Маска бога - Пэт Ходжилл

Вопреки себе Бренвир улыбнулась:

— Неужели лорд Ардет пытался управлять Верховным Лордом?

— Конечно. И, тем не менее, иногда, особенно поздно ночью, я сомневаюсь. Импульс, почти принуждение, желание контролировать этих двух молодых людей… Может быть, мы находим их опасными, потому что они напоминают нам, каким был Кенцират когда-то и, возможно, каким он еще может стать, если мы когда-нибудь добьемся исполнения того, ради чего нас создали?

— Одержим победу над Темным Порогом? Ты действительно думаешь, что мы когда-нибудь сможем?

— Лишь предки знают, — ответила Адирайна и замолчала.

До Падения предки думали, что знают. Конечно, Тени будут побеждены, сразу же, как только три ипостаси божества кенциров проявят себя в трех шанирах, имя которым вместе — Тир-Ридан. Раньше матроны пытались ускорить этот день, сочетая друг с другом способных шаниров. Следовало ли им делать это, особенно когда дело касалось связей кровных родственников, все еще является предметом горячего обсуждения. Один из таких браков произвел на свет страшных близнецов, Геридон и Джеймсиль, Плетущую Мечты, которых, в свою очередь, тоже поженили, но потомства они не произвели, то есть результата не последовало — за исключением, быть может, самого Падения. И, тем не менее, некоторые матроны верили, что в целом идеи их предшественниц были верны.

Адирайна вздрогнула и поморщилась, вспомнив колкие слова Каридии — «крутить кровью, создавать монстров…». Да, правда, она подсказала, какой должна быть связь, в итоге которой появилась Бренвир, но говорить такое!..

— Больше всего я верю вот во что, — сказала она, — хотя наш бог и покинул нас, однажды настанет тот день, когда придет Тир-Ридан, и тогда мы все будем обязаны пройти последнюю проверку.

Ветер поменял направление, и с ним прилетели отдаленные бешеные крики и звук бьющегося стекла.

— Должно быть, кто-то снова допек Калистину, — кисло заметила Бренвир.

— Полагаю, ты права, хотя я никогда прежде не слышала, чтобы она разбила хоть одно из своих драгоценных зеркал. Поразительно, какие звуки несет эта ночь. Чуть раньше я вроде бы слышала Норф. «Убийца детей, — кричала она, если не ошибаюсь. — Убийца детей!» Звучит как приветствие кому-то нежданно воскресшему в памяти.

Бренвир подошла и встала рядом.

— У Тишшу странные шутки. А мне показалось, что меня зовет Эрулан, вновь и вновь повторяет мое имя, как в ту ночь, когда она умерла. Если уж речь зашла о воспоминаниях, знаешь, где я встретила Норф сегодня днем? На галерее, как раз там, где упала Эрулан. Она была там, лежала на полу, на руках у нее был кот, и юбка разорвана — юбка Эрулан…

Адирайна поймала руку молодой подруги и сжала ее.

— Ты не должна быть недоброжелательна к этой девочке, — настойчиво сказала она. — Ты же знаешь, насколько это может быть опасным! Ах, дорогая, дорогая, помни о дисциплине. Ты же сама твердила: забудь то, чему не можешь помочь. Мы обе должны поступить так. Все это было так давно.

— Этой ночью минует тридцать четыре года. — О том, что улыбка ее стала горькой, можно было судить по голосу, ставшему едва слышным, как скрежет сломанных костей под покровом плоти. — Ох, названая бабушка, только не говори мне, что ты забыла. Сегодня годовщина смерти Эрулан.

Глава 6

В ту секунду, когда свечи мигнули, Джейм стремительно юркнула через окно в ночь с проворством, удивительным при том, что ее ноги были практически связаны узкой юбкой. Жур бросился следом. Снаружи они приостановились, вслушиваясь в гам за спиной.

— Гм, очень уж легко возбудима эта леди, — сказала Джейм барсу, — и не слишком привлекательна. Слышал, как она хотела тебя использовать? Духи. Ха!

Слова прервали яростные крики.

— Ты заплатишь за это! — вопила Калистина. — Клянусь, заплатишь, вонючая Норф!

— Трое! — выдохнула Джейм, когда в комнате, из которой она только что выбралась, начали одно за другим с грохотом и звоном биться стекла. — Все ее зеркала? Почему? Давай-ка на время уберемся в сторонку с ее дороги, а, котик?

Они как тени прошли по внутренним сообщающимся дворам, разделяющим на участки жилые залы, — темная скользящая фигурка и котенок — королевский золотой барс, хотя теперь его зимняя шерстка поблескивала серебром. На глубоком темно-синем небе, купол которого возвышался над далекими горами на западе, зажигались звезды. Рядом ухал ветер, бесшабашно играя юбками Джейм, закручивая их так, что она была вынуждена придерживать платье обеими руками. Ночь сулила стать неистовой, шумной и беспокойной. Как правило, Тишшу наведывался в Заречье, когда жрецы переставали обращать должное внимание на погоду. Его имя на наречье некрин означало «Старик» — странный титул, учитывая шаловливый характер ветерка. Когда он не гонялся за собственным хвостом, или не колотил по крыше оторванными дощечками, или не нырял, поднимая тучи сажи, в дымоход, он, говорят, уносил нежеланных детей и выворачивал тени наизнанку.

А вот и Передний Двор, и старый замок Норфов. В действительности нижний уровень башни существовал задолго до того, как этой землей завладел Кенцират и, более того, даже Хатир. Вдоль Серебряной реки тянулись развалины древних горных фортов мерикитов, и многие из них, вот как здесь, стали фундаментом, на котором впоследствии выросли новые здания.

Внутри все было черно как смоль, а воздух тяжел от запахов холодного камня и старой одежды. Джейм прикрыла дверь, нащупала на полке коробку со свечками и зажгла одну — очень осторожно, памятуя о том, как ей не везет с огнем после того, как прошлой осенью она воспользовалась рунами, нечаянно разведя огонь в снежном буране. В мигающем слабом свете обнаружился большой зал с низким потолком. Из теней со стен смотрели лица — мертвые флаги, ряд за рядом, сотканные из нитей тех одежд, в которых умерли эти люди. Ее предки, те, кто после Падения убежал в новый мир, и те, кто не последовал в ссылку вслед за Гансом. У всех портретов были ярко выраженные черты Норфов: серебристо-серые глаза под изогнутыми дугами бровей; высокие, острые скулы; упрямые подбородки — иногда сюда добавлялись и резкие линии высокомерия и жестокости, — привилегией кендаров было ткать лики мертвых такими, какими они их видели, да-да, даже этот дикий, пристальный взгляд или те пальцы, на которых ногти обглоданы до кости.

И все-таки кем были все эти люди? Джейм знала некоторые имена, пришедшие из древних песен, но понятия не имела, какое кому принадлежит. Ее племя уходит, затерявшись во времени. И когда их имена, в конце концов, будут забыты всеми, рассыплются ли и лица, как стерлись уже вон те, самые старые?