Восхитительные женщины. Неподвластные времени - Серафима Чеботарь

В те два дня Жозефина многое поняла. Она по достоинству оценила своего мужа; она ясно увидела, что будет, если он все-таки с нею разведется; она поняла, что без него она больше не сможет жить… Можно счесть это страхом перед одинокой старостью или боязнью потерять положение в обществе (все-таки быть женой самого прославленного и удачливого генерала Франции было весьма выгодно!), внезапно проснувшейся любовью или трезвым расчетом, но с тех пор Жозефина стала для своего мужа верной, надежной и заботливой спутницей жизни, талисманом, помощницей и вдохновительницей.

Правда, ее верность никогда не была полной: без флирта и новых романов она не представляла себе жизни. Не оставался в долгу и Наполеон: его победы на любовном фронте были столь же громкими и гораздо более частыми, чем победы на войне. Он покорял и подруг своей жены, и жен своих друзей с той же легкостью, с которой брал города. Жозефина не просто знала обо всех его увлечениях – он сам рассказывал ей о них, прося иногда совета, иногда сочувствия, и она никогда не отказывала ему ни в том, ни в другом. То чувство, что их связывало, было выше измен, выше банальной ревности. Недаром когда-то он писал ей: «Мое сердце никогда не испытывало ничего незначительного. Оно было защищено от любви. Ты внушила ему страсть без границ, опьянение, которое его разрушает. Мечта о тебе была в моей душе еще до твоего появления в природе. Твой каприз был для меня священным законом. Иметь возможность видеть тебя было для меня верховным счастьем. Ты красива, грациозна. Твоя душа, нежная и возвышенная, отражается в твоем облике. Я обожал в тебе все. Более наивную, более юную я любил бы тебя меньше. Все мне нравилось в тебе, вплоть до воспоминаний о твоих ошибках и сцены, произошедшей за 15 дней до нашей свадьбы. Добродетелью для меня было то, что ты делала, честью – то, что тебе нравилось. Слава была привлекательна для моего сердца только потому, что она была тебе приятна и льстила твоему самолюбию»… Жозефина согрела душу Наполеона, расшевелила его сердце, сделала его тем, кем он стал. Она была готова часами выслушивать его планы, очаровывать нужных ему людей, читать ему вслух, помогать ему во всем. Как писал Филипп де Сегюр, «Ее рассудительность, ее изящество, манеры, самообладание, ее остроумие сослужили ему хорошую службу. Она оправдала возродившуюся веру Бонапарта в нее». Сам Наполеон признавал, что переворот 18 брюмера не состоялся бы без Жозефины.

Став женой Первого консула, Жозефина должна была подчиниться строгому этикету, введенному Наполеоном для своего двора: безукоризненное поведение, благородная сдержанность, скромность (в противовес разгулу последних лет Республики) отныне стали визитной карточкой высших слоев французского общества. Пока ее супруг командовал армией чиновников и работал над проектом Конституции, Жозефина занималась благотворительностью, чем привлекла к Наполеону немало сторонников. «Пока я выигрываю сражения, Жозефина завоёвывает сердца», – с благодарностью и восхищением говорил Бонапарт. Отбросив броскую роскошь, которая только озлобляла народ, Жозефина стала законодательницей новой моды. Если раньше царицы салонов появлялись в блеске драгоценностей и полупрозрачных платьях на почти обнаженное тело, теперь Жозефина ходила в простых белых нарядах с минимумом украшений. Правда, украшения были весьма дорогими, а таких платьев у нее было столько, что она потеряла им счет, и сумма долга портным была такова, что она боялась признаться даже в половине. Пока Наполеон был в Египте, она всего за один летний месяц, проведенный в Мальмезоне – загородном имении под Парижем, – заказала тридцать восемь шляпок!

Чтобы как-то расправится с долгами, Жозефина стала вести дела с поставщиками армии и контрактами на строительство – комиссионные и подарки «жене консула» приносили ей неплохой доход. Как только Наполеон узнал об этом, он в гневе чуть не убил супругу, впредь запретив ей даже думать о таких вещах. Но долги продолжали появляться… Говорят, Жозефина получала жалованье как шпионка минимум трех государств, нередко забывая о донесениях, но никогда – о гонорарах, но и этого не хватало. В конце концов Наполеон махнул на расточительность жены рукой: он был в состоянии оплачивать ее счета, а ее безудержная страсть к покупкам стала в его глазах лишь очередной милой странностью ее характера.

Единственное, что по-настоящему омрачало их брак, было отсутствие у них детей. Между тем Жозефина прекрасно понимала, что Наполеону, который строит новую Францию для себя и своих потомков, просто необходим законный сын. Поначалу Наполеон не заговаривал об этом, поскольку сам был не уверен, кто из них двоих не способен иметь детей. Но страх развода терзал Жозефину неотступно.

Провозгласив себя в 1804 году императором Франции, Наполеон торжественно короновался в соборе Нотр-Дам. Второго декабря специально прибывший для проведения церемонии папа Пий VII готовился возложить на голову императора корону, но Наполеон вырвал ее из рук папы и сам надел на себя. Затем так же была коронована и Жозефина. Публика приветствовала императора и императрицу с невероятным восторгом. И мало кто знал, что еще накануне папа отказывался проводить коронацию: ему донесли, что Наполеон и Жозефина не состоят в церковном браке, следовательно – по меркам католической церкви – живут во грехе. Говорят, к такой информированности его святейшества причастна сама Жозефина. Чтобы церемония все же состоялась, Наполеону пришлось ночью срочно обвенчаться с Жозефиной. На время она успокоилась.

Жак-Луи Давид. Коронация Наполеона (фрагмент), 1805–1808 гг.

Франсуа Жерар. Портрет императрицы Жозефины в коронационном платье, 1808 г.

Семье, которая была категорически против коронования Жозефины (помимо личной неприязни к его супруге, братьев беспокоил еще один момент: если Жозефина будет коронована, дети ее дочери Ортанс, вышедшей замуж за младшего брата Наполеона Луи Бонапарта, как внуки императрицы окажутся выше по положению прочих его племянников), Наполеон ответил: «Я знаю ее – если бы я оказался не на троне, а в тюрьме, она разделила бы и мои несчастья. Так что она должна разделить со мной величие, это только справедливо». Говорят, Наполеону так понравилась коронованная Жозефина, что в тот вечер она по его желанию даже ужинала в короне – весьма, кстати, тяжелой. В этом видят полный скрытого смысла символ – быть супругой императора было весьма непросто… Но Жозефина справлялась с новой ролью с подлинным блеском, став истинной императрицей, матерью нации и образцом для подражания для всех своих подданных. Было известно, что она принимает ванну каждое утро – и во всех домах стали устраивать ванные комнаты, а блистающие чистотой дамы перестали маскировать запах грязного тела ведрами одеколона. Ее прически повторяются на тысячах головок – гладкие волосы, разделенные на пробор, с падающими на лоб и плечи локонами, или «конский хвост», напоминающий драгунский султан, кокетливо выглядывающий из-под шляпки. Жозефина любила цветы. «Цветы лучше всяких нарядов украшают зрелую женщину», – говорила она, и все парижанки вне зависимости от возраста стали украшать себя цветами вместо бриллиантов. В честь императрицы даже были названы два вида растений – лапажерия (по девичьей фамилии Жозефины Ла Пажери) и жозефиния. Француженки охотно подражали и ее мягкой манере говорить, ее макияжу, ее головным уборам…