно пошел к воде. У самой кромки он остановился и начал внимательно всматриваться в свое зеркальное изображение. Затем он сделал несколько шагов вперед, зачерпнул ладошкой воду, поднес ее к лицу. Десятиклеточные живые организмы сновали меж десятиклеточных же водорослей. В одной капле их было миллион. Неприметный радостно улыбнулся.

— Жизнь! Вот она жизнь? А ты, Планета, хотела перехитрить меня!

Вода внезапно отступила от ног Неприметного почти на километр. Неприметный вздрогнул, увидев, что его ладонь суха, но тут же успокоился, сообразив, что все это последствия залпа из бомбард. Реагировала Планета на поцелуи чугунных ядер. Реагировала, да еще как!

Неприметный настиг отступивший Океан и снова зачерпнул в ладонь воды.

Разве что чуть медленнее сновали девятиклеточные живые организмы меж девятиклеточных же растений.

Неприметный стоял со странной улыбкой на губах и смотрел на копошившиеся в его руке комочки. Но вот настало время, Океан снова отступил, на этот раз уже километров на десять, но Неприметный не стал больше преследовать его. Он все узнал. Планета не смогла утаить от него свою тайну. Жизнь существовала на ней. А следовательно, и разум, с которым он жаждал сразиться.

20

Скакун нетерпеливо ржал, словно просил разрешения показать свою прыть. Оружейник опустил поводья, давая ему такую возможность.

Ах, если бы был жив Бунтарь! Уж он бы знал, что сейчас нужно делать! Растерялся Оружейник от всего увиденного…