Поющая для Луны (СИ) - Сдобберг Дина

 Поэтому, все эти дни, я вынужден был наблюдать за Лангран. Нет, отрицать глупо, моему барсу явно пошло на пользу лечение. Я сам чувствовал, как напитывается силой зверь, матереет, становится увереннее. И опаснее.

Но не рядом с ней. Рядом с ней, он словно забывал про клыки и когти, забывал, что он хищник и становился бархатной игрушкой. Заметив, что наг демонстрирует всем, что наследница принадлежит ему, обвивая кончиком хвоста ее ногу, барс теперь повторял этот жест. Садился рядом и обвивал вторую ногу. Но кошачий хвост не мог обхватить так плотно, как змеиный, и поэтому мой зверь все время поправлял кончик хвоста и придерживал его лапой, чтобы петля вокруг лодыжки Лангран не распадалась.

 И каждый день, после того как она вливала в него помимо зелий очередную порцию силы, благодарно вылизывал руки. Всё внутри меня бунтовало против такого унижения! Я, пусть и зверем, лизал ей руки! Мерзко до тошноты!

 Интересно, у неё резерв безграничный что ли? После перемещения, да ещё и лечения, что меня, что нага, у неё сил вообще быть не должно, но порция для барса находилась каждый вечер.

 А Зверь начинал красоваться перед ней, играть шкурой, демонстрируя появившийся плотный, густой подшёрсток. Хвалился силой. Умудрился даже на охоту сходить. Я готов был провалиться, осознавая, что это мой зверь с такой гордостью тащит через весь лагерь свою добычу для Лангран, как заботливый самец для своей самки. Полдня слежки и пара часов погони, и молодая косуля стала охотничьим трофеем.

- Ты смотри, какой не жадный! - Смеялась Лангран, гладя подставившегося под ласку барса.

- Ну, это он не щедрость демонстрирует, это он скорее тебе намекает, что самец из меня так себе. Потому что, вместо того, чтобы кормить тебя, сам ем то, что ты приготовишь. - Утянул девку к себе на хвост наг.

Мне оставалось только наблюдать. И видел я многое. Что-то вызывало недоумение, а что-то раскрывало настоящее лицо Лангран, которое время от времени прорывалось сквозь всю показуху, что она устроила.

Нага начали мучить кошмары. Зверь, обладавший тонким слухом, просыпался и, не смотря на темноту, видел, как мечется змей по кровати. Просыпалась и она. Что-то шептала нагу, прижимала его голову к груди и укачивала, не давая проснуться. Но ни разу она не сказала ему об этом, хотя наг много чего говорил во сне, не оставлявшего сомнений о том, что пришлось пережить змею в рабстве. А утром "милая и заботливая" провожала мужа на тренировку с гвардейцами, с улыбкой и шутливыми просьбами пожалеть её старенького дядюшку. Но стоило только нагу скрыться, как у деточки сжимались кулаки, а появляющемуся оскалу позавидовал бы любой оборотень! А какие обещания давала эта красотка! Даже меня, проведшего пятнадцать лет в рабстве и, казалось бы, научившегося отстраняться от своей и чужой боли, пробирала дрожь.

Наг, словно вообще ослеп, и не видел очевидного. Смущенная девочка, чьи поцелуи он урывал украдкой, прячущая лицо каждый раз на его груди, исчезала в неизвестном направлении, стоило только ей взяться за свои мази, отвары и железяки. Как, ну, как, мне просто интересно, в его голове ни разу не вызвало вопросов такое преображение?

Магичка, с огненным даром, с которой здесь, на отборе, начала общаться Лангран, тоже выбрала себе мужей из рабов. И один был очень плох. Буквально перед обнаружением арен, его вернули от одной любительницы развлечься. Рабов ей сдавали в аренду по тройному тарифу, потому что выживал только каждый третий. У парня начался жар. И его жена прибежала к Лангран. Я впервые в жизни видел, чтобы женщина одевалась за минуту.

 Естественно, барс и наг пошли за ней. И не знаю, почему на это никто не обращает внимания, неужели не видят, ослепли все и разом? Холодный, расчётливый взгляд, фиксирующий ей одной видимые признаки. Четкие, выверенные движения, уверенная рука. Никаких сомнений в действиях. Когда она достала мягкий кожаный свёрток, и раскатала на столе, я чуть сам в истерике не забился.

На длинном полотнище, прошитом множеством фиксирующих петелек, располагался целый ряд всевозможных лезвий. Я такого даже у той дроу, пять лет назад не видел, а она была фанатом пыток.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 Лангран назвала в разговоре с рыжей эти лезвия "скальпелями". И то, как она ими действовала... Этого зелёного идиота действительно не смутило, с какой уверенностью эта "милая девочка" всаживала в живого мужчину лезвие, вскрывая кожу и мышцы? Как спокойно реагировала на кровь, как без всякой неуверенности что-то делала там внутри? С какой безмятежной и довольной улыбкой мыла руки после, заставляя рыжую записать какие отвары и когда давать, и прочие указания?

Ей восемнадцать всего! Много ли молоденьких девушек смогли бы вот так? А этот змей себя, кажется, птичкой вообразил, воркует чуть ли не с восхищением.

- Устала? - Наг буквально обвил собой девку.

Конечно, она устала! Особенно, если учесть, что даже в темноте заметно, как довольно сверкают глазищи. Ещё бы! И душу отвела, и прикрыла всё помощью и лечением. Вот только есть один момент, а сколько времени пройдет, прежде, чем она перестанет искать причины и повод? У нага нигде не мелькнула мысль, как скоро он окажется привязанным на крестовине и на собственной шкуре испытает остроту лезвий в том самом свёртке?

 Ну, какая идиллия! Змей ползет, неся ее на руках, а она положила голову ему на плечо. Прям истинная пара! Куда деваться. Только что же тогда она меня в мужья потащила? Почему сразу в своего змея не вцепилась?

 Вопрос "почему я" не давал мне покоя. Лангран действительно не знала обо мне. И что за зверь у меня, поняла только, когда я обернулся. Так чего она в меня вцепилась, позабыв даже о своем наге? Или она его потом нашла? Одни вопросы, и получить ответы на них у меня не получалось.

 Зато получалось наблюдать за тем, как проявляется ещё одна грань истинной Лангран. Въедливая, умеющая сосредоточится на одной цели, отбрасывая все на второй план. Она часами рассылала вестников пытаясь найти ниточку к моему прошлому. С княжеским семейством перекидывались вестниками чуть ли не постоянно. Те заверяли, что у них точно никто не пропадал, проверили и перепроверили всех отсутствующих дома. Тогда Лангран предположила, что я, скорее всего бастард, на что тут же получила ответ, что уже несколько сотен выборов все котята рождаются в семьях. Зато вспомнили о моих родичах.

Правящий князь поделился тем, что найденный барс, может быть из той ветви, но связи потеряны, точнее их не было, и установить их не получилось ни у кого. Однако обещал сделать всё, чтобы хотя бы уточнить расположение моей семьи для отправки вестника. И ни разу, никто, не отказался решать проблемы или отвечать на вопросы этой пигалицы. Все воспринимали, как норму её требования. Хотя правила сейчас её мать, а она лишь когда-нибудь должна была занять престол. Но опять никто ничего не заметил.

Да и при появлении нага, она менялась до неузнаваемости. Спрашивала, как прошла тренировка или обход лагеря с патрулём караульных, больше никуда наг от нее не отлучался. А тот с энтузиазмом рассказывал. Дааа, сильно видать ему голову повредили на аренах, если ему элементарно не хватает ума понять, каким идиотом он выглядит.

Она наследница богатого, сильного государства! Просто жить в землях Лангран, это мечта для большинства. Потому что это безопасность и защита, потому что плевать некромантам на то, в каком государстве случилась беда с их подданным, потому что любой простой житель может прийти со своей бедой к Грозовому замку. И от него не отмахнутся, его выслушают и проверят, что там происходит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ещё до моего рождения была известна история, как один старик пришел жаловаться, что пропадает скот. Одна-две овцы в неделю с горных пастбищ. Ну, какой правитель стал бы проверять, что там за беда у овец? Может, сорвались, где в ущелье или хищники. А эти полезли. Нашли в результате лежку бандитов, которые наивно решили, что спрятаться от Лангранов на виду у самих Лангранов это отличная и забавная идея. Так вот нет, у самой язвительной и ехидной семейки нашего мира весь юмор заканчивается сразу, как только дело касается того, что принадлежит им. А внимание некромантов к мелочам давно уже вошло в легенды.