Царь Петр I «Западный либерал». Иностранцы о царе-реформаторе - Коллектив авторов

15-го его королевское высочество, прогулявшись понапрасну на ту сторону реки, потому что маски не оставались вместе, ездил к князю-папе, а от него к великому адмиралу Апраксину, где и пробыл до вечера. Там возник спор между Альфельдом и Лорхом, но последний на другое же утро пошел к своему противнику, и они опять стали друзьями.

16-го его величество царь, с 50-ю или 60-ю масками, приехал обедать к его королевскому высочеству. Он был чрезвычайно весел, много пил, даже танцевал по столам и пел песни. Мы убедились из этого, что он иногда может быть в прекрасном расположении духа, особенно если окружающие его лица ему не противны. Его приближенные, в том числе фавориты и шуты, умеют пользоваться такими случаями и бывают с ним свободны, как с товарищем. В таком веселом расположении его величество пробыл у нас до 8 часов вечера. В этот день прибывший сюда императорский австрийский посол, граф Кинский, присылал уведомить его королевское высочество о своем приезде. Герцог знал его еще прежде в Бреславле; он человек чрезвычайно приятный и приветливый.

17-го его королевское высочество и все другие маски были после обеда в Адмиралтействе, где закладывали киль для военного корабля. Главный строитель Головин, он же и генерал-майор по армии, учившийся кораблестроению вместе с царем в Голландии (но знающий не много и получивший это звание только в качестве царского любимца), должен быть вбить первый гвоздь и прежде всех помазать немного киль дегтем, после чего прочие корабельщики, в том числе и сам царь, последовали его примеру. Его величество трудился и работал усерднее всех. По этому случаю в Адмиралтействе палили из пушек. Их величества со всеми присутствовавшими прошли потом в флаговой зал, где приготовлена была закуска. В этом зале развешаны под потолком все флаги, знамена и штандарты, отнятые в продолжение последней войны у шведов. Побыв там несколько времени, все отправились в новый дом великого адмирала (один из лучших во всем Петербурге, но еще не отделанный), где с галерей смотрели на травлю льва с огромным медведем, которые оба были крепко связаны и притянуты друг к другу веревками. Все думали, что медведю придется плохо, но вышло иначе: лев оказался трусливым и почти вовсе не защищался, так что если б медведя вовремя не оттащили, он непременно одолел бы его и задушил. Травля продолжалась недолго, потому что царю не хотелось потерять льва. От Апраксина ее величество царица со многими дамами и кавалерами поехала к его королевскому высочеству, где, после закуски и кофе, несколько часов танцевали. Часов в восемь государыня уехала, но прочие дамы оставались еще с час и продолжали танцевать. Когда все посторонние разъехались, его высочество с некоторыми из нас отправился на реку и рассматривал иллюминацию, при чем с нами были и наши валторнисты. Проезжая мимо царского дворца, мы видели у окна обеих принцесс, которые, к величайшему сожалению его высочества, не участвовали в маскараде и оставались только зрительницами. Сегодня окончился маскарад, и хотя в продолжение 8 дней наряженные не постоянно собирались, однако ж никто, под штрафом 50 рублей, не смел все это время ходить иначе, как в маске. Поэтому все радовались, что удовольствия на первый раз кончились. Вечером его высочество ужинал вместе с нами, причем и капитан Шульц был приглашен к столу. Сегодня же граф Кинский, уже официально, присылал объявить о своем приезде императорского секретаря посольства Гогенгольцера (который некоторое время исправлял здесь должность министра); но его высочество ездил уже к нему верхом инкогнито…

24-го получена из Швеции ратификация заключенного в Нейштате мира. В полдень, после обыкновенного сигнального выстрела, все маски, в тех же костюмах, собрались опять у Почтового дома и ходили часа два процессией по городу, причем дамы, не привыкшие ходить по камням, порядочно-таки устали. После того маски разошлись, а вечером весь город был иллюминован. Его высочество ужинал у тайного советника Клауссенгейма, который живет при дворе.

25-го маски снова собирались за рекой, у дома Четырех Фрегатов, откуда ездили в сад генерала Головина, находящийся вне города, перед проспектом, где все оставались несколько часов. Вечер его высочество провел со своею свитою у тайного советника Бассевича, у которого и ужинали.

26-го все замаскированные были несколько часов за городом, в саду президента Апраксина (брата великого адмирала), после чего разъехались по домам. Город был опять весь иллюминован, как в оба предшествовавших дня, причем на улицах, перед домами, горели еще смоляные бочки; но некоторые из жителей поставили у себя только деревянные шесты…

29-го его королевское высочество, его величество царь и множество гостей были на свадьбе молодого графа Пушкина. Я заметил там следующие церемонии. Когда приехал его высочество с своею свитою, в парадных платьях, его приняли у кареты при звуках труб маршал свадьбы (подполковник князь Голицын) с жезлом и все шаферы; потом он был встречен у входных дверей женихом, который повел его в комнаты, где собрались уже все гости, кроме царской фамилии. После обыкновенных приветствий его высочество сел между невестою (урожденною Лобановою[33]) и княгинею Валашскою. По приезде его величества царя, встреченного точно таким же образом, как и его высочество, гости скоро отправились к столу, и маршал разместил знатнейших из них и родственников новобрачных – мужчин с женихом особо, а дам с невестою, за другим столом, также особо. Невеста и жених сидели под балдахинами. Балдахин невесты был украшен венками из цветов, которые висели над нею и над местами подруг невесты (Brautjungfer), и кистью из лент над местом дружки (Vorschneider). Под другим балдахином, над головою жениха, висел также венок, потому что он вступал в первый брак; в противном случае над ним спускалась бы только кисть из разноцветных лент. За столами сидели в следующем порядке: за столом жениха, на первом месте, он сам, имея подле себя – царя как посаженого отца жениха, с правой – князя Меншикова как посаженого отца невесты; подле царя – генерал Ягужинский как брат жениха, а подле князя – генерал-майор Мамонов как брат невесты; против жениха – его королевское высочество с камергером Нарышкиным, затем прочие русские и наши кавалеры, как кому пришлось. Из иностранных министров никого не было. За столом невесты сидели: на первом месте – также она; по левую ее сторону – княгиня Меншикова, а по правую – супруга великого канцлера Головкина (заменявшая царицу, которая уже несколько дней была не совсем здорова по случаю преждевременного разрешения от бремени), первая как посаженая мать жениха, последняя как посаженая мать невесты, потому что в первый день свадьбы на первых местах сидят родственники невесты, а во второй – родственники жениха; возле княгини Меншиковой – княгиня Валашская как сестра жениха, а возле Головкиной – княгиня Черкасская как сестра невесты. Против невесты сидел дружка (единственный мужчина за дамским столом), имея подле себя подруг невесты – сестру жениха и сестру княгини Черкасской (княжну Трубецкую). Когда все присутствовавшие, кроме трех последних лиц, сели по своим местам, маршал с 12-ю шаферами (капитанами и поручиками гвардии) торжественно ввел обеих подруг невесты, которые до тех пор оставались в ближайшей комнате и там привязывали банты на рукава маршалу и шаферам (эти банты служат знаками их должностей: маршал и дружка носят их на правой, а шаферы на левой руке). Они вошли в комнату следующим образом: впереди шли трубачи и трубили; за ними следовали все шаферы попарно, младшие впереди, потом маршал с своим жезлом и наконец подруги невесты. Когда они сели под венки, против невесты, точно таким же образом введен был дружка, но с той разницей, что перед ним, вслед за маршалом, шел младший из шаферов, который нес на серебряном блюде бант дружки, нож и вилку. У стола, когда дружка подошел к своему месту, подруги невесты навязали ему на руку ленту и должны были поцеловаться с ним. По окончании и этой церемонии маршал подал своим жезлом знак к молитве; тогда только гости приступили к обеду, потому что до молитвы никто не может даже развернуть своей салфетки. Вслед за тем подали по рюмке водки – маршал жениху, невесте и родственникам, а шаферы, разделенные по столам, всем прочим гостям. Немного спустя маршал начал провозглашать церемониальные тосты, при чем должен был сперва пить сам с шаферами и потом уже подавать с ними стаканы жениху, невесте, родственникам и всем остальным. Они должны строго наблюдать, чтобы все стаканы наливались одинаково полно и были одинаковой величины; для дам, однако ж, подаются стаканы поменьше и наливаются не так полно. Первый тост, совершенно особенный в своем роде, бывает обыкновенно во славу Божию, второй – за здоровье жениха и невесты, третий – посаженых отцов и матерей, четвертый – сестер и братьев, пятый – дружки и подруг невесты, шестой – всех гостей, и, наконец, седьмой – за здоровье маршала и шаферов. Последний тост начинают жених и невеста, и тогда маршал и шаферы не разносят стаканов, а стоят все вместе и благодарят. Те, за чье здоровье пьют, должны также стоять до тех пор, пока все стаканы не будут опорожнены, и благодарить, причем как в том случае, когда начинают тост маршал и шаферы, а жених, невеста и родственники пьют, так и в том, когда благодарят, всякий раз раздаются звуки труб. Кроме упомянутых обычных тостов бывают еще, но не всегда, тосты за здоровье царской фамилии и другие, что зависит от маршала и от того, хочет ли он мало или много поить гостей и в особенности жениха (которому и без того все стаканы наливаются полнее, чем другим). Как скоро маршал провозгласит «пора вставать», обед кончается; но до этого никто не смеет встать из-за стола. Когда столы были вынесены из комнат, начали танцевать, и именно с следующих церемониальных танцев: сперва маршал с невестой и два старших шафера с посаженною матерью и сестрой невесты, сделав несколько кругов тихими шагами и кланяясь на ходу всем гостям, протанцевали польский; после того танцевали: маршал в другой раз с невестой, держа, как и в первый, в левой руке свой жезл, и два других шафера с матерью и сестрою жениха; затем жених с невестой, посаженный отец невесты с посаженной матерью жениха и брат невесты с сестрой жениха; далее, жених опять с невестой, посаженный отец жениха с посаженной матерью невесты и брат жениха с сестрой невесты; наконец, дружка по разу с каждой из подруг невесты и по два шафера с своими дамами. Маршал при всех этих танцах должен был, с жезлом в руке, танцевать один впереди. По окончании церемониальных танцев все получили свободу танцевать, и тогда его высочество начал с невестой менуэт. Около 11 часов был последний церемониальный танец, т. е. маршал, как всегда, впереди, за ним жених и невеста, потом все родственники и многие посторонние, женатые, сделав несколько туров, с музыкой и в сопровождении шаферов, также с зажженными небольшими восковыми факелами, отправились в спальню невесты, где всех угощали сластями. Там обыкновенно, за особым столом, жениха поят окончательно допьяна. Из неженатых туда никто не входит; поэтому его королевское высочество отправился домой, тем более, что было уже поздно, и он чувствовал усталость.