Омут его глаз - Лана Ежова

бог путей, бог жизненных перекрестков и выбора. Когда люди поверили, что хозяева своей судьбы, они перестали ходить в храмы за советом. Вубрад поддержал нечисть, выступившую против магов, и исчез после войны. Говорили, что бог пути ушел в иные миры. А он затаился в лесу, выдавая себя за лешего.

Я зажмурилась. Все-таки древний, уставший бог… не могу поверить.

Коснувшись моих губ легким поцелуем, пестроволосый бог тихо спросил:

– Ты меня боишься? – В его голосе мне почудилась печаль.

Или не почудилась?.. Стало стыдно и я призналась:

– Нет… неожиданно просто.

И одно я знала точно: страха нет, есть страсть и желание узнать лучше. Идеальный в якобы снах представитель высшей нечисти меня очаровал. Я тонула в омутах его глаз всякий раз, как встречались взглядом.

– Я не буду требовать ответы сейчас, не буду давить, – медленно проговорил Дубрав. – Я подожду, пока ты решишь свои проблемы, завершив дипломное задание.

С радостью я ухватилась за возможность перевести разговор на другую тему.

– Я не знаю, как попасть в замок, ведьмы могут караулить, чтобы я не добралась до Сарэкса. Но, главное, я не уверена, стоит ли освобождать его от проклятия.

– Определись, нужно ли ему помогать, остальное решается легко.

Я вспомнила все, что знала о проклятом роде, о его последнем наследнике. Похоже, обаяние герцога – фамильный дар, и он пользуется им, не думая о чувствах окружающих. Но и отвечать за страшное преступление предка он не должен.

В последнее время меня часто называют ведьмой. Это знак свыше, пора поступить так, как велит ведьминское чутье.

– Я сниму проклятие, – озвучила принятое решение. – Но немного не так, как ожидают.

Дубрав усмехнулся:

– Не рассказывай – я хочу это увидеть.

– Я определилась, приступай к решению моих проблем.

Древний бог рассмеялся.

– Для начала оденем тебя, ведь не можешь же ты вернуться в простыне?

В его голосе мне послышались ревнивые нотки. Собственник, как и все мужчины.

– Встань в центре комнаты, – велел Дубрав.

Я подчинилась.

– Сбрось простыню, она тебе не нужна.

Ткань сползла по моему телу.

Несколько мгновений бог рассматривал меня темным, жадным взглядом. Когда я уже решила, что на этом помощь завершится и переносится на более позднее время, он взмахнул рукой – льющийся из окна свет звезд обрел плотность и обернулся вокруг меня темно-синей шелковой мерцающей тканью. Лаская вместо мужских рук, она превратилась в платье, которое серебристо переливалось при каждом движении. Наряд для бала. Не стыдно и королеве надеть!

– С-спасибо, – от восторга я стала косноязычной.

Бог путей довольно щурился.

– Видишь, какой я выгодный – могу не только рвать наряды, но и создавать их.

Проведя ладонью по гладкой ткани, я призналась:

– Это самое чудесное платье, которое я когда-либо видела. Осталось теперь придумать, как попасть замок.

– Такое ощущение, что у тебя в ухажерах не бог путей, а бог торговли, – хмыкнул Дубрав и задумался: – Впрочем, он бы тоже справился с задачей… как-нибудь за деньги. Я открою тебе дорогу в замок. Снимешь проклятье, подумаешь о том, хочешь ли провести рядом со мной жизнь, стать моей спутницей. Если ответ твой «да», воспользуешься амулетом переноса.

Он вручил мне простенький на вид артефакт – небольшую булавку, которую следовало бросить на пол и представить, где хочешь оказаться.

– Помни, Светозара, я не стану тебе навязываться, если решишь, что не желаешь быть со мной.

Сейчас я думала о том, как буду создавать зелье, просто кивнула и вскоре шагнула в золотистое сияние портала.

Вышла в собственной комнате, точнее в гостевых покоях замка Сарэкс. К превеликой моей радости, здесь оказались мои покупки, сделанные в городе, в том числе и аэри-трава, которой не хватало для приготовления зелья.

Первым делом я переоделась – жаль портить великолепное платье в пыльной лаборатории.

Замок словно вымер. Мне пришлось побродить по нему, пока не наткнулась на управляющего. Он растерялся, увидев меня, и ответил прямо, когда я спросила, где заперли герцогиню.

Стерев воспоминания о своих расспросах и появлении в замке, я отправилась туда, куда мне указали. Открыла дверь ключом, забранным у управляющего.

Анна не обрадовалась моему появлению, встретила равнодушно, даже не встала с пышной кровати, на которой сидела, поджав под себя ноги и читая любовный роман.

Герцог соврал – не собирался он запирать супругу в холодной башне, закрыл в удобной, роскошной спальне. Значит, не безнадежен.

– У нас мало времени, – предупредила я блондинку. – Говори правду, ложь я чувствую.

– Не сомневаюсь, – буркнула она. – Ты же ведьма, хоть и не признаешь это.

Я не стала спорить, спросила грубо:

– Ты любишь мужа?

– Люблю, ненавижу… Какая теперь разница? Он знает, что я предала его, не позволила продолжить род, мешала снять проклятие.

– Почему, кстати? Тебя шантажировали?

Блондинка покачала головой.

– Нет, мне заплатили, чтобы я вышла замуж за герцога и, наконец, прервала его род.

– Ведьмы?

– Они самые, – вздохнула Анна. – Ведьма, которая прокляла, принадлежала к столичному ковену, который мстит за своих до последнего.

– В этот раз они все же перестарались – столько лет прошло. Итак, все же ответь: ты любишь мужа?

Губы девушки задрожали.

Через несколько минут я покинула ее спальню, отдав свой амулет переноса. Ей нужнее, меня ждала лаборатория.

Я не зря старательно отрабатывала все этапы создания зелья – когда пришлось делать его быстро, я не заглядывала в записи, мои руки словно жили отдельной жизнью.

Через час я несла хрустальный флакон с радужно переливающимся содержимым, несла осторожно, ужасно боясь его разбить.

Дверь в покои герцога была приоткрыта, и разговор, точнее крики, слышались издалека.

– Ты дашь мне людей, чтобы прочесать Изумрудный лес! – голос магистра Шемсона никогда не казался настолько злым, как сейчас. – Они не успели далеко уйти!

– Людей не дам и тебе не советую туда соваться, – спокойно ответил герцог.

– Трусишь? Боишься потерять своих тупых головорезов? – прошипел наставник.

– Боюсь. Неразумно соваться в логово озлобленного лешего. Он из древних, безумно силен и зол.

– Неразумно было потерять мою девочку! Ты обещал беречь ее, как самую великую драгоценность мира.

– Светозара – изначально моя девочка! – возразил герцог, выходя из себя. – Ты воровал ее у ведьм для меня, чтобы сняла проклятие, а сам влюбился. Это глупо, кузен!

Не знаю, как я выдала себя – слишком сильным оказалось потрясение, чтобы сдержать стон.

Когда герцог и наставник выскочили в коридор, я не убегала, ждала. В левой руке держала зелье, в правой – крышку от флакона.

Наставник правильно оценил ситуацию.

– Светозара, не надо! – попросил он и заторопился перечислить свои доводы: – Альберт не виноват, накажи лучше меня. Ведь это я выкрал тебя из ковена и стер память. Я подбросил тебя тем крестьянам, но я же и сделал из тебя талантливого зельевара. Ты лучшая выпускница университета за последние пятьдесят лет. А кем бы ты была в своем ковене? Рядовой ведьмой?

Он говорил поспешно, горячо и вроде бы правильные вещи, но… я его ненавидела за то, что выбрал, кем мне быть.

– Рецепт зелья, несомненно, подбросили в книгу мне вы? Он был у вас давно, просто нужна была именно ведьма, чтобы приготовить. И только из столичного ковена!

– Все так, Светозара, – смиренно признался наставник, алчно рассматривая меня. – В тебе что-то изменилось… Как ты сбежала от ведьм?

Я проигнорировала вопрос – перевела взгляд на хмурого герцога, который понимал, что спасение близко, но одно неосторожное слово – и надежда исчезнет, возможно, навсегда.

– Ваша светлость, вы любите свою жену?

Он не стал колебаться, думать, хитрить. Ответил, прямо глядя в глаза:

– Люблю, хоть и хочется придушить гадину.

М-да, очень романтичное признание, ничего не скажешь. Зато честное.

– Мне нужна капля вашей крови.

Лицо герцога посветлело. Он вытащил из сапога метательный нож и порезал палец, не задавая вопросов.

Я подставила флакон – и алая капля изменила цвет его содержимого на черный.

– Смена цвета? В рецепте об этом ничего не сказано, – забеспокоился магистр.

Промолчав, я достала из кармана волос Дубрава и бросила в зелье. Чернота ушла, вернулись