Птицы Марса - Брайан Олдисс

— Боюсь, не получится… — прошептал он женщине-врачу, которая им занималась. Баррин не ослеп, но не мог сфокусировать зрение. Рядом с ним сидела расплывчатая тень. — …выжить, — наконец выдавил он.

— Вас надо немножко подремонтировать, — ободряюще промолвила врач. — Вы смелый человек. Смотрите-ка, даже с медалью. Межпланетные путешествия ударяют и по организму, и по интеллекту.

— О нет, мадам, только не по интеллекту. — Наступали его личные сумерки. — Космос для того и создан, чтобы по нему летать. — На последнем слове голос Баррина замер: не хватало дыхания. — В ко-о-нце концов… мы все… продукт космоса. — Сказал ли он то, что действительно хотел? Речь превратилась в сплошное мучение. — Продукт компаса, — пробормотал он, решившись на новую попытку. В горле свистело и клокотало.

— Про… — еле выдавил он. И затем: —…клятие, — голосом человека, катящегося по смертному склону.

Взяв больного за руку, врач подарила ему внимательный взгляд.

— Хотите сказать, что мы в какой-то степени мечта космоса? Пусть это противоречит моей профессии — я имею в виду лечение людей, — порой я ловлю себя на мысли, что мы, в сущности, иллюзорны.

Баррин лишь хлопал глазами, словно намекая, что сам является первейшим примером чего-то иллюзорного.

— В конце концов, те религии, которые не требуют поклоняться истуканам, предписывают молиться на иллюзорных богов, неких чудищ, которых не видно и не слышно, которые очень напоминают выдумку, хотя по идее должны управлять всем миром. Взять хотя бы христианского Бога. Может статься, в каком-то смысле и мы для него иллюзорны. Создали его по своему образу и подобию, а вовсе не наоборот, как утверждает Библия.

Баррин смежил веки. Он не настолько здоров, чтобы выслушивать подобные избитости. В ушах гулко бухала кровь.

— Но ведь… — начал было он и задохнулся. Даже не знал, чем закончить предложение, — …ведь…

Влажной салфеткой врач обтерла ему лоб.

— Меня всегда удивлял один пассаж из платоновского «Государства». Насчет теней в пещере? Вы-то наверняка помните.

Окончательно раздражаясь, он прошептал, что и слыхом не слыхивал о Платоне, в надежде, что она заткнется.

Врач явно держала его за очень важную персону, тем более отмеченную королевской медалью. Слетал на Марс и обратно — это ли не причина для уважения? Хотя ей и казалось, что за этим иррациональным (как она считала) поведением стоит иллюзия.

Пока она пересказывала платоновскую аналогию, Баррин погружался в дрему.

Аналогия и впрямь поразительная, причем настолько, что прожила двадцать пять столетий. Итак, группу людей держали в пещере с малых лет. Мало того, они не могли вертеть головой и были вынуждены все время смотреть вперед. («Прямо как мы», — добавила она.) За спиной у них горели яркие огни, а между этими огнями и узниками располагался приподнятый мостик. По нему ходили свободные люди, отбрасывая тени на стену, куда и были вынуждены все время пялиться несчастные. В рассуждениях о жизни они ссылались на эти тени как на реальные — единственно реальные — предметы. Какими только смыслами они их не наделяли…

— Как видите, дорогой мой Баррин, истина может оказаться на поверку всего лишь тенью.

Он ничего не ответил. Врач пощупала его запястье. Пульса не было.

— Вот и я разговариваю с тобой, а от тебя осталась только тень, — с печалью добавила она.

По возвращении с работы врач сидела со своим партнером у фонтана в саду, грустно ковыряясь в легком ужине. В зарослях буддлеи затаились бабочки, а на кусте рододендрона — поползень.

Она промолвила:

— Баррин был первым — и единственным — человеком, сумевшим вернуться с Марса. Как ты думаешь, не следует ли начать сбор пожертвований ему на статую? Это лучше чем медаль, которую почти никто не видел… Ты не считаешь его достижение выдающимся?

— Дорогая, гаспачо едят холодным.

Кончина Баррина заняла массу эфирного времени и пространства. Другим претендентом на всеобщее внимание была внезапная оккупация Гренландии руссомузильскими силами. Впрочем, претендентом несущественным: как ни крути, а особо популярным туристическим курортом Гренландию не назовешь. Лидером вторжения, а ныне президентом страны, был некий полковник Кетель Майбаржи. Он заявил буквально следующее: «Мы взяли Гренландию под контроль во имя духовных ценностей, что, как мы искренне считаем, пойдет местным жителям только на пользу».

Другие государства, по горло увязшие в собственных проблемах, охотно согласились поверить этим словам, — понятия не имея, что оставшихся гренландцев уже можно пересчитать по пальцам.

9

Жизнь в иных пределах?

Визгуны без устали выдавали неприятные известия.

На Ближнем Востоке президент Идуита Ганэ признался — скорее даже похвастался, — что именно по его приказу фанатики осквернили Вестминстерское аббатство: оно якобы превратилось в прибежище для геев. Пришла и более серьезная новость: небольшой университет в тибетской Лхасе по собственному почину вышел из состава СУ, ссылаясь на дефицит средств. Поскольку вуз находился под прямым китайским влиянием, все сочли этот поступок первой птичкой отмщения за нападение на делегата в Западной башне.

Пришло сообщение и о контрмерах. Группа флоридских университетов, входившая в СУ как целостное объединение под названием «Тампа», провозгласила начало юбилейных торжеств по случаю открытия Немезиды, сестринской звезды нашего Солнца. В качестве жеста доброй воли они посулили Лхасе материальную помощь. «Предложение рассматривается».

Крошечными буквами в самом низу новостной «молнии» говорилось о том, что пропали кое-какие личные вещи «отважного» Баррина.

И действительно, Терьер на пару с Серой Волчицей поспешили прибрать к рукам старенький визгун Баррина, оставив без внимания его золотую медаль. Аппаратик хранил в себе нечто вроде напутствия, которое Терьер дал Баррину, пока тот готовился к возвращению на Марс. Фактически это была тайком сделанная запись неофициальной беседы, в которой приняли участие очень немногие, особо доверенные коллеги. Темой обсуждения был сам Баррин, а состоялось оно непосредственно перед совещанием, оказавшимся для Баррина последним.

Сейчас эта запись вновь звучала на закрытом заседании Совета СУ.

Речь Тиббета открывалась вопросом, который он предпочел не выносить в широкие массы.

— Доселе правительства считали нашу с вами организацию достойной осмеяния. Нечто вроде эксцентричной выдумки, обреченной на короткий век. С другой стороны, начали появляться и признаки одобрения, коль скоро марсианская экспедиция создала рабочие места и дала второе дыхание слабеющей экономике. Должен предупредить вас, что мнение Вашингтона поменялось после избрания нового президента. Их аналитики, военные и прочие советники уже обсуждают, как бы взять СУ под госконтроль. Нет, каковы субчики, а? И я уж не говорю про Пентагон… Мы принимаем все меры, чтобы лишить их иллюзий, и готовы пойти на самые радикальные шаги, разве что не резать глотку президенту… Сохраняйте бдительность и не забывайте, что СУ отнюдь не единое целое, а скорее сообщество мудрых, иногда амбициозных, а порой и откровенно осатаневших руководителей учебно-научных учреждений. У нас тут с вами не церковь, неделимая и дружная, хотя мы, конечно же, высоко ценим наш союз. Ректоры кое-каких вузов подали заявления о выходе из него под предлогом обнищания. Они заявляют, что за свои деньги не получили никаких новых знаний. Выискались и такие, кто угрожает срезать ассигнования или перечислять средства гораздо реже.