У Финского залива - Вадим Гарднер

«Твои неохватные дали…»

Твои неохватные далиРоссия, закрыты для нас.Мы маемся тут на чужбине,И катятся слёзы из глаз.

Поймёт ли когда иноземецСтрадания русских сердец,Что наша печаль безысходна,Что носим терновый венец.

Что Русь за мир сораспяласьТому, кто за нас был распят.Что больше, чем им, нам понятныГолгофская мгла и Пилат.

10-23 марта 1937 г. Vammelsuu

Облака («Не зыбких вод движение в заливе…»)

Не зыбких вод движение в заливе,Не ветра жалобы пленяют в этот миг.Меня притягивают облаков плывущихОкраска, очертания сейчас.Смотрю наверх. Там облака иные,Вот хоть те белые на севере, над лесом,На полосы у диких зебр похожи.Л вот подальше в небе еле-елеПередвигаются белеющие пятна.Тут — вата, там, ну что ж поделать? Право,Напоминают простоквашу мнеТе облака. А вот шесть, семь, — нет, восемьТо ль осетров, то ль стерлядей плыветПо синеве… Да, таковы причудыНебесной живописи. Проза жизни,Ее поэзия, — все вычерчено тут.

Май, 1937 г.

«Пасмурность и холод. Только ирис…»

Пасмурность и холод. Только ирис,Фиолетовый касатик нежный,Серполистный в клумбе вновь зацвел.Чисто, сладостно его дыханье;В нем союзника мечтаньям я обрел.Дождик брызжется; за тучей туча в шири,Походя толпою неизбежной,Не гнетут, как иногда, сознанья.Знаю, скоро хмурости конецВновь настанет. Золотой венецМайского светила заиграет,Синева откроется опять.Позлащенный облак загуляет,Рад он бахромою щеголять.

Июнь, 1937 г.

Перед грозой

Душновато. Вероятно,Пред грозой.Птицы также словно чуют,Что заблещут снова молньиВ жуткой туче громовой;Не видать еще грозящей,Не слыхать еще громов,Только все насторожилось;Встретить бурю лес готов.Птицы словно оробели,Чуть щебечут, чуть поют.Присмирела вся природа,Каждый куст и там и тут.Все притихло, как-то сжалось.Смолк недавний шум и гам,Лишь из лейки огородникБрызжет влагу по грядам.Недоверчив он к приметам,Все водицу льет да льет.Что давленья пониженье? —Он своим умом живет.

Июль 1937 г. Metsakyla

«Корни узловатые…»

Корни узловатыеСтарых сосен на песке,Блещущем слюдою радужной,Пена вод кофейная и белая.Тина зеленеется и пахнетЗапахом особенным морским.Влага серебрится,Словно чешуя сигов.Под неярким солнцем в дымке,В цвете облаков холмоподобных,Выгнутых, изрезанных,Есть намек на розоватость…Затаенность словно бы в иных…Гром вдруг загремел, что звук начальныйБоевой трубы… Здесь близко где-тоНа болоте, что ли, началась гроза.

Август 1937 г. Metsakyla

Сонет. Обратный нестрогий («Темно кругом. Давно ли полосами…»)

Темно кругом. Давно ли полосамиВ вечерних высях сполох привлекал,Блистая, что багряный плащ местами,Давно ли месяц небо огибал?Теперь окрест чернеет лес высокий,Одна звезда венчает мрак глубокий.

Один лишь светоч теплится средь туч,Как меж могил заброшенных лампада.Во мгле скорбей, среди утрат — отрадаВдруг засиявший теплый веры луч.

Весь свод в созвездиях тих и могучНад нашим миром смерти и распада.Он страждущим и любящим награда,Но мил и огонек во тьме небесных круч.

13-26 октября, 1937 г.

«Льют дожди. И туча гонит тучу…»

Льют дожди. И туча гонит тучу,Для холодной осени тепло.Но кругом и мрачно и уныло.Каплют, брызжут слёзы на стекло.

На душе невесело. ПостылыЖизни роковые кривизны,Души, что расчетом и безверьемИ борьбою злой охлаждены.

Хочется тепла и нежной ласки.Хочется забыться хоть на миг.В любящих глазах мечтанья встретить,Творческие думы, — не из книг.

Ноет сердце, ноет нестерпимо.Все постыло, тягостно кругом,И болят глаза, и тело ломит.Воет скучный ветер за окном.

Хочется речей живых, бодрящих,Воли крепкой, воли боевой.Жаждешь светлой жизни, обновленной,Полной нерушимой красотой.

30 октября-12 ноября 1937 г., Metsakyla

Картина у Финского залива

Были неба синие…Легкий воздух снов…Там кривые линииБелых облачков.

Стебли там яснеются,А на них цветы.Перья пальм светлеются,Полосы, листы.

Кисти, гроздья разные,Все по тверди вплавьТихо, тихо движутся.Все, поэт, прославь!

А в песке, сверкающемРадужной слюдой.Муравьи торопятсяКладь нести домой.

Вечно озабочены,Трудятся, кипят;Устали не знаючи,По тропам спешат.

Челн плывет, качаясяПо волнам седым…Вдалеке виднеетсяПароходов дым.

1938 г. Metsakyla

«И опять снега заиграли…»

И опять снега заиграли,Снега.Завертелись, заплясали,Упали.На дороги, поля и луга.

Резвый март непостоянныйЗакружил эти звезды снегов.Правит бал свой странныйБез мысли, без слов!

Белизны холодной, падучейНаблюдаю бесшумный я пир.Гонит ветер суровые тучи.Вновь бессолнечен мир.

Резвый март непостоянныйБез мысли, без слов,Правит бал свой странный,Крутит звезды снегов.

Март 1938 г., Metsakyla

«Что вы притихли, цветы?..»

Что вы притихли, цветы?Что приумолкла ты, леса душа?Сосны стоят, еле-еле дыша…Думы сложны иль просты?Все онемело вокруг.В оцепененьи трава.Я же роняю слова…Замершим травам я друг.Может быть, надо б молчатьТакже и мне, чтоб вобратьМудрое что-то в себя?С лесом шепчусь я, любя.Травам безгласным привет.Мой на молчанье ответ.

8 июля 1938 г., Metsakyla

«День прошел, а вдохновенья нет…»

День прошел, а вдохновенья нет,Лишь читать стихи теперь умею.Мысли творческой простыл и след,И былым огнем не пламенею.

Есть о чем, казалось бы, писать.Многое душою пережито.Многое я мог бы передатьИз того, что в глубинах сокрыто.Но сдается, изменила мнеНекая волхвующая сила,Что бывало, прежде по веснеСозиданием путеводила.

26 мая — 8 июня 1939 г.

«Утро серое. Взгрустнулось…» (Из «Дневника поэта»)

Утро серое. ВзгрустнулосьНебу, лесу и земле.Вновь тоска души коснулась,Ветер странствует во мгле.

Ветры — вечные артисты,Струны трогают дерев.Слышны птиц последних свисты,Листьев трепетный припев.

Солнце молнией сверкнуло,Но мгновенно скрылось вновь,Словно счастье обманулоЛегковерную любовь.

Только ветрам мир не тесен.Что им ласковый приют?Не разучивая песен,На лету они поют.

На раздольи, на безлюдьи,Ходят ветры и звучат.Им послушны все орудья,Грохот труб и струнный лад.

Ветры — вольные бродяги.Тучи бегают от них.Ветры — скальды, шепчут сагиНам в урочищах глухих.

Пляшут листья в хороводеМертвый танец сентября.Все покорствует в природеПесням ветра — дикаря.

1939 г., Metsakyla

9-ый сонет Огню